Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Трудное подвергалось его атакам сразу. Энергичный следователь набрасывался на него, как лев, и разделывал с невероятной скоростью. Плохое же оставлял на потом - то, что уже нельзя было изменить.

Вот с этим, плохим, он и шел майским вечером в одну из квартир, тем более, что сам Шелухов жил неподалеку. Антон уже предвидел все, что увидит и услышит в ответ на принесенную с собой новость. Вот уж действительно: Лучшие новости - это полное их отсутствие...

Несмотря на легкую усталость, он не выстоял в ожидании лифта и поднялся по лестнице, тем более, что ему был нужен всего-навсего третий этаж. За это время он прикинул фронт работы: как начнет беседу, какие подберет слова, чем закончит, когда разговор, направленный по нужному руслу, придет к логическому завершению.

На его звонок долго не отвечали. Антон нетерпеливо взглянул на часы: была почти половина десятого, стемнело, и хозяйка квартиры должна уже быть дома, она сама так говорила, когда подавала заявление.

На третью трель за дверью послышались легкие шаги, на глазок упала тень, и следователь поднял удостоверение. Тогда щелкнул замок.

Шелухов почему-то готовился увидеть неряшливую оплывшую тетку неопределенного возраста с плохо покрашенными волосами и облезлым пунцовым лаком на ногтях - типичную представительницу класса "брошенных жен". Тем большим было его удивление, когда на пороге возникло грациозное златовласое чудо, которому на вид нельзя было дать больше двадцати-двадцати трех лет. Это "чудо" было небольшого роста, не накрашенное, с чуть припухшими зеленоватыми глазками и великолепной фигуркой под тонким шелковым халатиком.

- Добрый... вечер... - выдавил он, еще раз показывая "корочки". - Я из милиции...

Она кивнула.

- Гм... Гроссман Рената Александровна - это вы? - Антон все еще сомневался, что златовласое "чудо" является самой Гроссман, а не ее, скажем, дочерью или племянницей: заявление от нее принимал не он, а Кирилл Танской, который затем благополучно взвалил это дельце на плечи исполнительного коллеги.

Дива кивнула еще раз и отступила, тем самым приглашая его войти в просторную прихожую. Шелухов вошел. Чтобы изучить обстановку, его тренированному взгляду хватило полсекунды. Семья явно не из бедных, со вкусом у них тоже все в порядке. Но подсказывало ему чутье, отточенное за годы работы в органах: что-то не так в этом уютном, на первый взгляд, и добротно свитом гнездышке. Отчуждение какое-то. Перевалочная база. Видел он однажды страшно облезлую халупу с плесенью на потолке и обшарпанным полом. Хозяева не стеснялись пререкаться даже при нем. Повсюду кишели дети, тараканы, валялись обмоченные ползунки и поломанные игрушки, носилась, сверкая выпученными глазами, пятнистая кошка, в общем - кипела жизнь. А здесь Антон жизни не почувствовал. Не было здесь души. Нигде на подоконниках не росли цветы, нигде не было намека на человеческий беспорядок. Не общежитие, но храм поверженного бога, иначе не скажешь.

И здесь, в этой громадной прихожей, миниатюрность хозяйки, ее потерянность приобретали гротескную форму, подчеркивались. Девочка смотрела на него вопрошающе-распахнутыми глазами, и он видел - тело ее дрожало под тонкой тканью халатика.

- Извините, - терзая собственные ладони острыми ногтями, почти прошептала она, - я не сразу вас услышала. Давно не сплю, а сегодня как выключилась. Простите, что заставила ждать...

- Ничего страшного, - Антон заглянул в папку с делами и, собираясь с мыслями, пролистал несколько не имеющих никакого отношения к Гроссманам листков.

- Пойдемте на кухню, - попросила (!) она.

"Ну, её-то понятно, - подумал следователь, - а тебя-то чего колотит?"

Они уселись по разные стороны большого, сделанного под мрамор, стола. Такое ощущение, что над кухней поработал хороший дизайнер.

- У вас есть что-то о моем муже, - не спросила, а утвердительно произнесла девочка, на кухне, при ярком свете, ставшая казаться, правда, чуточку постарше, да и голос у нее теперь прорезаться: она перестала шептать. Впрочем, да! Антон едва не упустил: в обстоятельствах дела было указано наличие у Гроссманов маленького ребенка, который сейчас, судя по времени, должен уже спать.

- Да, Рената Александровна, - сухо сказал он, не желая раньше времени заставлять ее расстраиваться и подыскивая более мягкий способ подачи информации.

Тем не менее златовласое создание снова вздрогнуло, метнулось к чайнику, щелкнуло тумблером, село на место.

- И что? - осмелилась наконец спросить хозяйка.

Антон прикинул, в каком из карманов у него лежит нашатырь и лежит ли он там вообще. Кажется, лежит. Во внутреннем. Слева. С женщинами нужно быть готовым ко всему.

- Видите ли, я не могу дать окончательного ответа...

Лицо девушки выразило разочарование. И тут - такая перемена! - губы, вначале обиженно скуксившиеся, внезапно упрямо изогнулись, глаза стали спокойными, как у Сфинкса. Не девочка, но женщина теперь сидела перед следователем Шелуховым. Она выпрямилась и оперлась о спинку стула.

- Я слушаю, - глухо и твердо произнесла она.

Антон вмиг забыл о кармане с нашатырным спиртом. Такие в обморок не падают. И - собрался сам, последовав ее примеру. По крайней мере, перестал ощущать себя неким ангелом смерти.

- "Форд" с номерами, зарегистрированными на имя вашего мужа, нашли сегодня в пятидесяти километрах от города, - тут щелкнул вскипевший чайник, и следователь чуть не вздрогнул от неожиданности, полагая, что сюрпризы будут от хозяйки, а не откуда-то извне. Сама же "дива" даже не шелохнулась, продолжая безмятежно внимать, не сводя глаз с Антона. - В обрыве. За рулем обнаружен труп, но он настолько обгорел, что... - и молодой человек замолчал, не желая сгущать и без того мрачные краски.

- Что рассыпался в руках патологоанатомов? - ровным голосом спросила Рената Гроссман.

Антон отвел глаза и кивнул. Её взгляд одновременно и жег, и не выражал ни единой эмоции.

- Как это случилось?

- Эксперты в ДПС сошлись во мнении, что не справился с управлением на скользкой дороге... Ведь в ту ночь в городе и в области была гроза...

- Гроза... - Рената перевела взгляд широко открытых, но ничего не видящих глаз (так бывает, когда человеку очень долго не удается поспать, и он делает это с открытыми глазами) в темноту окна, и вечностью повеяло от этого взора, пустой и безжалостной. - Гроза... Молнии... Горы... Стрелы дождя... помню... - сами собой бормотали ее губы.

64
{"b":"82032","o":1}