Лаури протянула ему стакан холодной воды.

— На. Я бы рта не раскрыла, если б знала, что тебя это так шокирует.

— Удивило, а не шокировало. — Его глаза под густыми бровями превратились в щелки. — Но зачем тогда ты строила из себя недотрогу?

— Мой небольшой опыт заставляет меня быть осторожной, — криво усмехнулась Лаури. — Жаль, что я выболтала правду. Думаю, ты был бы счастливее, если б я держала язык за зубами.

Он улыбнулся, уже совершенно овладев собой.

— Бесполезно, Лаури. Я бы все равно узнал, как только мы занялись бы любовью. Что я и собираюсь сделать, уверяю тебя, — он схватил ее в свои объятия, — в один прекрасный день или ночь, но очень скоро, Лаури Морган! — Он поцеловал ее долгим мучительным поцелуем и вдруг выпустил столь внезапно, что она едва не упала. Он торжествующе глядел на нее. — Когда мне надо, я могу быть неимоверно терпеливым. Сладких снов, дорогая. Пойдем, запрешь за мной калитку. Если тебе суждено сегодня провести ночь здесь, я бы хотел убедиться, что ты будешь жива и здорова за семью замками, прежде чем я уйду.

Лежа в постели, Лаури кляла себя за то, что из-за дурацкого смущения оттолкнула Адама в критическую минуту. Она уже была так безнадежно влюблена в Адама, что жаждала его почти с физической болью. Она ворочалась и металась, заставляя себя взглянуть правде в глаза. Как она уже сказала Адаму, это не будет в первый раз. Тогда ей было больно. Она знала, что и в этот раз будет больно, когда все кончится, но совсем по-другому. Адам честно признавался в своем нежелании быть привязанным к кому-нибудь и хранить верность. А Филипп Гарфилд водил ее за нос с самого начала.

Когда Филиппа перевели из Лондона в Ньюпортское отделение, Лаури, зная, что стала объектом зависти своих сотрудниц, была буквально ослеплена умным, обаятельным посланцем столицы, в полном смысле слова осадившим ее с первой же их встречи. Он всячески обхаживал и ублажал Лаури, водя ее то в ресторан, то в театр, и в конце концов уговорил ее поехать с ним тайно в отдаленный отельчик в валлийской глуши, недвусмысленно намекая, что там задаст ей важный вопрос. Уверенная, что Филипп намерен предложить ей руку и сердце, взволнованная Лаури бросилась очертя голову в это приключение, полагая, что это судьба. В результате Филипп затащил ее в постель, только они переступили порог, и обескураживающе стремительно и разочаровывающе грубо ввел ее в курс того, что она даже при своей неопытности поняла как чистый секс, где любовью и не пахло. Едва все кончилось, он признался ей, что женат. Он говорил потрясенной Лаури, что не живет с женой, но что она не дает ему развода. Но в краткий период его пребывания в Ньюпорте нет, дескать, никаких причин, чтобы он и его дорогая маленькая Лаури отказывали себе в очаровательной интимной связи, при условии, разумеется, соблюдения должной осторожности.

Разгневанная Лаури, лишившаяся в один миг всяких иллюзий, в точности выложила ему, куда он может засунуть свой миленький план, быстро упаковала сумку и на попутках доехала до Кумдеруэна. Жизнь превратилась в нескончаемую пытку, ведь ей приходилось ежедневно сталкиваться с Филиппом Гарфилдом по работе. Он демонстративно перестал замечать ее, дав пищу злоязычным сотрудницам, но Лаури, глубоко затаив свое унижение, не реагировала на шпильки и с радостью восприняла новость о своем сокращении.

С Адамом все было по-другому. Она шла на это с широко открытыми глазами, сама решив разделить с ним «последние денечки» его вольной жизни, и потому была готова остаться ни с чем, когда труба наконец призовет его. А то и еще раньше, если она ему или он ей надоест. Лаури невесело засмеялась во тьме. Кого ты обманываешь? Себя? Тебе никогда не надоест Адам, доживи хоть до ста лет.

Весь следующий день в суматохе, связанной с возвращением Клэров, и во время работы, перепечатывая заметки о быте в четырнадцатом веке в эпоху короля Эдуарда III, Лаури, напрягшись как тетива, ждала звонка Адама. Он позвонил поздно, когда она уже потеряла надежду услышать его голос, и она ответила ему с некоторой холодностью.

— Я только-только вернулся домой — прости, что так поздно, Лаури. Надеюсь, не разбудил.

— Нет. Я была в доме, болтала с Сарой.

— Что-то у тебя очень холодный тон.

— Да что ты!

— Отлично. Буду звонить пораньше, но я чуть не весь день прокрутился с папенькой и остальными директорами. Дел наваливается все больше по мере приближения рокового дня.

— А в твоем возрасте быстро устаешь! — сделанным сочувствием уколола она его.

— Ах ты, бесенок, — прошипел он. — Будь ты сейчас здесь в моих объятьях, я б показал тебе, насколько я стар и как быстро устаю!

От этого веселого низкого голоса с его особой интимной интонацией внутри у Лаури все словно сжалось, и это было новое, еще неведомое ей ощущение.

— Молчишь? — полюбопытствовал он.

— Да, но отчего, не скажу, — с некоторой застенчивостью ответила она и почувствовала, как он нервно сглотнул.

— Ведьма! Когда я тебя снова увижу? Завтра? Лаури собрала всю силу воли и попыталась отложить встречу хоть на пару дней, чтобы доказать себе, что она не потеряла голову, но Адам и слышать ничего не хотел, убеждая ее, что жаждет провести с ней как можно больше оставшегося ему свободного времени.

— Ты, кажется, последние дни часто видишься с Адамом, — заметила Сара дня два спустя. — Ни с одной Кэролайн в мире он не крутил так долго.

— Наверное, оттого, что мы просто друзья, — предположила Лаури не совсем искренне.

— А может, оттого, что ты единственная, кто выдержал знаменитые чары Хокриджа. — Сара пристально посмотрела на кузину. — Я правильно говорю, что выдержала?

Лаури засмеялась.

— Раз уж спрашиваешь, то отвечу — да!

— Я в восторге. А Руперт говорит…

— Вы с Рупертом перемывали мне косточки?

— А ты что думала? Мы не только любим тебя, мы чувствуем себя ответственными за тебя.

— О, Сара! — часто заморгала Лаури.

— Ну ладно, не распускай нюни, — строго заговорила Сара, — это не шутка. Я попрошу Руперта насесть на Адама и выяснить его намерения!

— Только не это! — встревожилась Лаури, а затем пожала плечами. — К тому же я точно знаю намерения Адама: развлекаться от всей души и никаких обязательств и взаимных претензий, когда придет время расстаться.

Сара фыркнула.

— Не много же он хочет. И ты счастлива, да?

— Да, — соврала Лаури не моргнув глазом. — Адам прелесть, и мне с ним хорошо, но он не тот человек, с кем я бы хотела соединить свою судьбу. А когда дело дойдет до этого, хотя, уверяю тебя, это будет еще не скоро, я найду себе человека, который не будет давать стрекача при одной мысли о браке и детях.

Эта мысль поддерживала ее за обедом в итальянском ресторане в Пугни в следующую пятницу, во время вылазки в коптильню семнадцатого века на берегу Темзы пониже Ричмонд-хилла на следующий день, весь вечер в театре, где они смотрели пьесу Тома Стоппарда, и вплоть до того момента, когда Адам проводил ее до боковой калитки в сад Клэров поздно вечером в субботу. У лестницы Лаури проявила твердость и отклонила все попытки Адама проникнуть в ее квартирку.

— Сегодня ты не позволяешь даже войти, — криво усмехнулся он. — Не потому ли, что семья Клэров в нынешний уик-энд дома?

Лаури немного подумала и кивнула головой.

— Пожалуй, что так. — И это была правда. Пригласить Адама провести ночь в постели, которая фактически принадлежала Клэрам, казалось ей непорядочным. Она прикоснулась ладонью к его лицу. — Ты, наверное, думаешь, что я глупая.

— Нет, просто очень, очень милая. — Адам поцеловал ее ладонь и сжал в своей. — А как насчет завтра? Уик-энд еще не кончился.

— Отлично. Куда думаешь отправиться?

— Думаю — искупаться, а затем устроить пикник. На этот раз моя очередь приготовить провизию.

Лаури радостно кивнула.

— Здорово! А где?

— А вот увидишь, — ухмыльнулся Адам, наклонился и поцеловал ее с нежностью. Затем еще раз, не столь нежно, и вдруг они страстно приникли друг к другу, не обращая внимания на то, что их может увидеть всякий, кого угораздило бы бродить по саду в полной ароматов тьме летней ночи.