Не припомнила она и то, что у черепах на верхушке панциря горела звезда.

– Ну, как тебе? Только вчера нашёл. Деревенщины говорят, что её здесь нет, но я-то всё прекрасно вижу!

Редко Ивушка видела, как Светозар радовался. В такие моменты она и сама улыбалась, даже могла показать длинные клыки.

– Ты всегда говорил, что видишь больше других, – согласилась она. – Ведь ты и вправду особенный.

Когда Светозар взял её за руку, Ивушка совсем смутилась. Несмотря на то, что он уже обещал на ней жениться, он её никогда не брал за руку…

– Мне кажется, внутри этой черепахи – целый город. Но я не знаю: пока не побываю там, не могу говорить точно, – задумчиво сощурился он.

– Похоже на то… Только не говори, что ты правда туда собираешься, Светозар! – в ужасе пролепетала Ивушка.

– А почему бы и нет? – бросил он, вырвав свою руку из её. Ивушка потянулась к нему, но руки не достигла. – Ты что, мне не веришь?

– Нет, Светозарушка, я… – пролепетала она. Верила, конечно! Но ведь он даже не знает, что там, и…

– И ты туда же. Конечно, как я и думал, ты такая же глупая, как все эти деревенщины! – воскликнул он, скрестив руки у груди.

– Светозарушка… – пролепетала Ивушка, не зная, как его переубедить.

– Зря я на тебя понадеялся. Всё испортила! Как всегда!

– Прости… Я не хотела… – опустив уши, пролепетала она. В горле застрял ком.

– Ладно уж, без тебя как-нибудь…

Но не успел Светозар закончить, как послышались вскрики. Ивушка не смогла не узнать: папа! Он искал её. Видно, вернулся сегодня, а не наутро, как мама писала.

– Не-е-ет… Ты ещё и хвост привела за собой! – возмутился Светозар. – Я так и знал!

– Я не нарочно… – ошарашено оправдывалась Ивушка.

– Знаю я. Ты ж глупая. Ты просто даже не подумала, что тебя будут искать!

– Светозарушка, прости…

– За что ты извиняешься? За то, что ты тупая? Так ты ж Собака, вы все такие! Это я дурак, подумал, что ты чем-то отличается.

Сам-то Светозар был Волком, конечно, куда Ивушке до него…

– Ладно, не реви, – отмахнулся он. – Бесишь.

– Хорошо…

Ивушка не могла сдержать слёз, но иногда, когда Светозар просил, ей удавалось хотя бы замолчать. Больно становилось в сердце, но Ивушка выносила.

– Пойдём домой. Скажем, что ты ягоды захотела пособирать, но мы заблудились. Ясно?

– Да, Светозар… Всё, как ты скажешь.

Осторожно, большая черепаха на горизонте!

В ночи Черепаховая Академия погружалась в тишину. Лишь всеобъемлющее и всепроникающее дыхание гигантской черепахи мерно убаюкивало жителей её большого панциря. А ведь под этим самым панцирем ютились изгнанные маги со всего мира! Неудивительно, что энергия сочилась из каждого уголка этого места: даже стены комнат пропитались ей, не пропуская внутрь ни единого звука извне.

Но порой эта глухая, беззвучная тишина превращалась в мучительную пытку длиною в ночь. Приходилось выдавливать из себя звуки, чтобы не сойти с ума от одиночества.

Поэтому каждую ночь Джант практиковался в игре на гитаре. Потрёпанная и старенькая, гитара была его лучшей и единственной подругой. Любимый инструмент сопровождал его везде: на прогулках, во время еды, даже во время сна. Жители Черепаховой Академии поражались такому фанатизму. А ведь их, повидавших весь мир, тяжело удивить.

Правда, несмотря на всю свою нежную любовь к вечной спутнице, научиться на ней играть, как настоящий бард (каким Джант себя мнил, наверное, с самого рождения), возможности всё никак не представлялось. Поскольку до студенческого возраста Джант дорос только в тёплом месяце элоку, официально посещать занятия он не мог. Приходилось зубрить музыкальную грамоту по учебникам, и то в свободное время. Обычно он был занят подготовкой к поступлению под руководительством мудрого великовозрастного наставника – Неизвестного.

– Как поживаешь, сынок?

Джант привык к неожиданным визитам среди ночи. Сидя на кровати, он равнодушно взглянул на то, как сквозь стену выплыло знакомое лицо в белой маске с прорезями на глазах и рте.

– Ты когда-нибудь перестанешь меня так называть, наставник?

– Ни за что, сын мой! Пока ты не признаешь, что я твой любимый папочка.

«Любимый папочка»… Джанта от таких слов тошнило, и Неизвестный об этом знал, чем без зазрения совести пользовался.

Неизвестный сегодня был как всегда экстравагантен: обшитый золотыми нитями чёрно-красный фрак, белоснежная новенькая рубашка, запонки с бриллиантами. Джант не успевал следить за сменой нарядов наставника. Возможно, таким образом Неизвестный умело отвлекал внимание от своей кожи. Даже широкий ворот фрака, укрывая шею, упирался в недлинные чёрные волосы, зачёсанные назад.

– «Любимые папочки» не донимают со своими «экспериментами» и хоть иногда выпускают погулять, – проговорил Джант скороговоркой, пропуская ноту.

Грифон его раздери! Вот большие руки с жирными пальцами! Растут из одного места…

– Ну, что ты зала-а-адил! Как всегда! Джант ску-у-учный, – как ребёнок, запричитал Неизвестный.

– Скажи мне: у меня когда-нибудь будет личное пространство? – спросил Джант, наблюдая, как наставник уже проплывал по воздуху перед его взором.

– Знаешь, Джантик, я не то чтобы осуждаю… – вздохнул Неизвестный, поднимаясь к потолку. – Всё-таки ты у меня творческий! Но как тебе доверять хоть какое-то пространство, если ты его каждый раз превращаешь в творческий беспорядок?

О, эти шутки! Обхохочешься.

Но в комнате и впрямь стоило прибраться. Джанту, в общем-то, ничего не мешало спать прямо на вещах, но из хоть каких-то эстетических чувств стоило бы одежду затолкать в шкаф. На столе взгромоздились башни из книг, посвящённых музыке, и использованных нотных листов. Их Джант разгребать не собирался, иначе не найдёт потом ничего. Под окном в изогнутой стене зацвёл один из кактусов. О! Та-аайский игнисовый свет идёт им на пользу.

– Я смотрю, Лирой зацвёл! – заметил Неизвестный, наклоняясь над колючим крохой.

– Это не Лирой, а Амелия! – раздражённо пробурчал Джант. – Лирой слева, он белый, как в шёрстке, не забывай.

– Ой, всех не упомнишь! – вздохнул наставник.

Джант закатил глаза. Снова. Больше полжизни вместе живут, но имена кактусов всегда вылетают у Неизвестного из головы.

– Прости своего старика, под тысячный год жизни уже маразм наступает, – пожаловался наставник, наклоняясь и попытавшись потеребить Джанта за щёки. Тот же вывернулся. Нежности были не по его части. – Ну-у-у! А если я тебе скажу, что у меня для тебя ма-а-аленький сюрприз?

Джант подозрительно сощурился. Обычно «сюрпризы» у Неизвестного касались исключительно экспериментов.

– Какой же? Опять будем поджигать пространство вокруг панциря? Или попытаемся связаться с Игнисом, чтобы проверить, влияет ли на него мой огонь?

– С Игнисом – ни за что! Мы с Игнисом никогда не дружили, Орон мне больше по нраву. К тому же разве Игнис светит ночью? – Рот на маске Неизвестного изогнулся в улыбке.

Маска, скрывавшая личность Неизвестного даже во сне, служила ему вместо лица, меняя выражения по велению владельца. Джант на странности не жаловался: сам не лучше, у него вообще на голове пожар горел. В прямом смысле. Спасибо маме-нимфе и случайной выходе Неизвестного, его пышный синий ирокез всегда пылал голубым огнём на кончиках. Благо, пока никому не удалось обжечься, огонь-то – по велению Джанта – не горячий.

Ладно, хорошо, что не придётся выходить на улицу. Джанту и без Игниса всегда было жарко.

– Вставай, мой дорогой ленивец, – протянул руку парящий наставник. – Пойдём в мой кабинет, там всё и обсудим! А то твоя комната вгоняет меня в депрессию.

Спорить Джант не стал. Больно заинтриговал его Неизвестный своим «сюрпризом».

Поскольку уникальных способностей наставника – проходить сквозь стены – Джант не имел, им пришлось пойти длинным путём – пешком по коридорам. Повесив на спину гитару, Джант махнул кактусам рукой на прощание и шагнул в коридор следом за Неизвестным.