7 фев. Пишу это в Москве. Приехал утром «Стрелой».
Меня встретил Лева <Левицкий>, поехали к нему. <…>
Все разговоры вокруг новой сокрушительной атаки на «Новый мир». Я о ней узнал еще 6-го утром, когда взяв билет, позвонил с почты Леве, а потом тут же встретив скандалящего Оттена.
5-го вечером, когда усталая Эмма вернулась со съемок, ссоримся с ней в кухне за чаем. Все обычно, но на этот раз что-то нестерпимое (горечь и тоска) поднимается в груди и я говорю ей, что на другой день уеду. Рано встав, еду на вокзал и с рук беру билет на «Стрелу». Вечером она играла «Счастливые дни» [51]и я уехал из дома без нее, оставив ей недлинную записку.
Никаких планов у меня не было: это почти импровизация.
<…> Секретарьят ССП (вернее, новый орган «бюро секретарьята») предложило Твардовскому сменить редколлегию (т. е. почти сменить: убрать Лакшина, Кондратовича, Марьямова, Саца и аппарат редакции, заменив их Наровчатовым, Рекемчуком, Косолаповым и Большовым, сделав последнего замом [52]). Твардовский отказался и видимо уйдет. Да еще хотят назначить какого-то Олега Смирнова, кажется, «руссита».[53]Напор велик и видимо это согласовано с ЦК. Все решится послезавтра 9-го, в понедельник, на заседании секретарьята.
Вечером еще говорил по телефону с Юрой. Он был на даче, но Твардовского не видел.
Ц. И. меня встретила трогательно: достала мне Камю, заплатила за комнату и я взял у нее еще 50 р. — так как совсем без гроша.
Рассказы о секретном докладе Брежнева, который читается по парторганизациям.[54]Слух о смене руководства и выдвижении Катушева.[55]
Много анекдотов. Переходная стадия между социализмом и коммунизмом — алкоголизм. И т. п.
8 фев. <…> Да, вчера подарок от Литинского:[56]афиша и программка спектакля «Давным-давно» в Воркутинском лагерном театре в 1949 г. с Токарской и Холодовым.[57]
9 фев. <…> <после строки отточий>
С пол-пятого до пол-восьмого просидел у Ц. И. <…>
Утверждена новая редакция: Косолапов, Большов, Овчаренко (!)[58], Рекемчук, Наровчатов плюс кто-то еще из прежних. Косолапов видимо намечен в «главные», если Твард<овский> вспылит и уйдет. Наверх пошло личное письмо Твард<овского> и письмо 10 писателей, в числе которых М. Исаковский с протестом. Но это уже вряд ли поможет. Активно враждебны на заседании были: Федин, Михалков, Баруздин[59]и кто-то еще.
Гароди исключен из ЦК, но не из партии.[60]
10 фев. <…> А за окном зимний денек. Снег белый, видно, выпал недавно. Снега кажется много, и в свой дом в Загорянке мне не войти пока. Переписываю 4‑ю картину.
Звонил Лева. В номере Лит<ературной> газеты информация о переменах в «Нов<ом> мире» стоит. И все же у всех теплится какая-то надежда.
11 фев. <…> В 9 ч. звонок Левы, который читает мне из Лит<ературной> газеты сообщение о реорганизации редколлегии. В числе уволенных нет фамилии Марьямова почему-то. Лева считает, что Твардовский, Дорош[61], Хитров[62]и Марьямов должны уйти сами, а я думаю, что они должны остаться во что бы то ни стало и переварить, перемолоть новых. Держаться, как «на пятачке».
Статья Ю. Андреева о романе Кочетова в целом все же отрицательная.[63]Хитрый Чаковский этим как бы уравновешивает впечатление от сообщении<я> о реформе «Нового мира».
Днем у Юры Трифонова. Потом обедаем с ним в ЦДЛ. Еду к Ц. И. Такси. <…>. У Ц. И. Отзвуки дня в «Новом мире» по телефонам. Усталость.
12 фев. Темный зимний день.
Вчера в 12 ч. членов партии «Нового мира» вызывали в райком. Что там говорилось, пока не знаю. Наверно призывали к дисциплине. <…> По словам Юры, Симонов отказался подписать письмо «десяти», а Исаковский подписал. Вчера в ЦДЛ мелькала белая голова Симонова, этой высокосортной б….. А третьего дня там метался Евтушенко, у которого я впервые заметил начинающуюся плешину.
Ц. И. переживает это очень болезненно, не спит даже со снотворным.
<…>
Третьего дня в «Нов<ый> мир» днем приходил Солженицын: румяный, быстрый. Юру с ним познакомил Можаев.[64]<…>
Звонок Левы. Он убежден в скорой отставке Твард<овско>го (т. е. почти немедленной) спорит со мной и говорит, что я чего-то не знаю и т. п. Все может быть, конечно.
13 фев. <…> Сижу у финиша пьесы и что-то медлю. Словно не хватает чего-то. Совершенно еще не вижу целое. Все кажется мозаичным, пестрым, расползающимся.
В написанном есть правда времени и театрального быта, есть юмор, но маловато романтики, лирики и пафоса. А это тоже все необходимо. На одном этом не замешаешь пьесу: будет жидко и приторно, но и без этого, она неинтересна. <…>
Еще идея: сценарий о футбольной семье, о династии <…>. Сестра выходит замуж за игрока соперничающей команды. (Старостины и Дубинин).[65]
Как-то промелькнула мысль: «Давным-давно» — это первый «мюзикл». Пьесу называли «героич<еской> комедией», «историческим водевилем» и т. п. — слово «мюзикл» еще не существовало и сам жанр этот не был известен. Но это именно то, что теперь называют «мюзиклом» на Западе, и что медленно и туго идет к нам.
3 часа дня. Звонок Ц. И. Последняя новость: просьбу об отставке Твардовского уважили и главным редактором назначен Косолапов. Это м. б. лучший из возможных вариантов. А впрочем?..
Днем иду к Н. П. Смирнову и Ц. И. У нее обедаю. Почти все разговоры о «Нов<ом> мире». В понедельник подают в отставку Дорош и Марьямов. Ц. И. потребовала обратно рукопись статьи о Мизиано.[66]Не знаю, нужно ли это было делать? История с разведкой у Бр.<?> через его дочку, Владимова и Буртина.[67]«С Твардовским вопрос покончен». Не миф ли это? Приходит Кацева и соглашается почти со всем со мной. Она хвалит Косолапова.
14 фев. <…> Днем с Юрой у заболевшего Бори Слуцкого. Дарит мне свои последние книги с подписями. Занимаю у него 90 рублей. Уклонились от подписания писем Бакланов[68] и В. Корнилов.[69]Вообще — эти письма амортизировавшийся прием: на них никто не обращает внимания. Б. <Слуцкий> считает, что атака на «Новый мир» только часть антиинтеллигентской акции. Это возможно. А вообще «наверху» разброд: сравнение с пилотами, захватившими управление самолетом и не знающими употребления разных ручек. Антисталинисты там — Подгорный и Суслов. Сначала статья о Сталине, написанная Трапезниковым и Голиковым[70], была на два подвала. Ее сократил Суслов, обзвонивший всех членов политбюро и каждому напоминавший, что именно тот говорил о Сталине на 22‑м съезде. При голосовании только двое (и в том числе Брежнев) были за шумное празднование сталинской годовщины. Сейчас заседания Политбюро идут особенно бурно: Косыгин в который раз угрожает отставкой. Полянский [71]кричал ему: — Нет, вам не удастся соскочить с телеги… Роль Кириленко.[72]Фронда Шелепина.[73]Он как бы «в запасе». И т. п. <…>
15 фев. <…> Еще из рассказов Бори Сл<уцкого>. Вдова Довженко Солнцева[74]продала дачу в Переделкино пресловутому Виктору Луи[75]и там теперь своеобразная малина: место встреч дипломатов, провокаторов, псевдооппозиционных молодых художников и настоящих стукачей. Подъезжают черные машины с посольскими знаками и с другими знаками тоже подъезжают частенько. <…>
В № 1 «Иностр<анной> лит<ерату>ры» напечатан прекрасный неоконченный роман К. Чапека «Жизнь и творчество композитора Фолтына». Глубоко и точно. Почему-то вспомнилась судьба Коли Оттена, в котором есть много общего с героем романа. Он тоже отличный сюжет для романа. Читал с увлечением. Превосходно!
16 фев. <…> Вчера не обедал: за весь день съел сухой калач и бутылку ряженки. Два дня не брился.
