«Любовь к природе у тебя из-за дальнего перелета, и ей ты не столь полон».

«Я военный! Передо мной поставлена задача и ее решение для меня важнее ваших ценностей. Но среди нас есть и экологи, и ученые – не хочешь пообщаться с теми, кто тебе ближе по духу?»

Хозяин помолчал. Он, видимо, понимал, что для общения с предложенными людьми нужно лететь на орбиту, в никуда, в бездну. Вскоре от него пришел ожидаемый отрицательный импульс.

«А что так? Ты отсканировал одного, так почему бы не отсканировать другого? Другую? Смею заверить, мы порой отличаемся друг от друга как небо и земля. Непрактично оценивать целую расу по одному индивидууму».

Хозяин заколебался, Торов поднажал:

«А еще ты так меня застращал своим лесом, что я собираюсь туда прогуляться».

Хозяин вскочил:

«Исключено! Ты погибнешь!»

«С чего бы это? Ах, да. Страшные ветки меня тут же придушат, еще на подходе. Но ты ведь будешь рядом, не так ли?»

Хозяин молча взирал на обозленного землянина. От зверя веяло удивлением и сомнением. Но в следующей его мыслефразе прорезалась сталь:

«Земляне испоганят наш лес, и тебе самому это отлично известно».

Торов споткнулся с ответом. Известно. Разработка ионита – миникатастрофа для планеты. В памяти тут же всплыли картинки одна другой страшнее. Или эти картинки исподволь транслировал Хозяин? Капитану вдруг пришла ядовитая мысль, что отвечать бесполезно: любые аргументы будут парироваться следующими доводами – он ведь по сути спорит сам с собой. Со своей памятью…

Торов встал:

«Пошли в лес».

«Напугал. Ну пошли, если жить надоело. Я вижу, тебя раздирают сомнения…»

«Я прошу, чтобы нас сопровождал корабельный дрон».

«Пусть сопровождает. Но его я защищать не буду».

Хозяин направился к лесу. Торов последовал за ним, махнув рукой Панченко.

Лес встретил их настороженно. Гробовая тишина, ни ветерочка, ни звука. Лишь еле слышный шелест дрона нарушал тишину. Зверь умеет укрощать ветер? Или просто

холм закрывает низину? По верхушкам деревьев ветерок гулял без помех. Лес и правда рос густо, им пришлось бы протискиваться между стеблями и стволами, реши они пройти дальше.

Торов подошел к ближайшему растению, похожему на красноватый чертополох-переросток. Ствол толщиной в руку, листья, напоминающие перепончатую пятерню, черные завязи цветков. Или цветков, или глаз, или ягод – не поймешь. Растение не шевелилось. Торов шагнул к соседнему – казалось, из земли росло облако – ни ствола, ни листьев. Одна спутанная паутина, синеватая и тоже недвижимая.

Торов набрал воздуху в грудь:

«Сними блокаду».

Зверь помолчал, переваривая услышанное.

«Ты дурак?»

«Мы в любом случае должны знать, чего ждать от леса. Если я дурак, дрон это зафиксирует. Но я почему-то думаю, что ничего не произойдет. Кроме того, я защищен от любых ядов, и тебе это известно».

Зверь помедлил еще мгновение, затем Торов уловил еле заметный импульс, сходный с пожатием плеч. В лесу появились звуки. Паутина не шевельнулась, а у чертополоха по листьям пошла какая-то рябь. Запахло тиной.

Оно так дышит, подумал Торов. И вряд ли это смертельно.

Он двинулся дальше вдоль кромки леса. Деревья вели себя по-разному. Кто-то басово зазвучал в глубине зарослей, кто-то начал тянуться вверх. Чертополох чуть сжимал листья, тощая пальма невдалеке начала дергаться, будто предпринимала попытки отшатнуться. Но на Торова никто не собирался нападать. Капитан повернулся к зверю.

«И?»

Хозяин выглядел озадаченным.

«Ты не проявляешь агрессии. Попробуй оторвать листик».

«Ты говорил, что меня сожрут, как только я приближусь».

«Такие деревья дальше. Тут лишь неопасная травка».

Всякая плоть – трава, усмехнулся Торов, машинально посмотрев под ноги: трава в земном представлении отсутствовала, землю устилало подобие мха. Но скорее напоминающего вату, нежели соцветья. Из ваты вылетела мошка и полетела к катеру.

Торов щелкнул ногтем по листу чертополоха. Все растение вздрогнуло, листья сжались, рябь пробежала по стволу и пропала. Растение застыло. Торов дернул за лист

соседнее растение, лист порвался, растение не отреагировало. Торов посмотрел на Хозяина.

«И почему меня не кусают?»

Хозяин молчал. Потрясенно молчал, надо полагать.

«Потому что это действительно трава. Может быть, раньше она и была опасна для нас, но сейчас она так… напугана, что это улавливаю даже я. Ты снял блокаду, но сам ужас не исчез. – Торов снова дернул за лист очередное дерево, – теперь блокаду транслируют они, разве ты этого не чувствуешь? Мы можем спокойно высаживаться и пропалывать кого угодно – вы сами подготовили лес к нашей высадке».

Хозяин продолжал молчать. От него не доносилось ни одной мысли. Одна из мошек поднялась к уровню груди Торова и подлетела к чертополоху. Ствол опять содрогнулся, и одна перепончатая пятерня сграбастала мошку. Где-то вдалеке прокричала птица.

– Полетели на орбиту, – сказал капитан сиплым голосом и кашлянул, прочищая горло. – Ты уникальный телепат, ментал. И сможешь придумать, как спасти планету. Как возместить убытки, предложить альтернативы – ты придумаешь, как только залезешь к ним в мозги. Или предложи им ограничить выработку единичным карьером. Вы гораздо более ценный ресурс, чем недра планеты: уникальные, универсальные переговорщики. На любом уровне, с кем угодно – я подозреваю, что хоть с муравьями. С вами, Хозяевами, они могут договориться – у вас есть что предложить. А на планете и правда растет одна трава. Опасная только для мошек.

«А ты не думаешь, что мы можем вместо ужаса транслировать агрессию и ненависть, и тогда лес снова оживет?»

«Тогда вы превратите планету в нашу Луну. И я очень этого не советую. Вас первых же и сожрут, вашими же методами. Полетели».

Пока Хозяин решался, Торов посмотрел на катер. Голубое солнце, еле пробивавшееся сквозь облака, покрывало сизым пепельным маревом и холм, и одиноко стоящий на холме катер. Даже птицы сгинули неведомо куда.

Пепел, подумал Торов. Мы ведь не всегда оставляем за собой пепел. Они должны договориться.

Он очень на это надеялся. Лунное детство снова колыхнулось в памяти и исчезло. Триста килограммов ценного ресурса глушили свой страх перед полетом в бездну. Но Хозяин, видимо, умел оперировать чьими угодно эмоциями, только не своими. Торов стал помогать.

– Ценный ресурс есть в каждом, только чтобы его разглядеть, иногда нужно посмотреть на себя через десяток-другой килопарсеков, – хохотнул он.

Но Хозяин не отреагировал. Он готовился защищать чужаков от своей планеты, а оказалось, что спасать нужно саму планету. Где-то там наверху, в темноте без воздуха, под самым носом у испепеляющего Бога.

Но землянин помогал изо всех сил, и зверь, наконец, решился.

«Я готов. Полетели».

Зов раковины

Лицо мальчика лучилось весельем и беззаботностью. Тот же пацан, теперь сомнений в этом не оставалось. Най еще пристальнее вгляделся в снимок – ну да, те же черты, будто руку резчика вела сама Иснея, покровительница скульпторов и подобных художеств.

Вольная ищейка Най Виперс – охотник за головами и обладатель сущей прорвы профессиональных умений, откинулся в кресле. Одну его способность – фотографическую память на лица, теперь следует присовокупить к другой – цепкому аналитическому уму, и из этого что-то может получиться.

Най закрыл глаза, вспоминая, как все это началось, а заодно еще раз пробегая по ключевым деталям. Известная скульптура «Идиллия». Изваял ее по малодостоверной версии сам Леонсо – южанин, как известно, лет эдак полтораста назад. Мальчик сидит в обнимку со своими родителями. Известный мифологический сюжет, олицетворение детского счастья. Впрочем, людьми искусства такие сюжеты всегда использовались сплошь и рядом, да и впредь будут использоваться к месту и не к месту… «Идиллия», видимо для большей восприимчивости, установлена в огороженной, освещенной нише музея, чуть в отдалении от остальных экспонатов. А лицо пацана находится в вполоборота к посетителям, поэтому никто до сих пор не понял, в чем тут схожесть. Вернее, в ком. По изощренной своей привычке Най, пару недель назад забредший в музей по случайному поводу, чисто машинально принялся воображать, как этот парень будет выглядеть анфас.