МУСУЛЬМАНСКАЯ
ИСТОРИОГРАФИЯ
Перевод
П. А. ГРЯЗНЕВИЧА
Историография ('илм ат-та'рих) как литературный термин охватывает анналистику и биографию, но не включает историю литературы. Развитие арабской и персидской историографии излагается далее сжато в четырех разделах:
A) от возникновения до III/X в.;
Б) с III/X до VI/XII в.;
B) с конца VI/XII до начала Х/конца XV — началу XVI в.;
Г) с X/XVI до XIII/XIX в.
А. Начало арабской историографии. Вопрос об истоках арабской историографии окончательно еще не решен. Между легендарными народными преданиями доисламской Аравии и относительно научными и точными хрониками II/VIII в. существует разрыв, который до сих пор требует объяснения. Различные современные авторы склонны допустить в этом прогрессе решающее влияние примера персидской "Книги царей". Но более вероятно, что арабская историография возникла из слияния различных течений исторического и квазиисторического творчества, которые для удобства можно рассмотреть здесь по отдельности.
1. Доисламская историческая традиция. Можно было бы надеяться, что какая-то форма письменной исторической традиции будет обнаружена в Йемене, очаге древней цивилизации, памятники которой сохранились в минейских, сабейских и химьяритских надписях. Однако все, что дошло до нас, носит печать устного предания: несколько имен древних царей, смутные и преувеличенные сказания о далеком прошлом и более точные, но все же сбивчивые воспоминания о событиях предшествующего исламу столетия. В течение I в. хиджры эта устная традиция за счет воображения разрослась до обширного свода исторических легенд, {119} связанного с именами Вахба ибн Мунаббиха (ум. в 728 или 732, или 734 г.) и 'Убайда ибн Шарйи, якобы излагающих историю древней Аравии. Книги этих авторов свидетельствуют, что арабам раннего периода, даже когда они имели дело с почти современными им событиями, недоставало ни чувства истории, ни исторической перспективы ***. Тем не менее их сообщения в основном были приняты последующими поколениями и включены историками и прочими авторами в свои труды. Ибн Исхак в числе других передавал рассказы 'Убайда, а 'Абд ал-Малик ибн Хишам обработал Китаб ат-тиджан Вахба, которая до нас дошла в его редакции; даже в таком памятнике религиозной учености, как комментарий к Корану ат-Табари, широко использованы материалы Вахба. Ибн Халдун, указывая, правда, на нелепость некоторых йеменских легенд, все же приводит их для иллюстрации своих теорий. Таким образом, в течение всего времени существования арабской историографии они оставались как некий иррациональный элемент, мешавший выработке критического чутья и сколько-нибудь ясного понимания древней истории.
______________
*** См. F. Krenkow, The two oldest books on Arabic folklore, — "Islamic Culture", vol. II, 1928, № 1, pp. 55–89; № 2, pp. 204–235.
У северных арабов мы находим несколько иную картину. Хотя у каждого племени были свои собственные предания, которые в ряде случаев, выходя за пределы племенного кругозора, включали некоторые представления об общности генеалогии, но у них нет никаких признаков существования единой североарабской традиции. Форма, характерная для племенного предания, также заслуживает внимания. Преимущественно предание связано с аййам — «днями», в продолжение которых племя или род сражалось с другим, и каждое сообщение обычно содержит стихи. Связь между прозаическими и стихотворными элементами не всегда одинакова; в одних случаях стихи являются своего рода memoria technica **, в других случаях, по-видимому, прозаический рассказ представляет лишь простую интерпретацию стиха. Однако в обоих случаях стихи обеспечивали сохранение преданий, и они исчезали, если только забывались соответствующие стихи, а новые стихи прославляли более свежие эпизоды истории племени. Такое племенное предание, {120} одностороннее, сбивчивое в отношении хронологии и нередко романтически преувеличенное, все же отражало некую реальность и иногда сохраняло подлинное зерно истины. Завоевания при исламе изменили направление племенной традиции, не изменив ее характера. Новые предания на более широкой основе сохранили прежнее сочетание прозы и стихов, преувеличения и неточность, Все это также должно было оказать впоследствии влияние на мусульманскую историографию, поскольку племенные предания доставили материал, использованный позднейшими компиляторами в трудах по истории первых халифов и Омейядов.
______________
** Прием для запоминания.
Другим элементом племенной традиции было сохранение племенных генеалогий. Однако в раннюю омейядскую эпоху деятельность знатоков генеалогий, стимулированная учреждением диванов и интересами враждующих арабских группировок, носила такой характер, что привела к путанице во всей «науке» генеалогий ***,
______________
*** См.: I. Goldziher, Muhammedanische Studien, Bd I, Halle, 1888, Ss. 177–189.
Во II/VIII в. в область племенного предания, до тех пор находившуюся в нераздельном владении рави и нассабов, вторглись филологи, которые, стремясь вернуть к жизни и объяснить все, что сохранилось от древней поэзии, оказали ценную услугу историографии, собрав и классифицировав весь материал. Характерной фигурой здесь является Абу 'Убайда (110–209/728-824), маула месопотамского происхождения. Из двухсот приписываемых ему сочинений не сохранилось ни одного, но основное содержание многих из них вошло в более поздние труды. Они охватывают всю совокупность северноарабских преданий, удобно расположенных по разделам, — например, предания отдельных племен и родов, предания, относящиеся к "дням", — и включают далее предания эпохи ислама о завоевании отдельных провинций, о важнейших событиях и битвах, а также предания о кади Басры, хариджитах и маула. Абу 'Убайду обвиняли в стремлении дискредитировать арабов в интересах шу'убии, но изучение выдвинутых против него обвинений показало, что их следует рассматривать скорее как доказательства беспристрастной учености, чем сознательного предубеждения. {121}
Такого же рода был и труд Хишама ибн Мухаммада ал-Калби (ум. около 204/819 г.)****, который привел в порядок и дополнил материалы, собранные его отцом (ум. в 146/763 г.), 'Аваной и Абу Михнафом. Его сочинения преимущественно охватывают те же темы, что и труды Абу 'Убайды, но он особо собирал еще из письменных источников исторические сведения, относящиеся к городу и династии Хиры. Таким образом, этим трудом, основанным, как говорят, на церковных архивах Хиры и переведенных для автора персидских материалах, был сделан значительный шаг к научной историографии, и, хотя он дошел до нас лишь в извлечениях, его точность в целом подтверждается современными исследованиями. Предполагают, что Хишам в других своих трудах, используя доступные ему надписи и письменные источники, следовал тому же методу, но это не спасло его от резких нападок со стороны более консервативных ученых, обвинявших его в недостоверности и фальсификации.
______________
**** См. Ibn Saad, Biographien Muhammeds, semer Gefahrten und spateren Trager des Islams bis гит Jahre 230 der Flucht, hrsg. von E. Sachau, Bd III, Leiden, 1904. Vorwort, XXI–XXIII.
2. Период возникновения ислама. Первые шаги научной историографии на арабском языке связаны, не считая материалов Хиры, использованных Хишамом ал-Калби, с изучением жизни и деяний пророка. Следовательно, источник этой дисциплины необходимо искать в своде предания о пророке и особенно предания о его военных походах (отсюда и общий термин магази — "военные походы", применяемый к ранним биографическим трудам) **. Родиной этих изысканий была Медина, и лишь во II/VIII в. можно было найти и в других центрах людей, занимающихся магази. Связь последнего с хадисом, под влиянием которого в историческом методе прочно укоренился иснад, объясняет тот огромный сдвиг в степени достоверности исторических сведений, который появляется с этого момента у арабов. Тут мы впервые можем почувствовать под ногами твердую историческую почву, даже допуская наличие некоторых сомнительных моментов в преданиях о мекканском и мединском периодах жизни пророка. {122}
