Рост активности революционной эмиграции потребовал организации специальной службы российской политической полиции за рубежом. В ноябре 1882 года в Париж был командирован вице-директор ДП Жуков для переговоров с правительством Франции о совместной борьбе с русскими революционными эмигрантами. Он был принят президентом Греви, и ему была предоставлена возможность посмотреть архив французской тайной полиции. В результате была подготовлена «Записка» с указанием, в частности, адресов, по которым вел переписку с Россией автор книги «Отщепенцы» Н.В. Соколов^[494]. В июле 1883 года в Париже было создано специальное подразделение российского Департамента полиции — Заграничная агентура, которая вошла в историю как «Заграничная охранка». Летом 1884 года ее руководителем был назначен П.И. Рачковский^[495]. Получив столь ответственный пост, этот еще молодой человек активно берется за организацию работы. Одна из задач, поставленных перед ним директором ДП П.Н. Дурново, — выяснение адресов, «по которым ведутся, через посредство Веры Засулич, сношения русской эмиграции с представителями революционного движения на юге России». 9 (21) апреля 1885 года Рачковский представил подробный доклад об организации контроля за перепиской революционных эмигрантов. С очевидным самолюбованием он, в частности, писал:

…желание Его Превосходительства может быть выполнено лишь при условиях систематического контроля за перепиской этой последней [В.И. Засулич]. Впрочем, установление подобного контроля имеет существенно важное значение не только в отношении Засулич, но и в отношении некоторых других выдающихся эмигрантов, которые, живя в Швейцарии, убедились в возможности вести конспиративную переписку по своим собственным адресам, как, например, представители Тихомировского кружка <…> думают, что для перлюстрации их переписки наше правительство даже не может располагать такими благоприятными средствами, как в Париже, где по их мнению, не только парижская префектура делает все возможное, но и представители русской полиции нашли способы добывать их переписку путем подкупа консьержей и проч. Таким образом, считая себя, вопреки парижской эмиграции, вне правильного контроля русской полиции, женевские эмигранты организовали по своим адресам правильные центры для конспиративных сношений, которые до сих пор действительно не эксплуатировались и не могли эксплуатироваться, несмотря на политическую важность. <…> восполнение столь значительного убытка может быть достигнуто назначением специальных средств, которые дали бы мне возможность отправиться на некоторое время в Швейцарию (с двумя наиболее опытными агентами) для организования там правильного контроля за эмигрантской перепиской и не на удачу, как это делается [А.] Барлэ в Париже [подчеркнуто читателем доклада], а по адресам, имеющим действительную революционную важность. Несмотря на известную неподкупность не только швейцарских почтальонов, но и квартирохозяев, из которых многие, кроме того, принадлежат к членам бывшего интернационала и социалистам; несмотря, наконец, вообще на крайние затруднения, которые необходимо должны встретиться в этом случае, я тем не менее, смею думать, что мои усилия не останутся без существенных результатов и Департамент полиции получит возможность располагать значительным количеством новых и при том очень веских данных документального характера^[496].

П.И. Рачковский стал регулярно сообщать в Петербург адреса, по которым вели переписку с Россией Л.А. Тихомиров, члены группы «Освобождение труда». Присылал копии с писем, получаемых революционными эмигрантами. Через несколько лет он добился нового серьезного успеха в деле перлюстрации. В докладе Александру III от 28 июня 1889 года министр внутренних дел И.Н. Дурново сообщил, что Рачковским достигнуто соглашение с французскими властями, «благодаря коему переписка всех проживающих в Париже русских эмигрантов будет подвергаться просмотру… и копии всех писем будут доставляться в Россию для рассмотрения в Департаменте полиции. Такое распоряжение имеет первостепенную важность ввиду чрезвычайной трудности проникнуть в среду наших парижских эмигрантов и необходимости, вследствие сего, довольствоваться одним лишь наружным наблюдением, которое не может, разумеется, дать особенно существенные результаты»^[497].

В докладе министру внутренних дел от 30 июня (12 июля) 1898 года сообщалось о получении Г.В. Плехановым письма из России о создании социал-демократической партии с приложением «Манифеста Российской социал-демократической рабочей партии». Приводился отрывок из переписки двух революционных эмигрантов, А.Д. Гнатовского и Л.Э. Шишко, о переговорах с В.Л. Бурцевым относительно издания журнала «Народоволец». В 1902 году пересылается копия письма из Швейцарии от М.А. Стахович в имение Пальна Елецкой губернии с обсуждением положения в России^[498].

В сентябре 1902 года главой Заграничной охранки стал начальник Особого отдела ДП Л.А. Ратаев, а с августа 1905‐го — А.М. Гартинг. Его в свою очередь на короткое время сменил в апреле 1909 года жандармский ротмистр Долгов. С ноября 1909‐го до 1917 года Заграничным секретным бюро в Париже руководил чиновник особых поручений при МВД статский советник А.А. Красильников^[499]. Все они продолжали практику добывания с помощью швейцаров и консьержек переписки революционных эмигрантов, проводя ее перлюстрацию и в необходимых случаях фотографирование. Агент Ратаева Г.И. Рабинович в ноябре 1903 года попался на добывании писем в Швейцарии и был приговорен к тюремному заключению^[500]. Но сама эта практика продолжалась. Например, Красильников 5 (18) апреля 1910 года направил в Особый отдел ДП 32 копии писем, адресованных в Женеву или из Женевы. Через два дня от него поступило еще девять копий^[501]. По словам С.П. Белецкого, перлюстрация такого рода производилась во Франции, Италии, Швейцарии, Австро-Венгрии. Агенты Красильникова входили в соглашения с консьержками, а по недостатку времени письма переводились на кальку и в таком виде присылались в ДП^[502].

Перемены на троне требовали вводить в курс секретных дел нового государя. Поэтому в архивах сохранились доклады о положении с перлюстрацией в империи, датированные июнем 1882‐го и январем 1895 года. Они рисуют задачи столь деликатного дела, его организацию и роль в поддержании политической стабильности в государстве. В докладе от 5 июня 1882 года, в частности, говорится:

Учреждение перлюстрации, или тайного досмотра частной корреспонденции, пересылаемой по почте, имеет целью представление Государю Императору таких сведений о происшествиях, таких заявлений общественного мнения относительно хода дел в империи… и такой оценки действий влиятельных лиц, какие официальным путем не могли бы дойти до Его Величества. Достижение этой цели обусловливается полною независимостью перлюстрационной деятельности от каких бы то ни было властей, кроме императорской, ибо в представлении Государю копий или выписок из корреспонденции, согласно Высочайшей воле, не стесняются никаким лицом [курсив документа], как бы ни было оно высоко поставлено… и как бы оно ни было близко Особе Его Величества. <…> Производство перлюстрации… поручается весьма ограниченному числу чиновников, в коих положительно дознаны: 1) безграничная преданность Особе Государя 2) безусловное сочувствие и повиновение установленному образу правления 3) полное беспристрастие к родственным или общественным связям 4) постоянная готовность к труду и к совершенному отчуждению себя не только от светских развлечений, но даже и от всякого общежития [т. е. общения], если служба того требует 5) скромность, необходимая для ограждения перлюстрации от всякого оглашения перед лицами, не посвященными в тайну ее существования, составляющую тайну Царствующего и, наконец, 6) нравственность, умственное развитие и образование, соответственные важной обязанности освещать перед монархом те случаи и обстоятельства, которые, про каким‐либо соображениям государственных властей и отдельных лиц, могли бы быть затемнены или скрыты от Его Величества.