Как и следовало ожидать, святой Иероним, в качестве правоверного отца церкви, не придавал никакого значения наукам, отличным от тех, которыми он сам занимался. В своем комментарии к посланию к Титу он отвергает геометрию, арифметику и музыку, так как они ведут к истине, а не к благочестию, которое состоит в знании "священного" писания, в понимании пророков и в вере в евангелие. Конечно, нельзя отрицать, что все остальные науки, содействующие развитию ума или основанные на доказательствах, скорее вредны, чем полезны для христиан, которые нуждаются только в вере. После Иеронима нашлись еще более осторожные богословы, которые запретили верующим изучать даже "священное" писание и мудро отняли у них эти книги. Они боялись, и не без основания, что эти боговдохновенные книги введут в соблазн "слабых", то есть всех тех, у кого нет достаточно сильной дозы веры, чтобы не возмущаться гнусными правилами и образцами, какие содержатся в этих книгах.
Да и вообще почти все наши святые учители поставили себе за правило опорочивать светские науки, считая, что они могут отклонить от пути спасения, или, вернее, от повиновения тем, кто берется вести их по этому пути.
Таков был принцип и великого святого Амвросия, архиепископа миланского и отца латинской церкви, о котором мы скажем несколько слов. "Что может быть нелепее,-говорит он,- чем заниматься астрономией и геометрией, измерять пространство и оставить дело спасения ради поисков заблуждения?" У этого святого хватило самонадеянности написать книгу De officiis, по-видимому, чтоб затмить цицероновское De officiis.
Между тем мораль святого Амвросия не представляет ничего замечательного, если не считать его фанатических понятии о девственности и безбрачии. Эти состояния он чрезвычайно хвалит. Он даже доходит до утверждения, что брак противен природе, ибо, говорит он, все люди при своем рождении состоят в безбрачии.
Этот богослов осуждает также законную самозащиту. Наконец, он одобряет самоубийство, как нам уже приходилось отмечать, когда мы говорили о мучениках, которые сами на себя навлекают гибель. Несомненно, Цицерон, который руководствовался разумом, никогда не мог бы понять ценности этих возвышенных добродетелей. Но среди наших смиренных богословов нет ни одного законоучителя, который не считал бы себя в состоянии дать уроки морали, значительно превосходящей мораль всех величайших людей древности. Эти притязания могут встретить одобрение у таких людей, в которых неистовая, сверхъестественная, опасная мораль вытравила вкус к морали простой, естественной, полезной для рода человеческого. Необходимо признать, что нравственность, основанная на разуме, несовместима с религиозной нравственностью, довольно странные образчики которой часто дают нам отцы церкви.
Некоторые ученые относят святого Амвросия к числу благочестивых фальсификаторов, творцов легенд, о которых мы уже говорили. Ему, между прочим, приписывают вышедшие под именем Гегесиппа произведения, наполненные всевозможными сказками. Если автором подобных бредней является действительно Амвросий, то не знаешь, чему больше удивляться - бесстыдству святого или неистощимому легковерию тех, для кого фабриковались сказки, лишенные всякого правдоподобия и подложность которых обнаруживается на каждом шагу. Но святые никогда не стесняются лгать ради вящей славы религии и для доказательства ее истинности.
Мы не можем, однако, сомневаться в том, что святой Амвросий обладал большими талантами в этом направлении. Легенда делает его героем старинной сказки, которую уже греки рассказывали в честь божественного Платона. Когда он еще лежал в колыбели, гласит легенда, рой пчел вошел в его уста и вышел из них. Небо и потом щедро сыпало чудесами ради него. Епископом миланским его избрали на основании указания ребенка, которого немедленно единодушно поддержал весь народ, действовавший в этом случае несомненно по внушению неба. Он вел жестокую борьбу против ариан и упорно отказывался предоставить императрице Юстине церковь, которую она просила для них и для себя. Опасаясь неприятностей для себя за этот отказ, наш святой счел своим долгом поразить еретическую императрицу чудесами, которые всегда производят сильное впечатление на набожный народ. Он стал утверждать, что ему в небесном видении открылось место, где некогда были похоронены тела святых Гервасия и Протасия, претерпевших якобы мученическую смерть при Нероне. До тех пор никто в Милане не слыхал ни об имени, ни об истории, ни о месте погребения этих святых, но к счастью, сновидение открыло все это святому Амвросию. Он распорядился копать землю, где и нашли два скелета. Наш святой объявил, что они принадлежат указанным двум святым. Святой Августин, бывший свидетелем этого чудесного открытия, говорит: мы нашли кости необыкновенного размера, похожие на кости людей древности. Неизвестно, на что святой учитель хотел этим романтическим обстоятельством намекнуть и какую древность он имел в виду. Вся эта комедия вызвала, конечно, громадное стечение народа к церкви, где были помещены реликвии святых. Как водится, здесь стали совершаться бесчисленные чудеса. Но важно то, что благодаря этому наш прелат предотвратил последствия злой воли императрицы Юстины, собиравшейся изгнать его в наказание за дерзкий отказ.
Окрыленный этим успехом, своей победой над могущественной государыней, наш святой стал противиться столь же упрямой воле своего государя Феодосия, который, хоть и был императором, оказался бессилен вернуть евреям синагогу, отнятую у них христианами. Столь нетерпимый к евреям, святой, конечно, не мог быть снисходительнее к язычникам. Он сильно воспротивился восстановлению алтаря богини Победы, о чем ходатайствовал перед императором по поручению римского сената Симмах.
Но из всех поступков, в которых проявилась твердость святого Амвросия в деле утверждения священных прав клира, больше всего прославил его в глазах верующих способ, каким он дал Феодосию почувствовать могущество пастырей церкви. Феодосий, бывший по-видимому, тираном весьма набожным или, во всяком случае, считавший необходимым в личных своих интересах уступать духовенству, приказал, несмотря на свое благочестие, умертвить в Солуни семь тысяч граждан за оскорбление его статуи. Несмотря на такое чудовищное преступление, тиран захотел совершить свою обычную молитву и явился в церковь. Но Амвросий, чувствуя за собой поддержку возмущенного общественного мнения, ловко использовал этот случай, чтобы показать своему господину всю силу духовной власти. Он смело запретил ему вход в церковь, наложил на него епитимью и обязал в течение определенного времени оплакивать свое преступление. Как будто слезы, бесплодное раскаяние и покорность попу могли это преступление искупить!
Легко себе представить, как высоко должен был этот блестящий жест представителя поповской власти поднять престиж Амвросия в глазах клира и всех его собратьев. Он показал этим, как далеко простирается их могущество. И они часто использовали его, чтобы покарать государей, не запятнавших себя таким ужасным преступлением, как Феодосий. Следуя примеру Амвросия, епископы присвоили себе право отлучать государей, часто безупречных, все преступление которых заключалось в том, что они оказывали сопротивление духовенству. При этом государи, которые не решались благоразумно уступить, как Феодосий, часто оказывались в таком положении, что подданные против них восставали, что их корону отдавали другому и даже жизнь их приносилась в жертву. А если добрые государи оказывались игрушкой в руках попов, то чего только не приходилось опасаться государям дурным! Для того чтобы царствовать спокойно, тиран должен быть набожным, то есть жить в согласии с попами и терпеть их тиранию, чтобы спокойно тиранить своих подданных.
Святой Григорий, папа римский, занимает выдающееся место среди латинских отцов церкви. Этот великий святой был ревностным поборником христианского невежества Он объявил жесточайшую войну произведениям древних. Он уничтожил огромное количество книг, о чем до сих пор тщетно сожалеют все те, чьи интересы не совпадают с интересами невежественного Григория. Некоторые авторы житий приписывают ему чудо, которое как будто не согласуется с представлениями наших богословов о возможности спасения для язычников. Именно Альфонс Циакониус написал специальный трактат для доказательства того, будто молитвы святого Григория имели такую силу, что они заставили бога освободить из ада душу императора Траяна и святой папа имел удовольствие видеть, как она поднимается на небо. Это чудо тем более поразительно, что Траян, вообще говоря, человек весьма почтенный, преследовал христиан и осудил, между прочим, святого Игнатия Антиохийского, брошенного на съедение зверям. Этого подвига Григория достаточно, чтоб убедить самых заядлых скептиков в бесконечном могуществе папы, который, несмотря на наличие причин, способных возбудить гнев бога, заставил его в угоду протежируемому папой государю отменить свои строгие постановления, какими он осуждает на вечный огонь всех, кто умирает вне религии, необходимой для спасения.
