Тут вмешался я: - Не будет ли лучше, - обратился я к Петрову, - если рукопись приму я? Я хорошо знаю это место, и меньше вероятность того, что такая передача привлечет чье-то внимание. Кроме того, я буду на автомашине.
Петров немного поколебался, но, в конце концов согласился с тем, чтобы я встретился с мистером Х около его офиса в 16-45, а с ним самим - на улице Кингс Кросс в 17 часов.
Я специально предложил промежуток времени всего в четверть часа между моими встречами с ними, чтобы снять возможные подозрения Петрова.
Рано утром на следующий день я встретился с Нортом и изложил ему мой план действий. У меня не было намерения дожидаться мистера Х на улице согласно условиям, которые он оговорил. Я как можно раньше пришел в его офис, незаметно для посторонних привлек к себе его внимание и направился на улицу. Он вышел вслед за мной на улицу и вручил мне конверт с документами. Я с облегчением заметил, что конверт не заклеен.
Взглянув на часы, я заметил, что у меня осталось всего двенадцать минут.
Прыгнув в машину и позабыв о правилах дорожного движения, я помчался на встречу с Нортом. Буквально за несколько минут он снял с документов фотокопии.
Мы проделали это так быстро, что я прибыл на встречу с Петровым за пять минут до назначенного им времени и по выражению облегчения в его глазах понял, что его доверие ко мне выросло на несколько пунктов.
С этого времени я закрепился в положении доверенного лица Петрова, его ближайшего доверенного лица. Для этой шпионской работы он выбрал меня в качестве помощника, причем более важного, чем любой из его советских коллег. Другими словами Петров, являясь руководителем резидентуры МВД в Австралии, был теперь готов использовать меня в качестве своего помощника.
Этот случай имел почти немедленные последствия. Мы сидели за ленчем, когда Петров коснулся темы фотографирования.
- Есть возможность дешево купить фотоувеличитель, - сказал он. Только что прибыли два экземпляра, и я могу взять один из них для вас, а другой для меня. Они поступили в адрес чешского консула Кафки, и нам не придется платить за них таможенную пошлину, так как он получил их с дипломатической скидкой.
- Я бы очень хотел купить такой увеличитель, - сказал я, понимая, что если Петров поднял этот вопрос в беседе со мной, то за этим должно что-то стоять. В любом случае, я намеревался вести игру с дальним прицелом.
- Как мы об этом договоримся? - спросил я. - Мне можно положиться на вас ?
- Да, я все устрою, - сказал Петров, - и через несколько дней дам вам знать.
У меня не возникло затруднений с получением согласия Службы безопасности на такой финансовый расход, и примерно через неделю Петров и я забрали фотоувеличители из чешского консульства в Сиднее.
Они были довольно громоздкие, и мы с Петровым даже при наличии помощника из числа сотрудников консульства изрядно повозились, прежде чем разместили их в моей автомашине.
_ Какого черта он собирается с ними делать? - задавал я себе вопрос.
Петров ответил мне на него, когда мы привезли их в мою квартиру. Он тщательно показал мне, как собирать их и как с ними обращаться, а затем сказал: - Это только часть фотооборудования, которое вам потребуется. Давайте сейчас съездим в город и купим все остальное.
Стало ясно, что Петров хотел, чтобы я научился пользоваться оборудованием для проявления и увеличения фотографий, однако у меня не было ни малейшего представления о том, что предстояло фотографировать. Первой пришла в голову мысль о том, что он, вероятно, предпринимает шаги по созданию фотолаборатории, как оборудования для нелегального аппарата, который может стать необходимым в случае объявления чрезвычайной обстановки.
Тем не менее, я поехал с ним в магазин, где мы купили все необходимое оснащение и материалы для процессов проявления и печатания фотографий.
Впоследствии Петров дал мне дополнительные инструкции на случай ряда обстоятельств, однако он никогда не касался вопросов практического использования этого оборудования, хотя и настоятельно предупредил, что его необходимо постоянно держать надежно спрятанным, за исключением тех периодов, когда он обучает меня его использованию. Это подтверждало мои догадки о том, что Петров хотел снабдить меня оборудованием и обучить правилам пользования им в порядке подготовки меня к той работе, которая может потребоваться, если мне когда-либо придется остаться в Австралии одному в качестве советского агента.
Что касается мистера Х и его диаграмм, то через несколько месяцев после того, как я принял от него конверт с бумагами, я пошел в Ассоциацию писателей на лекцию, которую должна была прочесть Хелен Палмер, незадолго до этого возвратившаяся из Китая. Мистер Х был среди присутствующих и кивнул мне в знак того, что узнал меня. После лекции мистер Х приблизился ко мне и тихо произнес: - Мне до сих пор ничего не известно о тех материалах.
Я ответил ему, что они остались у Петрова и что я выясню, как можно ускорить это дело.
Излишне говорить, что я, конечно, ничего не сделал в этом плане, но несколькими неделями позднее Петров сам сообщил мне, что советская Академия наук сочла материалы не представляющими интереса. В её ответе говорилось, что такое устройство уже известно.
Я мог бы сказать мистеру Х каков будет ответ и не дожидаясь сообщения из Москвы. Все произошло по типичному для таких ситуаций шаблону. Советская бюрократия никогда не признает, что у неё чего-то нет или ей что-то не известно, и таким образом она получила информацию, вне зависимости от её ценности, задаром.
Петров теперь все чаще приезжал в Сидней, и моя активность в качестве агента возросла многократно. Затраты времени на работу по линии Службы безопасности увеличились настолько, что это стало негативно влиять на мою профессиональную деятельность и серьезно сокращать мои заработки. Период, когда моя деятельность в качестве агента занимала лишь мое свободное время, безвозвратно прошел. Работа в интересах Службы безопасности стала составлять подавляющую часть моей деятельности.
Я встретился с Нортом и прямо обрисовал ему суть сложившейся ситуации.
Я сказал ему, что из-за недостаточного внимания к моей профессиональной работе я упускаю такую часть заработка, что мое финансовое положение становится неустойчивым. Если не будет найдено какое-либо подходящее решение этой проблемы, то мне придется просить у них неоплачиваемый отпуск, чтобы посвятить все время моей медицинской практике и поправить мои финансовые дела. Я выразил удивление тем, что Служба не замечает, насколько возрос объем моей работы в её интересах, который выполняется за счет моей профессиональной деятельности как врача.
Норт ответил, что понимает мое положение и пообещал доложить об этом своему руководству. В результате довольно долгой дискуссии, в ходе которой Служба не проявила склонности к щедрости, была достигнута договоренность о регулярной выплате мне двадцати долларов еженедельно, а также компенсации моих расходов по мере представления детальных отчетов. Это до некоторой степени облегчило мое положение, и следует отметить, что Служба не стала заниматься мелочной проверкой представляемых мною отчетов.
По моему мнению, не было никаких сомнений в том, что Служба пошла на эту договоренность лишь по той причине, что её руководство начало осознавать реальное значение моей работы с Петровым. Теперь они почувствовали, что мои отношения с Петровым дошли до той стадии, на которой стало возможным получение важной информации из советского посольства.
Глава четырнадцатая
Теперь Служба безопасности внесла существенные изменения в мои отношения и условия связи с Нортом. Были приняты меры по повышению конспирации в работе, хотя и до этого не отмечалось явных проколов.
Отныне наши встречи с Нортом стали назначаться только на вечерние или ранние утренние часы. Для проведения встреч мы всегда выезжали за город, причем каждый ехал в своей автомашине, приняв самые серьезные меры по выявлению возможной слежки. Машины парковали в разных местах. Обычно я сидел в своей автомашине с погашенными огнями и незапертой дверью. Через одну или две минуты пешком, как будто из ниоткуда, подходил Норт и садился ко мне в машину.
