Ася переняла у матери все, что необходимо женщине и что очень приветствовалось бы в дореволюционных русских семьях: ровный характер, неспешность, самоуважение. Правда, на взгляд окружающих, была она несколько скучновата, ибо не каждому человеку охота применять усилия, чтобы понять, какие "сокровища" хранит в себе душа другого человека. В общем, многие приятельницы Аси оценивали ее по градации от "законченная зануда" до "тихоня", а две-три близкие наперсницы таинственно улыбались на сей счет: с нею хорошо было делиться девичьими проблемами, плакаться, приводить своих парней, не боясь, что те перекинутся на невзрачную пташку, а потом выспрашивать, стоящий ли он человек или лучше покружиться над другим цветочком... Так или иначе, но в школе у нее не было ни кличек, ни обидных прозвищ, мальчишки не дергали ее за косы, и все не потому, что кос у нее не было, а просто никто не замечал хрупкую и болезненную отличницу.

Ей было двадцать, когда она совершенно случайно познакомилась на вечеринке у подруги с молодым человеком, который не сводил с нее глаз и, надо признать, показался ей симпатичным - совсем не так, как некоторые парни, с которыми ее знакомили девчонки и которых она должна была "объективно оценить". Нового друга звали Хусейном, но Ася никогда не предположила бы по внешности присутствия горячей "горской" крови в его жилах. В первый же вечер она поняла, что может слушать этого человека не переставая и что ей приятно находиться возле него. Его приятели (из кубанских и терских казаков), люди с крутыми характерами, относились к чеченцу, "черному", как ни странно, с уважением. И это, в глазах Аси, было большим плюсом для него - если он сумел правильно поставить себя с людьми, у которых были свои счеты с "вайнахами" еще со времен Пушкина и Лермонтова.

Хусейн ухаживал за нею очень осторожно. Ася ощущала себя хрупким цветком в его громадных ладонях - цветком, который он боится ненароком повредить своей невероятной силищей и потому старается даже не дышать на него. Он так и называл ее "Незабудка".

Хуже было другое: родители приняли в штыки сообщение дочери о том, что у нее появилось увлечение в лице этого типа. Может быть, Асе и удалось бы правильно объясниться с ними, но кто-то из соседей опередил ее, шепнув Анне, что ее дочь встречается с "нерусью". Пожидаева, как женщина, не лишенная впечатлительности, тут же вообразила жуткую картину: ее маленькая нежная Ася в руках у злобного чеченского террориста. В общем, у родителей было время подготовиться к достойному отпору даже одной идеи о таком зяте (если бы все не было так серьезно, Ася не решилась бы доложиться: так она воспитана). Илья Александрович с порога объявил дочери, что и слышать не желает о подобном "Ромео".

- Но ведь ты его даже ни разу не видел, папа! - впервые в жизни решилась запрекословить Ася.

- Этого мне не хватало! - Пожидаев был удивлен: задурил ей голову этот проходимец!

Но это ее не остановило. Она не сомневалась в своем избраннике, а женской интуицией природа ее не обделила. Если бы ее посетило хоть малейшее сомнение, Хусейн никогда больше не увидел бы Асю. И девушка решила подождать. Рано или поздно родители изменят свое мнение, Ася в это верила.

Затем он куда-то исчез, ни о чем ее не предупредив. Ася растерялась. Сердце подсказывало ей, что с Хусейном что-то случилось. Через месяц он вновь объявился в городе, осунувшийся, с настораживающим огоньком в зеленых глазах. Не изменилось только одно - обезоруживающая нежность в обращении с нею. Единственное, что он позволил себе в тот раз за все время их знакомства, это осторожно обнять ее при встрече и неловко поцеловать возле губ.

Ася попробовала расспросить его, где он пропадал, но Хусейн отмалчивался на эту тему. Она заподозрила недоброе и попросила поставить ее в известность, если он вновь соберется куда-то уезжать. Хусейн поклялся, что сделает это, и прозрачно намекнул, что по законам его народа жених должен заплатить родителям невесты какой-то сумасшедший калым, чтобы никто вокруг не думал плохо о его семье.

Где-то в середине октября того страшного года он сообщил девушке, что "по семейным обстоятельствам" должен на какое-то время уехать в какой-то аул, где у него якобы умер родственник. Ася пообещала ждать, сколько бы ни потребовалось, хотя по его рассказам знала, что чья-то смерть в чеченском роду накладывает на всех родственников соблюдение траура долгое время, так что никаких свадеб играть будет нельзя в течение минимум полугода.

В конце осени Хусейн погиб при таинственных обстоятельствах. Знавшие об их романе подруги Аси многозначительно косились на девушку: ходили сплетни, что парень застрелился. По их, по женскому, разумению, у молодого человека могла быть одна-единственная причина для самоубийства - конечно же, несчастная любовь... Не прекращавшиеся слухи о том, что Усмановы прокляли Асю, считая Пожидаевых косвенно виновными в смерти сына, довели ее до нервного срыва. Ироничное отцовское сравнение романа дочери и "горца" с шекспировской драмой внезапно и страшно оправдалось.

В день похорон девушка сбежала из больницы, куда ее положили с сильным нервным расстройством, и тайком добралась до кладбища. Подойти ближе она побоялась и наблюдала за ритуалом из-за дерева, с дальнего участка.. Лишь когда все уехали, поздно вечером, она осмелилась пробраться к его могиле и, невзирая на холод, до глухой темноты простоять у выстеленного арабской вязью камня с именем того, кто был потерян для нее навсегда...

Когда истощились не только нервные, но и физические силы, Ася ощутила головокружение и упала в обморок. Только усилившийся ледяной дождь привел ее в чувство. В голове не было ни единой мысли, и она даже не смогла испугаться, что это начинается безумие. Промокшая одежда прилипла к телу, но Ася не могла объяснить, почему ей так холодно: два факта уже не сопоставлялись и не укладывались в ее мозгу, как причина и следствие. Она просто ковыляла по тропинке между оградами, а злой ветер пытался сшибить ее с ног.

Наконец девушка вышла на пустынную дорогу, и огни дальнего города, мерцая между ветками ив и кустарника, разбудили в ней воспоминания о доме, о том, что она когда-то была живой, что ей было тепло, что она была счастлива... Боль стиснула горло, Ася зарыдала. Все возвращалось к ней... Иногда и не знаешь, что лучше - сумасшествие или полное здравие рассудка...