Если мы внимательнее присмотримся к фактам, то увидим, что почти все наше поведение, совокупность наших поступков, наши занятия, связи, труды, развлечения - результат привычки. Привычке же мы обязаны легкостью, с какой работают наши умственные способности - мысль, рассудок, ум, разум, вкус и так далее. Привычке мы обязаны большей частью наших склонностей, желаний, мнений, предрассудков, равно как нашими ложными идеями о счастье,- одним словом, заблуждениями, которые все пытаются навязать нам. Именно привычка привязывает нас либо к пороку, либо к добродетели. Опыт показывает нам, что решиться на первое преступление всегда труднее, чем на второе, а на второе - труднее, чем на третье, и так далее. Первый поступок есть начало привычки; борясь с препятствиями, мешающими нам совершать преступные действия, мы учимся легче побеждать их. Таким же образом часто становятся злонамеренными по привычке.

Привычка так изменяет нас, что ее часто смешивают с нашей натурой; отсюда, как мы вскоре увидим, берут свое начало те взгляды, или идеи, которые назвали врожденными, не желая доискиваться причин их видимого отождествления с нашим мозгом. Как бы то ни было, мы очень цепко держимся за все то, к чему привыкли; наш дух весьма бурно и отрицательно реагирует всякий раз, когда желают изменить ход его мыслей; какая-то роковая склонность часто приводит его к привычным идеям, несмотря на голос разума.

Мы можем объяснить физические и духовные явления, связанные с привычкой, с помощью чистого механизма: несмотря на свою мнимую духовность, наша душа видоизменяется совершенно так же, как и тело. Благодаря привычке голосовые связки обучаются быстро выражать заключенные в мозгу идеи посредством известных движений, которые наш язык с детства приобретает способность исполнять с легкостью. Когда наш язык привыкает, или обучается, двигаться определенным образом, ему становится трудно двигаться иначе; гортань с трудом справляется с модуляциями, которых требует язык, отличный от привычного нам языка. То же самое относится к нашим идеям. Наш мозг, внутренний орган, или, иначе говоря, душа, в раннем возрасте привыкшая к тому, чтобы претерпевать известные модификации и связывать определенные идеи с теми или иными предметами, составившая себе связную систему истинных или ложных взглядов, испытывает болезненное ощущение, когда ей стараются придать новый импульс и изменить направление ее привычных движений. Заставить нас изменить свои взгляды почти так же трудно, как переменить язык. Гоббс говорит, что "каждому телесному существу, которое часто приводят в движение одним и тем же способом, свойственно неизменно приобретать большую склонность, или легкость, воспроизводить одни и те же движения. Это и составляет привычку как в духовной, так и в физической области". (Гоббс, Опыт о человеческой природе.)

Вот несомненная причина почти непреодолимой привязанности людей к обычаям, предрассудкам, учреждениям, на бесполезность или даже опасность которых тщетно указывают разум, опыт, здравый смысл Привычка оказывает сопротивление самым ясным доказательствам; последние не имеют никакой силы против укоренившихся страстей и пороков, самых нелепых теорий, самых странных обычаев, особенно когда с таковыми связана идея пользы, общего интереса, общественного блага. Вот где источник упорства, с каким люди защищают обычно свои религии, свои древние безрассудные обычаи, свои столь несправедливые законы, свои злоупотребления, от которых им очень часто приходится страдать, свои предрассудки, абсурдность которых они иногда сознают, не желая, однако, от них избавиться. Вот почему народы усматривают опасность в самых полезных нововведениях. Они сочли бы себя погибшими, если бы попытались устранить зло, которое они привыкли признавать необходимым для своего спокойствия и исцелить которое, по их мнению, было бы опасно. ("Благодаря ежедневному повторению и привычке глаза подобно мысли, привыкнув, перестают удивляться и не ищут законов тех вещей, которые видят". (Цицерон, О природе богов, кн. II, гл. 2.))

Воспитание - это искусство, состоящее в том, чтобы заставить людей усвоить в юном возрасте, т. с. когда их органы очень гибки, привычки, взгляды и образ жизни, принятые в том обществе, в котором они будут жить. Первые годы нашего детства уходят на то, чтобы приобретать жизненный опыт. Люди, занятые нашим воспитанием, обучают нас применению этих опытов или развивают в нас разум. Первые побуждения, полученные нами от них, обычно предопределяют нашу судьбу, наши страсти, наши представления о счастье, средства, употребляемые нами для его достижения, наши пороки и добродетели. Дитя на глазах своих наставников приобретает идеи, обучается ассоциировать их, определенным образом мыслить, верно или неверно судить о вещах. Ему показывают различные предметы, приучая его любить или ненавидеть, желать или избегать, уважать или презирать их. Так взгляды передаются детям от отцов, матерей, кормилиц, наставников; так ум мало-помалу заполняется истинами или заблуждениями, согласно которым каждый регулирует свое поведение, делающее его счастливым или несчастным, добродетельным или порочным, уважаемым или ненавидимым другими, довольным или недовольным своей судьбой в зависимости от предметов, на которые воспитатели направили пыл его страстей и энергию его ума, внушив ему, что эти предметы важны для обеспечения его интересов или достижения счастья. Поэтому он любит то и домогается того, что, как ему сказали, должно быть объектом любви и домогательств; он имеет вкусы, склонности, прихоти, которые в течение всей своей жизни старается удовлетворить соразмерно с активностью, полученной им от природы и развитой в нем воспитанием.

Политика должна быть искусством обуздывать страсти людей и направлять их на благо общества; но она очень часто является лишь искусством разжигать страсти членов общества для их взаимоистребления и разрушения той общественной организации, которая должна обеспечить им счастье. Обычно она так плоха и порочна потому, что основана вовсе не на природе, опыте, всеобщей пользе, а на страстях, прихотях и личной выгоде тех, кто управляет обществом.

Чтобы быть полезной, политика должна основывать свои принципы на природе, то есть сообразовываться с сущностью и целью общества. Но так как общество представляет собой целое, образованное множеством семейств и индивидов, объединившихся для того, чтобы с большей легкостью удовлетворять свои потребности, доставлять себе желаемые преимущества, обеспечивать друг другу взаимную помощь и особенно возможность спокойно пользоваться благами, которые могут доставить природа и человеческий труд, то ясно, что политика, предназначенная для поддержания общества, должна действовать в интересах последнего, облегчать достижение его целей и устранять все встречающиеся на пути к этому препятствия.

Объединившись друг с другом для жизни в обществе, люди заключили формально или молчаливо - договор, в силу которого они обязались оказывать взаимные услуги и не вредить друг другу. Но так как человек по природе склонен постоянно видеть свое благополучие в удовлетворении мимолетных страстей или капризов и совершенно не считаться с ближними, то необходима сила, которая удерживала бы человека в рамках долга, заставляла его сообразоваться с последним и напоминала ему об обязательствах, которые под влиянием страстей он мог часто забывать. Эта сила - закон. Закон есть сумма воль членов общества, объединившихся, чтобы определить поведение граждан или направить их поступки к достижению целей объединения.

Но так как общество, особенно многочисленное, может собираться лишь с трудом и так как в этом случае выражение его воли сопровождалось бы беспорядками, то оно вынуждено выбирать граждан, которых облекает своим доверием. Оно делает их истолкователями своей воли и вручает им власть, необходимую для того, чтобы заставить граждан выполнять эту волю. Таково происхождение всякого правительства, являющегося законным лишь тогда, когда оно основывается на добровольном согласии общества. Без такого согласия правительство осуществляет лишь насилие, узурпацию, разбой. Те, кто управляет, называются государями, вождями, законодателями; в зависимости от формы, приданной обществом своему правительству, эти государи называются монархами, уполномоченными, представителями и так далее. Так как правительство заимствует свою власть от общества, будучи установлено лишь для блага последнего, то ясно, что общество может всегда, когда этого требуют его интересы, сместить это правительство, изменить форму правления, расширить или ограничить власть, врученную им своим вождям, по отношению к которым общество всегда сохраняет верховный авторитет в силу нерушимого закона природы, требующего, чтобы часть была подчинена целому.