Сколько ног топтали эту поляну, никто не считал. Но все эти ноги переступали порог кабачка и выходили обратно. Одни, лёгким весёлым шагом, другие – тяжёлым волоком, а третьи – присядным плясом.

Три сосны перед входом, образуя, как бы двойные ворота, неприветливо бросали тени на соломенную крышу самого кабачка и крышу длинной пристройки, служащей жильем семейству сэра Турьима Горбатого, хотя, он вовсе и не был горбатым. Так его прозвали за неуёмную работоспособность. Ещё бы, возвести питейное заведение в короткий срок не под силу каждому и этот уютный, но уже, ставший тесным, из-за большего количества желающих провести здесь весёлые вечера, дом стал центром всеобщего умиротворённого отдыха.

Приоткрытые двери приглашали, но Сила остановился, желая довести, начатый дорогой разговор до конца.

–Что, если маг и к нам заглянет? К тебе, к твоему отцу, – поправился он и уставился на Келлу.

–И что? – отмахнулась девушка. Думаешь, и тебе подарок принесёт. Как бы, не так. Тебе подарки Праска Роза носит. Яблоко её съел и не поделился. У неё и щёчки – яблочки, так и хочется ущипнуть. Щипал, Сила?

–Хватит, озорушка, – угомонил Сила, тряхнув кудрявыми волосами. – Я забыл, а ты помнишь. Лучше, дай знать, как маг явится, а он не задержится. Думаю, про него в городе говорят и шепчут.

–Что он тебе диковина, какая? Просто, старый человек, разве что вполовину выше и худее тебя, хотя, нет худее намного больше, чем в половину, тебя или мне так казалось, я ведь была маленькая.

–Ты и сейчас не сильно вымахала, – усмехнулся юноша, намекая на её фамилию и малый рост.

–Думаешь, если ты большой, то у тебя и ума больше? – спокойно проговорила Келла.

–Опять сориться собралась, Келла? Твоей ссоры на соринку хватает. Стоит ли? – усмехнулся парень и договорил тихо, – а маг, не зря объявился.

Тут, она хлопнула друга по плечу, и сообщила бодрым звенящим голосом:

–Если что и грядёт, то ты ведь поклялся меня защищать. Не так ли?

–Клялся тогда, клянусь и сейчас. Не сносить мне головы, – совершенно серьёзно пообещал Сила, прислонив свою большую руку к её хрупким пальчикам.

– Входи, защитник, – весело сказала она и первой прошмыгнула в дверную щель.

Сила ввалился следом, качнув дверь всем неуклюжим телом, так старательно, что старые железные петли издали громкий скрип. Дверь, проскрипев, вернулась в прежнее положение и чуть не сбила его с ног. Сила шатнулся, нелепо растопырив руки в стороны. Келла тихо хихикнула.

–Тише вы, – зашикали со всех сторон, слушая очередную историю.

Сегодня, каким по счёту, уже никто не помнил, был Твиш Богомол. Богомолом его звали за высокий рост и чрезмерную худобу, такую, что на его старческом теле можно было пересчитать не только рёбра, но и каждую косточку, каковая была в его организме. Когда-то он был мельником, рыжеволосым, как и все его сыновья, а их немало не много, а целых шесть. Теперь, он рассказывал небылицы, а сыновья содержали мельницу. Его нечёсаные, с густой сединой, волосы торчали, делая похожей его голову на взъерошенный ворох соломы, на который собирались усесться Келла и Сила. Арни был на месте и тихо поздоровался с Келлой, совсем не замечая её спутника.

–Вечера доброго, Келла.

–Доброго вечера, Арни – отозвалась она и придвинулась к нему ближе.

Сила бухнулся на другой край вороха, мельком взглянул на Арни и подумал с неприязнью: « Светиться, как месяц в ясную погоду. Я бы смыл твою улыбку, будь моя воля» и сжал кулаки.

–Стоим мы, ждём, а волны, словно стена крепостная, – рассказывал Твиш Богомол. Келла старалась слушать внимательно, но близкое присутствие Арни мешало ей сосредоточиться. Она, то и дело, посматривала на него, и ей казалось, что она делает это незаметно. Однако парень чувствовал её взгляд, и не подавал виду, ожидая, когда она отвернётся, чтобы посмотреть на неё. Они обманывали друг друга, но от острого глаза Силы не ускользнул ни один взгляд, ни один вздох, ни одно касание и он злился.

Арсаний, так звучало его полное имя, которое ему, к слову, не нравилось и все называли его Арни, слыл самым красивым и весёлым парнем в деревне: Высок, светловолос, статен, глаза голубые с лёгкой дымкой, как вечернее небо.

Силе хотелось, тут же, на ворохе соломы, намять Арни бока, но он терпеливо ждал, когда кто-то из взрослых, а обычно это была вовремя спохватившаяся чья-то мать, схватит своё чадо за руку и потащит его домой. Тут и начнётся: все потянут своих детей за собой, оборвав рассказчика на самом интересном моменте. Наверно, в этом и скрыта прелесть историй, начать завтра с самого интересного и закончить не менее притягательным.

Так и вышло: Рыжеволосая крепкая женщина с ярким румянцем на щеках, видимо от тыквенного пива, встала из-за стола, расправила юбку и выкрикнула:

–Кто хочет пусть остаётся, а моим детям пора спать и мужу тоже. Дамирий Репка, бери детей и домой, а то луна уже полпути проделала. Она быстро и резво двинулась к двери, а за ней последовали мужчина и трое рыжих детей с головами, напоминающими кудрявые репки.

–Шевелитесь, чего застряли, – поторапливала резвая женщина своё покорное семейство, слыша в ответ, – идём, идём, голубушка.

–Эй, Пана, может, ты мужика своего тащишь и не спать вовсе,– окликнул её местный весельчак Михей Шило.

–А ты, приди, проверь. Уж я тебя приголублю, оглоблей.

Всеобщий хохот всколыхнул прокуренный воздух редко проветриваемой залы.

Люд выходил кучно, а выйдя, рассеивался по всем трём дорогам, вдоль которых и росла, уходя корнями в родную землю, бревенчатая деревня. Некоторые неторопливые сельчане задержались, ожидая самого интересного момента, когда выйдет последний посетитель заведения. Надо сказать, выходил он редко, чаще его выкатывали за порог и хором кричали сына.

Так уж повелось в их роду: сын тащил отца домой, и над этим посмеивалась вся деревня. Федорий Бочка влил в себя столько пива, что ему было впору выливаться назад, но этого не происходило. Федорий считал: всё выпитое должно оставаться, поэтому и приклеилась к ним эта странная фамилия.

Келла, Арни и Сила вышли немного ранее, чем произошла, уже назревающая, финальная сцена увеселительного вечера.

–Ну, что? Пойдём напрямик или в обход, вдоль Зубастой гряды. Говорят, там уже цветёт папоротник и дух от него такой, что голову кружит. Что скажешь, Келла?

Келла, поглядывая то на одного, то на другого, молчала и тогда, Сила сказал:

–Ты, Арсаний, – он намеренно назвал его полным именем, зная, что ему это не нравится, – иди куда хочешь, кружи свою голову у цветущего папоротника, а я привёл Келлу сюда, и уведу отсюда.

–Может, её саму спросим, с кем она пойдёт, – самоуверенно заявил Арни и улыбнулся Келле.

–Не морочь ей голову, Арсаний Видный и свою побереги, – нахмурившись, проронил Сила.

–Угрожаешь, толстяк? Смотри, от натуги живот лопнет.

–А вот и посмотрим, – сказал Сила и одной рукой оттолкнул юношу от Келлы. Сила не рассчитал удара и Арни отлетел к сосне, ударившись о её ствол. Келла бросилась к Арни. Он лежал на земле, закрыв глаза и не шевелился.

–Что ты наделал, – прикрикнула она на Силу и наклонилась к лицу Арни. Она тихонько шлёпала его по щекам и приговаривала. – Давай, очнись. Арни, открой глаза. Пожалуйста, не пугай меня.

Арни открыл глаза и неожиданно для Келлы, поцеловал её в щёку, а потом, спросил:

–Так какой дорогой идём, Келла?

–Ах ты, чёртов прилипала. Ты так, да? Тогда держи, сейчас я испорчу твоё смазливое личико, Арсаний Видный.

Сила размахнулся и ударил Арни по лицу, тот вскрикнул, вскочил, сплюнул кровь с разбитых губ и кинулся на Силу. Завязалась драка. Келла пыталась унять их уговорами, потом криками, но ничего не помогало. Они катались по земле и тумаками месили друг друга. Наконец, потеряв голос от крика, она отошла в сторону и в сердцах, прохрипела:

–Да пошли вы, к нахам, тупые ослиные головы.

Она бежала по той же самой тропе, по которой они шли с Силой, и еле сдерживала слёзы.