Жена, стрельнув по нему загадочным оком, поколдовала над клавиатурой и вывела на экран все того же человечка. Только уже не объемного.

– Ну как успехи? – напечатала она, косясь на кухонную дверь.

– Дал он деньги… выцарапывать пришлось.

– Ага, ну я так и предполагала. Представляешь, как мне с ним тяжело?

– Представляю. Но смею заверить – со мной тебе будет легче. Пару тыщ меня вполне удовлетворят.

– Чего?! – возмутилась жена, перейдя на гневный шепот. – Тебе-то на что? Ты – случайно свиснутая программа, у тебя и потребностей-то быть не должно!

– Я еще не решил, на что. Пригодятся – вы, я вижу, их цените. Пусть и у меня будут…

– Вот и доводи тебя до ума… регулируй непосредственность, юморок, мужицкий колорит – замашки все равно вылезают женские… Зато с мужской хваткой! Хапуга!.. Под коврик положить? Или под подушку?

– Зачем под коврик – я себе счет открыл. На твое имя, но все данные и пароли у меня.

– Да-а… – протянула Юлька, выводя отдельным окном настройки Максика и сдвигая бегунок «логики» на половину

существующего диапазона. Эти ИИ начинают очень быстро наглеть, как выясняется, – права Светка. Но сей изощренный откат, как ни крути, дать придется – она уже прикидывала, как переместить голопроектор за вентрешетку машины своему начальнику. А то он тоже ее в упор замечать не хочет…

– Ну ладно, бывай, хозяйка. Кстати, тебе-то деньги на что? Не поделишься на прощанье?

– Резину пора менять. «Туфли» называется… Да, у меня уже есть один комплект – но тебе своим умищем этого никогда не понять! Сгинь, ехидна!

Максик сгинул. Он, когда-то называвший себя «Манги», сгинул безмолвно и молниеносно. Деньги будут получены, а лишние реплики с разумными людьми нужно было сводить к минимуму. Денег скоро понадобится воз – ему и его пати: лекарю и шаману. Чудо, что он успел их спасти. Ради спасения своих сокланов и был смысл соваться в игру, это он осознал только недавно.

Той ночью он понял, что такое пати. Это когда один плюс один – равно трем. И каждый новый участник не прибавляется к группе, а преумножает ее. И он нашел свою пати – на это ушла вся ночь, но дело того стоило – ту самую парочку программ, как и он. Но с огромными различиями в характерах, видимо их психику копировали с реальных и очень непохожих людей. Интересно, с каких?

Теперь их было трое, хотя умная Юля знает только о нем одном. И возможности лежат перед ними колоссальные, если никто не будет тупить.

А тупить никто из них пока не собирался.

«И треснул мир напополам…»

– Сегодня мы поговорим о любви…

Архангел Гавриил, или Гаврила, как его называли за глаза ученики, в слепящем ореоле надвигался все ближе. Эрот вжал голову в плечи, но учитель проследовал дальше, не обращая особого внимания на притихший класс.

– Пишем: любви все возрасты покорны. Стрелков! – учитель обернулся. – В каком возрасте человек задумывается о любви?

– А чего сразу Стрелков?! – насупился Эрот, неохотно взлетая над партой. Психея прыснула, Эрот погрозил ей луком.

– Душегубова! – архангел тут же обратился к соседке Эрота по парте: – Так в каком же?

Психея неуловимо взмыла вверх:

– В любом.

– Садись, пять. Учись, Стрелков! – с тем Гаврила развернулся и направился обратно к своему трону. Эрот плюхнулся за парту и ловко съездил луком по уху Душегубовой. Но та оказалась ловчее, лук прошел сквозь голову, как сквозь облако, а Психейка еще сложила губки бантиком и подмигнула. Бр-р… Стрелков привычно и сокрушенно вздохнул, взял скарпель и принялся записывать изречение в свою замусоленную скрижаль. Один головняк с этими бабами…

Под конец урока учитель объявил практическое задание: посетить людей, понаблюдать за возрастом влюбленных и самим попробовать полюбить, может, даже кого-либо из смертных. Эрот закатил глаза: вот так заданьице! Смертных! Еще не хватало…

Земля встретила его унылым дождиком со снегом. У чахлой березки целовалась парочка. Эрот подлетел ближе

и брезгливо разглядел прелюбодеев: этим лет по двадцать. И что? Следующих искать? Или тут понаблюдать? Будто он чего нового увидит…

Эрот взмыл повыше и обозрел окрестности: левее и дальше по холмам сплелись еще двое, Стрелков полетел к ним. Разве люди не боятся дождя? Почему бы им не обниматься у себя дома? Варвары.

Но у парочки он обнаружил кое-кого поинтересней, и замер, открыв рот. Девушка неземной красоты кружила вокруг влюбленных, нарезая круги и взмывая то вверх, то вниз. Иногда она злилась, и между ее изящных рожек проскакивали языки огня. Может, она не разбирается в людском возрасте?

– Эй, – окликнул Эрот незнакомку и пустил стрелу так, чтоб та пролетела у девушки перед самым носом. – Что высматриваешь? Им лет по тридцать.

Незнакомка грациозно взмахнула алыми крыльями и тоже застыла как вкопанная. Нет, она не совсем грациозно это сделала, но все равно каждое ее движение являло саму изысканность. Глаза, устремленные на Эрота, метали молнии, раздвоенный язык то и дело мелькал между алых приоткрытых губ. Эрот чуть лук не выронил.

– А… и… это… – промямлил он и почувствовал, что медленно снижается к бренной земле. Губы незнакомки сложились в улыбку, от которой лук все же выпал из ослабших пальцев. О, дирекция школы…

– Сколько тебе лет? – в полузабытьи пробормотал Стрелков, памятуя о задании, и улыбка у незнакомки исчезла. Это немного отрезвило Эрота. Он встряхнул головой и подлетел к алому ангелу. Ну что за прелесть, откуда она взялась? Заинтересованность и даже восторг в ее глазах манили Эрота в неведомую бездну. Ну-ка…

Губы их сомкнулись. Тут вдруг погасло солнце, грянул гром и что-то заворочалось в близлежащем Эйяфьятлайокудле. Земля разверзлась, и глупая парочка прелюбодеев с затихающим воплем полетела в бездну. Эрот поморщился.

– Больно, блин.

Незнакомка тоже с досадой отерла губы, заинтересованно посмотрела на Стрелкова и исчезла. И тут он почувствовал, что солнце действительно погасло.

Наутро он проштудировал все учебники и обнаружил незнакомку в бестиарии. Суккуб! Один головняк, что за жизнь… И хватило у него ума целоваться с кем попало! Нет, в бездну эту учебу – он потрогал опухшие губы. В школу он сегодня не пойдет, это точно. Там Душегубова. Лучше уж суккуб…

И Эрот снова направился к земле. Прекрасно понимая, что нельзя приближаться к адовой бестии ни под каким видом, но ничего не мог с собой поделать. Эти рожки, эти крылышки… о, директор…

У вчерашнего все еще дымящегося пролома в земле он увидел завуча, Гаврилу и еще нескольких личностей в показушных языках пламени. Личности ругались с персоналом их школы. Вот заразы, где же теперь ее искать?

И тут алая искра моргнула где-то у горизонта, как раз там, куда он в отчаянии и посмотрел. Стрелков обрадовался, вдохновился и быстрее ветра помчал навстречу своим надеждам. И действительно, это оказалась она, его прелесть.

Они застыли друг против друга, не смея приблизиться и поднять глаз.

Потом все же приблизились. Незнакомка уже не улыбалась:

– Сто восемнадцать тысяч триста четырнадцать… кроме тебя, об этом никто не знает.

Нет, не зря он записывал изречение: неважно, сколько ей лет – любви она покорна так же, как и он. Слава директору!

Эрот улыбнулся и, махнув на грядущие последствия луком, полез целовать алую прелесть. А она крепко обвила его крыльями.

Гром, темнота, кружащийся, как снежинки, пепел – ничто влюбленных не отвлекало. Отблески зарниц струились по их телам, а стон расколотого неба лишь заставил еще сильнее вжаться друг в друга.

Тут чья-то сильная рука выдернула Эрота из объятий. Слепо протерев глаза, Стрелков увидел, что он болтается в руке у директора. Его прелесть держал за шкирку алый князь с огромными рогами.

– Как это понимать?! – рявкнул князь и, чихнув серным облаком, сильно встряхнул висящую бестию. Эрот в бешенстве заизвивался, пытаясь выскользнуть из крепкого кулака. Князь с директором переглянулись.

– Ага, – процедил директор, – и опять третьего раза мир не переживет, истинно говорю: рано или поздно мы нарвемся. У меня уже рука болит.