Мудрецы считали, что там, возле Малой Медведицы, находится на небе большой магнитный камень. К нему-то и тянутся все магниты Земли. Трудно сегодня сказать, кто первым надумал использовать магнит для указания пути. Может быть, финикийские мореплаватели, а может, китайцы. В Европу компас попал довольно поздно. Попал вместе с арабской легендой о высоких горах из железного камня, что стоят на Крайнем Севере. Будто эти магнитные горы притягивают к себе корабли и вырывают из них все гвозди.

И хотя сила магнита не без основания казалась довольно таинственной, компас пришелся морякам по вкусу.

В конце XVI века английский строитель компасов Роберт Норман описал свойства магнитной стрелки. Он обнаружил наклонение ее к горизонту и возражал тем, кто по-прежнему верил, что «магнитный камень», притягивающий магниты Земли, находится на небе. Басни о магнитных горах его тоже не удовлетворяли. В конце концов Норман ограничился тем, что описал устройство «инклинаториума» — то есть стрелки, вращающейся вокруг горизонтальной оси в направлении магнитного меридиана.

В те времена не меньше моряков и путешественников свойствами магнитов интересовались медики. Они прописывали толченый магнит как слабительное. Представляете, какое нужно было иметь здоровье, чтобы выдержать подобное лечение.

Доктор Гильберт, или сэр Уильям Джильберт Колчестерский, как называли в то время англичане лейб-медика Елизаветы — королевы Англии, не зря занимался магнитами. Семидесятилетнюю королеву не могли не интересовать проблемы сохранения, если не молодости и красоты, то хотя бы здоровья, подточенного излишествами придворной жизни. А это означало, что ее врач должен был изучить все возможности сохранения августейшего благополучия. Отдадим Гильберту должное: после многолетних опытов он осмелился, вопреки мнению авторитетов, утверждать, что прием толченого камня с магнитными свойствами внутрь «вызывает мучительные боли во внутренностях, чесотку рук и языка, ослабление и сухотку членов».

Правда, при этом он еще соглашался с тем, что тот же магнит «возвращает здоровье и красоту девушкам, страдающим бледностью и дурным цветом лица, так как он сильно сушит и стягивает, не причиняя вреда».

Прочитав обе цитаты, вы можете сказать, что почтенный врач противоречит сам себе. Правильно! Но его последнее утверждение могло быть, с одной стороны, некоей данью авторитетам, а с другой — и «маленькой ложью во спасение». Представьте себя на минутку королем. Многие годы ваш лейб-медик занимается какими-то опытами, уверяя, что ищет способ сохранения вашего здоровья. И за это вы платите ему приличное вознаграждение. И вдруг много лет спустя он выпускает научный труд, из которого становится ясно, что лекарства, коими он вас пользовал, не только бесполезны, но и производят сами «мучительные боли», «чесотку рук и языка», «ослабление и сухотку членов»... Боюсь, что после такого заявления вашему лейб-медику бы не поздоровилось.

Гильберт был умен, учен и весьма осторожен. В 1600 году из-под печатного пресса вышел его обширный труд: «О магните, магнитных телах и о большом магните — Земле». Шесть книг, написанных прекрасной латынью и снабженных гравированными рисунками. Бессмертный труд.

Елизавета вошла и тихо опустилась в приготовленное для нее кресло возле камина. Вечером особенно заметно, как она немолода. Кажется, что веснушки и темные пятна с возрастом расплылись, усугубив общий нездоровый фон и без того не слишком привлекательного ее лица. Рыжеватые, густо выбеленные сединой волосы, перевитые жемчугом, поредели. Правда, голова ее все еще высоко поднята. Но не заслуга ли это воротника? И не тяжелое ли платье, расшитое золотом, не дает согнуться стану этой пожилой и усталой женщины? Впрочем, глаза у королевы зорки и светятся любопытством. Она машет платком, давая знак начинать...

— Ваше величество! — Гильберт говорит мягко, приятным голосом, как и подобает врачу. — Я собираюсь, если будет на то божья воля и желание вашего величества, не умаляя заслуг тех, кто говорил о том до меня, изложить здесь перед вами открытую мною с помощью многих трудных и дорогостоящих экспериментов истину, которая противоречит мнению многих других философов, даже самых древних... Почему магнитная стрелка, применяемая на кораблях вашего доблестного флота, всегда показывает одно направление. Почему?.. — Гильберт обводит взглядом собравшихся. Здесь, пожалуй, самые мудрые люди королевства: утонченные политики, дипломаты, военачальники и флотоводцы, знатоки законов и права. Но что они ответят?

— Позвольте, сэр Вильям. — Слово берет седобородый лорд адмиралтейства. — Какая же это загадка? Всем морякам флота ее величества известно, что намагниченное железо направляется к северу, поскольку ему сообщается сила полярных звезд, подобно тому, как солнце притягивает растения...

Придворные одобрительно кивают головами. Говорящий прав, кто не знает, что в небе под хвостом у Большой Медведицы имеется сильный магнитный камень, притягивающий магниты Земли. Об этом говорят все астрологи, предсказывающие по звездам судьбу. Как правильно, что лорд Н. поставил на место этого выскочку королевского лекаря...

Лейб-медик берет со стола каменный шар.

— Ваше величество, я не намерен прибегать к голым и утомительным умозаключениям или измышлениям.

Мои аргументы, как вы легко можете видеть, основаны только на опыте, разуме и демонстрации. Этот шар, выточенный с немалыми расходами и трудами из магнитного камня, я назвал «тереллой», что означает «маленькая земля», «земелька». Я подношу к ней магнитную стрелку. Смотрите, ваше величество. Я надеюсь, что все леди и джентльмены ясно видят, как один ее конец притягивается к одному полюсу тереллы, а другой к другому. Не так ли ведут себя и стрелки компасов, установленные иждивением адмиралтейства на кораблях флота ее величества? Если не так, то боюсь, что немногие корабли, посланные в неведомые страны, воротятся в свои порты... Но не доказывает ли это, что причина притяжения скрывается не в небе? Не является ли вся наша земля неким «большим магнитом»?

Придворные переговариваются: «Сэру Вильяму не откажешь в проницательности и ловкости в доказательствах. А как он срезал этого надутого индюка лорда Н., браво! Давно пора. Пожалуй, с этим лекарем опасно спорить...» Между тем Гильберт продолжает:

— Век мудрого правления вашего величества даровал человечеству неисчислимые богатства; открыт Новый Свет, изобретено книгопечатанье, телескоп, компас... Эти открытия стали источником нового могущества, открыли новые горизонты и в то же время предложили человеческому гению новые задачи. Как решить их? Здесь поможет только опыт!..

— Доктор Гильберт совершенно прав, когда говорит об опыте как о верховном судье... — Чей это голос, перебивший плавную речь королевского медика? Придворные и сама Елизавета повернулись в сторону говорящего. Реплика принадлежала Бэкону. Он продолжал: — Опыт есть основа науки. Но какой опыт? Разве количество бессистемно проделанных экспериментов приведет к пополнению копилки знаний? Надо не просто увеличивать количество разрозненных знаний. Надо создать новый метод, опирающийся на опыт, выработать правила проведения экспериментов. Только тогда они приведут к изобретению нового. А изобретение — высшая цель науки. Экспериментирование же наугад лишь вводит в заблуждение, а не просвещает людей...

Гильберт казался спокойным, хотя руки его задрожали.

— Если ваше величество позволит продолжить мне, то, возможно, и я своими опытами сумею ответить сэру Френсису.

Придворные перешептывались. Лорд-канцлер, наклонившись к королеве, шептал ей что-то на ухо. Глаза Елизаветы блестели. Она обожала споры, которые не затрагивали интересов короны и государства.