Через час мимо корабля прошмыгнула стайка местных зверьков, напоминавших земных зайцев. Панченко проводил их рассеянным взглядом, мимоходом подивившись на то, что зайцы бегают стаями. Как-то он раньше подозревал, что зайцы бегают поодиночке. Качнулся в кресле, поймал в объектив, увеличил и сделал пару снимков. Зайцы фонят? Почему бы и нет…

– И что мы будем делать, если тут все так же не будет никаких изменений? – спросил пилот спустя еще три часа.

Торов потянулся в кресле, как сытый кот.

– Если активность местной фауны будет нулевой, пойдем в лес.

– Шикарно. В лес, значит. А если мы и в лесу ничего не найдем?

– Улетим. Отснимем материал, будем думать. Высаживаться все равно рано или поздно придется.

– Так чего же мы ждем!? – Панченко дернулся в кресле, едва не подскочив на месте. – В лес, так в лес, где наша не пропадала.

– Рано.

Взгляд подчиненного сделался подозрительным.

– Ты телепат?.. Психопат? Лесопат? Умеешь разговаривать с деревьями? Они тебя попросили не торопиться?

Торов отлип от созерцания далекой опушки и покосился на подчиненного.

– Наблюдать я велел внимательно. Пилот Панченко! Доложить обстановку.

– М-мм… В таком тоне дуболомами своими командуй, капитан Торов. А я без погон, слава те Господи… М-мм… Обстановка. На вверенном мне участке три часа назад с юга на север проследовала группа ушастых животных в количестве… примерно восьми штук… особей. Скорость передвижения по первоначальному анализу…

– Отставить придуриваться.

– Да хоть придуривайся, хоть как – нет тут никаких мыслящих менталов, что я – не вижу? Одно зверье.

– Через полчаса после посадки на поляну прилетели птицы. И я думаю, что они не просто прилетели, а вернулись на свой холм, с которого мы их согнали.

Панченко наклонился ближе к обзорнику и с кислой миной обозрел небо. Птички и правда сновали туда-сюда. Причем, одна из них не сновала, а планировала и имела зубы, насколько можно было предположить с такого расстояния по форме… морды. Странно, что остальная мелочь ее не боялась.

– Вернулись. Что с того?

– Еще через полчаса кто-то шуганул птиц вон из того сиреневого лесочка.

Пилот глянул на указанный лесочек, более напоминавший разросшийся куст, и снова повернулся к капитану. Говорить он ничего не стал.

– И не только птиц, – продолжил Торов, снова развернувшись к обзорнику и откинувшись на спинку кресла. – Ушастые животные тоже бежали из того лесочка. Стаей. Либо, что вероятней, из того лесочка прыснули все, кто там был – хоть в стайном составе, хоть без оного. И во все стороны, а не только с юга на север.

Капитан подождал возражений, не дождался и продолжил:

– Далее, еще через час это нечто подобралось к самой опушке. Затем двинулось правее, не покидая пределов леса. Сейчас оно ровно на противоположной стороне, вон там. Панченко побуравил капитана загадочным взглядом, потом тоже посмотрел туда, куда тот показывал минуту назад:

– Это ты все по испуганным птичкам определял?

– Не только. Еще через час он – или оно – должно дойти до исходной точки. И после этого оно либо выйдет, либо уйдет. И вот тогда мы уже и примем решение.

– Ты хочешь сказать, что местный хищник не умеет ходить так, чтоб себя не обнаруживать?

– Да в том-то и дело! – Торов скривился. – В том-то и дело, что тому, кто там ходит, наплевать на то, обнаруживают его или нет. Он ведет себя как хозяин, и его боится любая мелюзга, имеющая инстинкты. От обычных хищников зверье так не разбегалось бы. Не так… масштабно.

– И ты собираешься к нему выйти.

– Собираюсь.

Панченко прикинул, что у них есть из методов противодействия. Оружие, парализаторы, ножи. Пугачи всех сортов. Ну и всего по мелочи. Только, похоже, что тут не оружие нужно, а шапочка из фольги. Он по-новому взглянул на их совместное наблюдение и признал, что ментальная мерзопакость фонила не однородно, а с разных сторон. Или ему это стало казаться… черт их разберет, до чего поганый лес! Уже всякая ересь мерещится. Выходить опасно, конечно, но корабль их спасет в случае чего. Если они там не спят, на орбите. Да какая тут орбита, с такой облачностью… Ну, значит катер. Да, и катер тоже много чего может, он специально и предназначен для таких диких планет. С интеллектом катерок, со специально заточенным интеллектом.

Менталы, чтоб их… Выжечь все напалмом и высаживаться спокойно.

– Плохой из меня барометр, – покаянно хмыкнул пилот. – Все самое интересное пропустил.

– Еще не вечер. Он пока и не менталит толком.

Пилоту после таких слов снова остро захотелось улететь отсюда к чертовой матери на орбиту.

Домой.

Через час Хозяин – так по меткому определению капитана наблюдатели стали называть неведомого ментала – до своей точки отправления не добрался. Да, похоже, и не собирался. Ровно через час – ради интереса Панченко засек время – Хозяин вышел из леса там, где и находился. У пилота екнуло в груди – ментал будто сговорился с капитаном о точном времени визита. Хищно подавшись вперед, Панченко суетливо завозился с камерой.

Капитан на выход из леса отреагировал спокойнее. Он лишь чуть сузил глаза, задышал чуть тяжелее и медленно повел шеей, хрустнув позвонками. Встал, прошел к отсеку с оборудованием и молча стал собираться. Панченко помертвел.

– Может, вдвоем пойдем? – без особой надежды предложил он. Тон получился жалобным, едва ли не плаксивым.

– Нет. Он тут, похоже, один, и я должен быть один. Ты будешь моими глазами. Наблюдать обстановку. Следи и за ним, и за лесом. А может, и за птичками… хотя… с ним не должны… Не отвлекайся на них. Пиши все, что сможешь, со всех носителей, со всех ракурсов. Слушай. Думай, наблюдай. Внимательно наблюдай. Следи за его мимикой, старайся предугадать что у него на уме…

Казалось, Торову не хватает дыхалки. Напряженный голос и шумное дыхание – вот что выдавало волнение капитана.

– Что у него на уме! Пожрать!

– Если только вскипятить мозг, – капитан невесело усмехнулся. – Эх, Панченко, Панченко. С чего ему меня жрать? Тем более с такими приготовлениями… Огня не открывать. Ни при каких раскладах, это приказ. Никаких парализаторов, пугачей, лучей, сетей и всего остального. Приказ ясен?

– Ясен. – Пилот отер рукавом пот, судорожно соображая, чем бы ему заняться прямо сейчас, чтобы не видеть, как его капитан собирается добровольно отправиться зверю в пасть. Он вдруг встрепенулся, склонился над монитором и начал быстро вводить команды. Торов внимательно осмотрел обзорники, себя, подумал, повертел в руках ручку с блокнотом, сунул в карман, опять подумал, растерянно хмыкнул, выложил обратно, окинул мимолетным взглядом сосредоточенного пилота и несколько раз глубоко вздохнул:

– Я пошел.

2

Торов вырос на Луне. В трущобах русского сектора часто не хватало то еды, то воды, то тепла. Пронизывающий нутро холод, казалось, пустил стылый корень вдоль позвоночника и ворочался под кожей до сих пор. Но больше всего ему запомнилось вечное противостояние банд территориальных секторов. На Луне в условиях скудности снабжения все воевали. Со всеми. Всегда. Земля поначалу исправно снабжала Луну необходимыми материалами и продовольствием, но, когда грянул очередной общемировой экономический кризис, лунтикам пришлось надолго затянуть пояса. Потуже, до отмороженных позвонков.

И сейчас, глядя, как из зоны появления Хозяина во все стороны прыскает мелюзга – прыскает куда угодно: на открытую местность, прямо на сверкающую чужую махину, свалившуюся с неба – он словно опять оказывался в своем тридцать шестом секторе, минус восемнадцатый этаж. Три дня не державший во рту ни крошки и понимающий: если он сейчас отсюда не испарится, то Рябой его снова возьмет в рабство. На очередную неделю. Если найдет… Это у них такие игры были: «кто не спрятался – я не виноват».

И предполагая, что Хозяин может читать если не мысли, то настроение, наиглавнейшую задачу капитан видел в укрощении не страха, не волнения, а ненависти. Казалось бы – ненависти детской, древней. Почти забытой – ан нет: сердце так колотилось в ребра, что не вздохнуть, в глазах пелена.