Помощникам же Министра ничего не оставалось, как уволить тюремщика, убрать ещё одну букву с пишущей машинки и усилить надзор за поведением жителей Королевства. Музыканты, художники, архитекторы, писатели и даже Маникюрша остались совсем без работы. Кто-то из них пошёл выращивать капусту или носить мешки в порту, но обычно это плохо у них получалось, всё-таки они учились совсем другому делу. Журналисты выстаивали в страшных очередях к пишущей машинке, чтобы напечатать и тайно распространить хотя бы несколько страниц с описанием событий в Королевстве.
Помощники стали хватать и судить людей, которые мурлыкали песенки своим младенцам, читали стихи своим возлюбленным или плели косички с цветочками своим подружкам. Пару раз хватали детей, которые рисовали рожицы на мокром песке на берегу моря. Правда, в правительстве рассудили, что казнить всех нецелесообразно, но некоторых всё-таки осуждали.
Тем не менее все приговорённые к казни волшебным образом пропадали из камеры и никогда не были найдены. Никакие дополнительные дозоры в тюрьме не помогали. Так никого и не казнили, и некоторые смельчаки начали изображать пародии на Министра и его команды на площадях, читать горячие поэтические воззвания и рисовать чем попало на стенах домов. Их хватали и хватали без конца, глаза министерских помощников всё больше походили на стеклянные бусины, а людей в Королевстве и букв на пишущей машинке на Главной Площади становилось всё меньше.
Однажды ночью Принцесса проснулась оттого, что её муж тяжело кашлял во сне. Наутро она пригласила Доктора. Доктор осмотрел Трубадура, который выглядел вполне здоровым, и сказал очень серьёзно:
– Ваше высочество, вашего супруга переполняют слова и песни, которых он не может произнести. К сожалению, у меня от этого нет лекарства. Я полагаю, что его высочеству Трубадуру нужно покинуть наше Королевство, поехать на заграничный курорт, написать и сказать там всё, что у него накопилось и, возможно, оставаться на курорте, чтобы болезнь не вернулась.
– Нет, – твёрдо ответил Трубадур. – Я не могу бросить свою жену. И мы оба не можем бросить наш народ на милость этого негодяя Первого Министра. Я буду трудиться, чтобы отменить его страшную реформу.
И он отправился на заседание правительства. А Принцесса отправилась на Главную Площадь и встала в очередь, чтобы написать письмо своей подруге Заграничной Принцессе, которая жила по ту сторону холма. Королевская дочь очень любила своего Трубадура, и ей была невыносима мысль о том, что он может умереть из-за того, что его изнутри разрывают слова и песни, которых он не может озвучить. К машинке отца и машинке министерства её не допускали, так как девочки-принцессы считаются недостаточно разумными, чтобы издавать королевские указы – а значит, ей правительственные машинки не нужны.
Когда подошла её очередь, Принцесса стала печатать: «Милая подруга, мой муж Трубадур тяжело болен. Наше Королевство гибнет под властью Первого Министра. Помоги мне спасти мужа и моих подданных!» Но на машинке уже отключили довольно много букв и письмо получилось такое: «Мила по р а, мо му Тр ба р т ело болен. На е Королевство ибнет по власт Перво о Министра. Помо и мне спасти м а и мои по анн !»
Тогда Принцесса попробовала напечатать «Мое Королевство и принц в беде. Спасите!» Получилось немножко лучше: «Мое Королевство и прин в бе е. Спасите!» Она выхватила листок из машинки. Ничего, она придумает, как дописать пару букв, чтобы подруга поняла! Со следующим же спасённым подданным она переправит подруге это письмо. Больше она ничего не могла сделать.
Трубадур продолжал кашлять по ночам, мерзкие сыщики Министра продолжали ловить людей на улицах, король трусливо прятался в своих покоях. Принцесса же пришила письмо к подруге к белому платку и вышила чёрной ниткой недостающие буквы и сложила его в карман своих простых штанов (красивой одежды в Королевстве уже не носили). Оно было готово к отправке.
И вот на казнь осудили на казнь одного докера, который показывал в порту представление: над натянутой простынёй ходила худая кукла с длинным, как клюв, носом и гнусавым голосом раздавала команды, а матросы с улюлюканьем бросали в неё мелкие камни и всякий мусор. Докера посадили в темницу и, как обычно, выставили несколько постов охраны, чтобы сторожили его до исполнения приговора.
Когда на Королевство опустилась ночь, в этот раз пасмурная и ветреная, в тюремные коридоры стал заползать лёгкий белый туман. Он был совсем прозрачный и пах луговыми цветами, и охранники один за другим погружались в приятный сон и совсем переставали замечать, что происходит вокруг них. Туман проплыл мимо первого круга охраны, потом мимо второго, и скоро все тюремщики уже мирно посапывали на своём посту. И тогда в коридор проворно вошла фигура, лицо которой закрывала защитная маска. Она осмотрела спящих охранников, сняла ключ с пояса у того, кто отвечал за ключ, и быстрым движением открыла замок. Докер вскочил. Он явно не спал.
– Выходи быстро, – прогудела маска. – Через коридор проходи тоже быстро и старайся не дышать.
Тот не заставил долго себя уговаривать, сделал глубокий вдох и широким шагам пошёл на выход мимо неподвижных тел. Маска же аккуратно закрыла замок, повесила ключ обратно на пояс ответственному охраннику и тоже ушла. Снаружи тюрьмы на четвереньках стол Докер. Он таки наглотался белого тумана, хотел спать, и голова у него кружилась. Но на нём уже был плащ с накинутым капюшоном. Около него стояла худенькая фигурка тоже в плаще и говорила:
– Дыши и просыпайся. Вставай, вставай! Нам нужно идти!
Из тюрьмы вышел третий плащ, снял защитную маску, забросил руку докера себе на плечо и тяжело пошёл в темноту. Принцесса подхватила докера под другую руку, и они пошли чуть быстрее. Трубадур тяжело дышал, но упрямо тащил беглеца к спасительному холму. Тот, однако, скоро начал приходить в себя и пошёл сам – сперва медленно, потом быстрее.
Вдруг где-то позади них хриплый голос прокричал:
– Патруль! Ловите их! Они пошли к холму! – и замолчал.
Этого оказалось достаточно. Тишина ожила, в ней зазвучали шаги.
Плащи были уже у подножия холма. В лицо им ударил резкий порыв ветра, Трубадур остановился и закашлялся.
– Я сегодня не смогу тебе спеть, милая, – прохрипел он сквозь приступы кашля.
– Докер! – закричала Принцесса, перекрикивая ветер. – Там, за холмом, помощь. Они заберут тебя. Но забери и его! Он спас вас всех. Если ты не поможешь ему, он больше никого не спасёт.
Дюжий портовый рабочий подхватил Трубадура и потащил вверх по холму. Тот тяжело кашлял и с трудом передвигал ноги. Сзади приближались шаги преследователей. Принцесса остановилась и повернулась лицом в их сторону. Ветер внезапно разорвал тучи на небе и обнажил сияние мириадов белых звёзд. И когда из темноты показались силуэты ищеек Министра, она звонко сказала:
– А что это вы здесь делаете, господа охранники? Похоже, вы вышли поглазеть на звёзды? Да ещё решили забраться повыше на холм, чтобы было получше видно? Я завтра же доложу об этом господину Первому Министру! Он должен научить своих подчинённых уважать закон! – сквозь ветер послышался мучительный кашель. Маленькая бесстрашная Принцесса стояла одна против нескольких охранников, сжав зубы и сузив глаза.
Они на несколько спасительных секунд оторопело молча смотрели на неё, а потом один закричал:
– Так это Принцесса освобождает государственных преступников! Она сама государственная преступница! Взять её!
– Стоять! – ответила отважная девушка. – Кто здесь Принцесса? Кто здесь приказывает?
Охранники в нерешительности топтались на месте, а тем временем две фигуры перевалили через гребень холма.
– Вы опоздали, – холодно сказала Принцесса. – Вы можете арестовать меня, но вашему Министру конец, и вам вместе с ним.
И тогда предводитель охранников выхватил пистолет и выстрелил в неё. Девушка упала. И тут из темноты вынырнул Докер и сбил с ног одного охранника, потом другого. Ещё несколько человек ловко поймали остальных Министровых помощников, связали их всех, осторожно подняли Принцессу и пошли в долину Королевства. К утру они пришли со своими пленниками и раненой Принцессой к королевскому дворцу. И когда Король вышел на балкон, то увидел под ним несколько своих приговорённых, но не казнённых подданных, кучку связанных охранников и свою дочь, которая лежала без чувств. Вокруг них начал собираться народ.
