Атеизм встречается так редко лишь потому, что начиная с детского возраста все, точно нарочно, стараются внушить человеку ослепительные иллюзии или заставить его проникнуться систематизированным и упорядоченным невежеством, преодолеть и искоренить которое труднее всех других видов последнего. Теология есть лишь наука о словах, которые под влиянием частого повторения люди привыкают принимать за реальные вещи; при малейшей попытке анализа можно убедиться, что в них нет никакого смысла. На земле мало размышляющих, проницательных и отдающих себе отчет в своих мыслях людей; здравый ум - один из редчайших даров природы человечеству. Слишком пылкое воображение и нетерпеливая любознательность столь же вредны для открытия истины, как излишняя флегматичность, медленность восприятия, леность духа, непривычка мыслить. Все люди обладают большей или меньшей силой воображения, любознательности, флегматичности, желчности, лености, активности; от гармонического равновесия их организации зависит правильность их суждений. Но, как было сказано выше, человеческая организация подвержена изменениям и в зависимости от этих изменений в суждениях людей происходят перемены. Этим объясняются столь частые резкие перевороты во взглядах людей, особенно когда речь идет о предметах, не доступных опыту.
Чтобы найти истину, которую все словно нарочно стараются скрыть от нас и которую часто мы сами, являясь как бы соучастниками обманывающих нас людей, пытаемся утаить от себя или же под влиянием наших обычных страхов боимся найти, необходим здравый ум, открытое, честное сердце и сдерживаемое разумом воображение. Обладая этими способностями, мы сумеем обнаружить истину; она никогда не открывается ни обольщающемуся своими грезами фантазеру, ни мрачному изуверу, ни тщеславному претенциозному невежде, ни легкомысленному сластолюбцу, ни недобросовестному резонеру, желающему только обмануть самого себя. Обладая этими способностями, внимательный физик, математик, моралист, политик, даже теолог должны будут убедиться в своих поисках истины в шаткости основ всех религиозных систем. Физик найдет в материи достаточную причину ее существования, равно как и присущих ей движений, сочетаний, способов действия, всегда управляемых общими и неизменными законами. Математик вычислит силы материи и, не покидая природы, найдет, что для объяснения ее явлений нет никакой необходимости прибегать к содействию какого-то существа или какой-то силы, отличной от всех известных сил. Политик, изучив реальные мотивы, способные действовать на народы и побуждать их трудиться ради общего блага, поймет, что нет никакой нужды прибегать для этого к вымышленным мотивам; он должен будет убедиться, что вымышленные мотивы способны только замедлить или испортить действие столь сложного механизма, как общество. Человек, которому истина дороже, чем тонкости теологии, вскоре убедится, что эта пустая наука представляет собой лишь непонятную груду ложных гипотез, необоснованного постулирования исходных положений, софизмов, порочных кругов в доказательствах, вздорных различений, странных тонкостей, недобросовестных аргументов, результатом которых могут быть только ребяческие выводы или бесконечные споры. Наконец, всякий человек, имеющий здравые представления о морали, о добродетели, о том, что полезно для живущего в обществе человека как в целях его личного самосохранения, так и в целях сохранения всего общественного целого, убедится, что люди, желающие установить свои взаимоотношения и обязанности, должны лишь изучить собственную природу и им ни в коем случае не следует основывать эти обязанности на представлении о противоречивом верховном существе, о каком-то образце, который способен только внести путаницу в умы, мешая людям определять свое поведение.
Таким образом, всякий разумный мыслитель, отказавшись от своих предрассудков, сумеет понять бесполезность и ошибочность бесчисленных абстрактных теорий, до сих пор только сбивавших людей с пути и делавших сомнительными самые очевидные истины. Всякий человек, отказавшись от странствий в заоблачные страны, где его мысль может только заблудиться, и обратившись к своему разуму, найдет то, что ему необходимо знать, и избавится от иллюзорных причин, заменивших благодаря невежеству, фантазерству и обману истинные причины и реальные мотивы, действующие в природе, которую человеческая мысль не смеет покинуть, не рискуя заблудиться и стать несчастной.
Богопочитатели и теологи постоянно упрекают своих противников в пристрастии к парадоксам или к системам, в то время как сами основывают все свои теории на фантастических гипотезах, принципиально отказываются от опыта, пренебрегают указаниями природы и не считаются со свидетельствами собственных чувств, подчиняя свой ум игу авторитета. Ученики природы вправе возразить им: "Мы утверждаем лишь то, что видим; мы признаем лишь очевидность; если мы имеем какую-нибудь систему, то она основывается только на фактах. Мы замечаем в самих себе и повсюду одну лишь материю и заключаем на основании этого, что материя способна чувствовать и мыслить. Мы видим, что во вселенной все происходит по механическим законам согласно свойствам, сочетаниям, модификациям материи, и не ищем других объяснений естественных явлений, кроме тех, которые наблюдаем в природе. Мы представляем себе лишь одну-единую вселенную, где все связано между собой и всякое действие происходит от известной или неизвестной естественной причины, производящей его согласно необходимым законам. Мы не утверждаем ничего, чего нельзя было бы доказать и чего вы не должны были бы признать вместе с нами; принципы, из которых мы исходим, ясны, очевидны, выведены из фактов; если что-нибудь неясно или непонятно для нас, то мы откровенно сознаемся в этой неясности, то есть в ограниченности нашего знания ("Известное незнание есть значительная доля мудрости".); но мы не придумываем никаких гипотез для объяснения неясного нам явления; мы соглашаемся с тем, что никогда не познаем его, либо ждем, что время, опыт, успехи знания принесут с собой необходимое разъяснение. Разве наш способ философствовать не самый правильный? Действительно, во всех наших рассуждениях о природе мы поступаем так, как поступают наши противники во всех прочих науках вроде естественной истории, физики, математики, химии, морали, политики. Мы строго ограничиваемся тем, что нам известно через посредство наших чувств этих единственных орудий, данных нам природой, чтобы открыть истину. А как поступают наши противники? Для объяснения неизвестных им явлений они придумывают существа, еще более неизвестные, чем явления, требующие объяснения, существа, о которых, по их собственному признанию, они не имеют никакого представления! Иначе говоря, они отказываются от бесспорных принципов логики, согласно которым следует переходить от более известного к менее известному. Но на чем же покоится бытие этих существ, с помощью которых они рассчитывают разрешить все трудности? На всеобщем невежестве людей, на отсутствии у них опыта, на их испуге, на их расстроенном воображении, на мнимом внутреннем чувстве, являющемся в действительности плодом невежества, страха, неумения мыслить самостоятельно и привычки подчиняться какому-нибудь авторитету. На таком-то шатком фундаменте, о теологи, вы воздвигаете здание вашего учения! После этого вы, конечно, не в состоянии составить себе какое-нибудь ясное представление об этих богах, являющихся основой ваших теорий, об их атрибутах, бытии, способе действия, связи с пространством. Таким образом, по вашему собственному признанию, вы не имеете даже начатков знания вещи, являющейся, как вы полагаете, причиной всего существующего. Таким образом, с какой бы стороны ни подходить к вашим теориям, именно вы строите в воздухе свои системы, являясь нелепейшими из всех системосозидателей, так как сочиненная вашим воображением причина должна была бы по крайней мере объяснить все явления, искупая тем свой основной недостаток - непостижимость. Но пригодна ли эта причина для объяснения чего бы то ни было? Объясняет ли она происхождение мира, природу человека, способности души, источник добра и зла? Конечно, нет; эта мнимая причина либо ничего не объясняет, либо до бесконечности умножает затруднения, либо же вносит только мрак повсюду, где обращаются к ее содействию. Какого бы вопроса мы ни коснулись, при применении к нему представления о боге он становится только сложнее; даже в наиболее точные науки это представление способно внести только путаницу и туман, делая загадочными самые очевидные истины. Чему же может научить нас в вопросах нравственности ваше божество, на намерениях и поведении которого вы основываете все добродетели? Разве в самих ваших откровениях божество не выступает в виде издевающегося над человеческим родом, творящего зло из одного только удовольствия делать его, управляющего миром, исходя из своих неправедных прихотей, тирана, которому вы заставляете нас поклоняться? Разве все ваши остроумные теории, ваши таинства, различные придуманные вами хитроумные измышления способны очистить вашего бога от всех его злодеяний, так возмущающих здравый смысл? Наконец, разве не во имя его вы наполняете смутами мир, преследуете и истребляете всех тех, кто отказывается признавать систематизированный бред, торжественно называемый вами религией? Признайте же, о теологи, что вы не только творцы нелепых систем, но и в конечном счете свирепые и жестокие существа, тщеславно и своекорыстно стремящиеся навязать людям нелепые теории, которые должны похоронить под собой и человеческий разум, и счастье народов".
