Помотала головой, жмурясь, и вновь открыла глаза. Он лежал ничком, подвернув неудобно одну руку под себя, а другую откинув в сторону и из под его тела натекла красная жидкость. Я сразу поняла, что это за жидкость. Это была кровь и при том многовато для человека. Хотя, при его росте, примерно два метра или даже больше и мощной фигуре, было не очень опасно. Взгляд профессионала подсказал мне, что падение с такой высоты, не могло сильно навредить, но вот одежда показывала, что он получил раны от тех самых черных птиц, что с таким остервенением поливали его огнем и рвали своими клювами. Я присела перед ним и с трудом повернула тело. Спереди он был еще более растерзан. Из прорех одежды сочилась кровь, обожженные лицо и руки почернели и вспухли волдырями, белые длинные волосы были опалены, глаза прикрыты, и лицо с резкими и крупными чертами побледнело и осунулось, видимо от кровопотери. Прислонив к шее пальцы, поняла, что он еще жив, но находится на грани, так как уже холодело тело и обострились черты лица. И тут у меня уже прошел страх, надо было спасать раненого и как можно скорее. Его жизнь была в моих руках. Я попыталась, осторожно касаясь, расстегнуть камзол. Это было достаточно сложно, так как тело тяжелое, а одежда слишком плотно облегала его. Повозившись, смогла снять и обнажить всего, поворачивая из стороны в сторону. Наконец рассмотрела его полностью. Он был невероятно красив! Просто невероятно! Такого я еще не видела. Это при моей-то профессии! Я даже залюбовалась! Широкие плечи, мощный плотный торс, узкие бедра с крепкими икрами ног, длинные руки. И даже мужское достоинство было большим и четко обозначенным. Только некоторые странности отвлекали от созерцания красивого тела. Я не могла сразу понять, но потом, пальпируя его, увидела, что тело было лишено волосяного покрова. Совсем! Как после депиляции. А кожа под пальцами гладкая, атласная, цвет светло-золотистый, как будто пропитанный солнцем и достаточно плотная.

— Да-а-а! — покачала головой, — Такой красоты не встречала на земле ни у женщин, ни тем более у мужчин.

Тут он вздохнул и застонал под моими пальцами. От испуга, одернула руку и уставилась с тревогой в его лицо. Приоткрылись глаза, и я увидела, что они были синего, скорее даже цвета индиго, темно-синие с круглыми черными зрачками. Он вновь застонал и прикрыл веки.

Склонилась к лицу.

— Вы слышите меня? Эй! — тронула за руку. И тут же охнула от боли. Он захватил меня за предплечье и сжал его, пытаясь поднять голову.

— Больно! Отпустите! — попыталась освободиться. Но он давил все более, а потом вдруг разжал пальцы, откинулся со стоном навзничь и затих. Видимо вновь потеряв сознание. Я со слезами растирала руку. Было очень больно, но понимала, что в этом его состоянии, он не осознавал свои действия и все вокруг принимал за враждебность. Потрясла кистью и вновь принялась прощупывать и осматривать. Кроме рваных ран, переломов не обнаруживалось. И это было уже неплохо. Перевернув на живот, снова прошлась по телу и бедрам и поняла, что теперь надо было немедленно сделать — остановить кровотечение, зашив раны. Только как? Ведь здесь не было ни инструментов, ни лекарств. И тут я вспомнила о своем мешке, что лежал рядом. Судорожно раскрыла и извлекла аптечку, что положено было каждому туристу на конном рейде, а также пластиковую литровую фляжку с водой. Открыла кожаную сумочку. Здесь были спиртовые салфетки, ватные тампоны, несколько упаковок бинтов и пластырей, пластины угольных таблеток, антибиотиков разной направленности. А еще нужны были иглы и хирургические нити. Но, увы, такого не наблюдалось. Я вспомнила и, покопавшись в вещах, выудила свою косметичку. Там был несессер для ногтей, а в нем ножнички и пинцетик для бровей.

— Пойдет, — покрутила и положила на увлажненную антисептическую салфетку, из припасенного пакета. Иглу нашла в портновском наборе для того же туриста, а вот с нитью была проблема! Хотя бы шелковую! Но у меня все вещи были хлопковые, увы! Не любила вискозу, сплошная синтетика. Призадумалась и вспомнила про одежду мужчины. Я же снимала с него и белую рубашку, странного фасона. Помнится, еле сняла ее, набухшую от крови. Вытянула из кучи одежды и, помогая ножничками, попыталась вытащить хоть одну нить.

— Слава Богу, что ткалось так же, как и у нас! — подумала я и принялась вытягивать из полы нитку. Получилось. И еще несколько. Потом протерла салфетками окровавленное тело, осмотрев еще более внимательно раны и ожоги. Мужчина лежал без движения, чем меня и озадачивал. Кровь сочилась уже меньше и это радовало. Видно было, что раны поверхностные, не затронутые внутренние органы. Протерев все спиртными салфетками, принялась за шитье. Руки двигались профессионально. Залепив пластырем мелкие ранения и замотав бинтами крупные, принялась обследовать голову тщательно пальпируя кожу. Кроме небольших ожогов на лице и опаленных местами волос, серьезного не обнаружилось. Вытерев руки влажными салфетками, приложила пальцы к шее. Жилка билась, но все же он был без сознания. Укрыв полой пледа и подложив камзол под голову, взяла его за запястье и прислушалась к биению пульса. Он частил.

— Понятно, — подумала я, — Послушать надо бы сердце. Что-то мне не нравилось его бессознательное состояние

И тут вспомнила про свой фонендоскоп. Он же у меня с собой! Вот как я засунула его в мешок, совсем не помнила. Видимо по инерции. Мой талисман, как часто усмехалась сама, обнаружив на своей шее, каждый раз, как меняла медицинский халат на свою одежду. Потом бросала его в сумку. И сейчас со странным ожиданием полезла вновь в мешок. Выкладывая вещи, обнаружила, что тут были смена моего белья, носки, полотенце и пластиковые шлепанцы. А также три коробки с туристической едой, шоколад. Нашелся пластиковый стакан и такой же набор ложка, вилка, ножик в упаковке. Нащупала свой инструмент и засмеялась. Он был на месте, мой фонендоскоп. А еще блокнот с ручкой, где я делала записи вопросов к своему диплому и диссертации. И тут же хмыкнула.

— Ну да! Куда теперь с этим! Кому это уже нужно? Если только вот ему, что лежит передо мной и еле дышит.

Вздохнув, прослушала грудную клетку мужчины. Дыхание спокойное, лишь слышались небольшие хрипы, сердце билось ритмично, но часто. Повернула тело набок и принялась прослушивать. И в это время он тяжело вздохнул и, наваливаясь на мои руки, перевернулся на спину. Наклонившись к нему, встретилась с его уже осмысленным взглядом.

— Ну, как вы себя чувствуете? — улыбнулась я.

Он молчал, изучая мое лицо.

— Граах си? — услышала я и удивилась, не понимая, что он прохрипел, глядя на меня.

— Куоом дум? — вдруг проговорила я сама, как на автомате и прислушалась к себе.

— Ужас! Что это со мной? Что я сейчас произнесла? Все! Мозги поплыли! — прикрыла глаза и схватилась за виски. И тут же вновь услышала.

— Кто ты такая! — и поняла, что мне известен его язык, и я отвечала ему на том же. Только вот мыслила на своем.

— Ладно, — решила я и попыталась сказать сама, надеясь, что он меня поймет. Уж как получится.

— Я врач. Попыталась вас лечить. Сделала что могла.

— Что такое врач? — выдохнул он, — И как ты здесь оказалась? И ты странная. Я таких не видел.

— Все может быть, тем более и я таких, как вы тоже впервые вижу.

Он с трудом поднял руку, провел по лицу и скривился от боли.

— Нет-нет! — попыталась отвести его ладонь, и тут же была схвачена его сильной рукой.

— Мне больно, — ойкнула, глядя в его синие злые глаза.

— Кто ты такая? — прохрипел он, и по телу его прошла дрожь. Тут же выпустил мою руку, откинувшись назад. Видимо, потерял сознание. Дышал тяжело, с хрипом. Я положила ладонь ему на лоб. Он был горячим.

— Температурит, — поняла и взяла таблетку антибиотика.

— А можно ли ему наше лекарство? Поможет ли? Судя по строению и крови, идентичен нашему человеку. Ладно, — махнула мысленно, — будем надеяться на лучшее.

Размяла ложкой в стакане и разбавила водой.

— Если поможет сбить температуру, то замечательно, — решила я