Металлический лязг гулким эхом пронесся по сводпм подвала. Фигура, вздрогнула, разогнулась, и повернулась ко мне. Стало видно, что не только ветровка, а и вся прочая одежда на фигуре была черная: джинсы, обувь, перчатки на руках. В правой руке, так и застывшей в воздухе, фигура сжимала маленький тонкий шприц. Из черного капюшона, обтягивающего голову фигуры, пятном выделялось смертельно бледное лицо с двумя провалами глаз. Нет, оказывается, я знал обладателя этой слишком субтильной для мужчины фигуры, просто это был не мужчина. Это была Люся Зайцева.

Глава 14. Траектория чуда

Понедельник, конец дня

- Здравствуй, дорогой! - растянув по бледному лицу черную черту губ в некое подобие улыбки, сказала Люся, и под сводами подвала ее голос прозвучал вороньим карканьем. - Все-таки этот идиот притащил за собой хвост! Придется немного изменить сценарий.

С этими словами она подбросила шприц в воздух. Какую-то секунду мой взгляд был прикован к тому, как шприц, вращаясь, как пропеллер, парит под потолком и, описывая плавную дугу, падает вниз. Но Люся на лету ловко подхватила его левой рукой, а за то время, что я, как завороженный, наблюдал за полетом шприца, в ее правой руке появился пистолет. Ствол пистолета тускло блеснул вороненой сталью в свете лампочки, и смотрел безжизненным зрачком дула прямо мне в грудь. Все это произошло так стремительно, что я растерялся. К тому же до того в меня никогда не целились из пистолета Нет, я не затрясся от страха, но чувство, что вот на тебя смотрит сама смерть, в любую секунду с пулей могущая вылететь из дула, на какое-то время пересилило желание сделать три шага вперед и вырвать пистолет из рук слабой женщины. Наверное, это совершенно не знакомый мне такой твердый и злой сейчас взгляд Люсиных глаз, рождал в моем подсознаниии твердую уверенность, что если я послушаюсь доводов своего разума, она выстрелит, не колеблясь. Видимо, мои глаза предательски отразили весь накал этой борьбы внутри меня, и это не укрылась от Люси.

- Не советую, Глеб Аркадиевич, делать резких движений, - насмешливо произнесла она. - Я в прошлом офицерская жена, всю жизнь по гарнизонам, и обращаться с такой штукой, как Макаров, будьте уверены, умею. И не льстите себя надеждой, что я забыла передернуть затвор или снять предохранитель. Патрон дослан в патронник, а при взведенном курке, как вы знаете, достаточно самого легкого нажатия на спуск, чтобы произошел выстрел. Так что ручки в гору и шагом марш вон туда, в кресло.

И резким движением дула она продублировала свой приказ. Я помедлил секунду, но ослушаться не решился. Заложив руки за голову, я сделал шаг по направлении к креслу, боковым зрением не выпуская Люсю из вида. Но весь пол в подвале был усыпан битым стеклом, я поскользнулся на нем, взмахнул руками и пытаясь сохранить равновесие, повернулся к Люсе спиной. И в эту секунду что-то кольнуло меня в бедро. Я повернул голову и увидел Люсю почти рядом с собой, причем на меня ее рука направляла теперь не пистолет, а шприц. Ну, уж иголкой ты меня не напугаешь! Я резко повернул корпус влево и обхватил Люсю руками, сомкнув ее в железных объятиях. То есть, мой мозг отдал телу приказ выполнить этот простой набор движений, но мышцы не послушались приказа. Странное оцепенение охватило меня. Так бывает, когда отлежишь во сне руку, и нипочем не заставить пальцы сжаться. Сейчас у меня было ощущение, что я отлежал всего себя. Никаких болевых ощущений, правда, не было, но я весь был словно в параличе. Сознание оставалось абсолютно ясным, но тело категорически отказывалось повиноваться. Люся протянула руку, легонько толкнула меня в грудь, и я бесформенной массой плюхнулся в кресло, задницей провалившись до самого пола и с коленками, задранными выше головы.

- Вот так-то лучше, - усмехнулась Люся. - Правда, тебе достались только остатки хлоразина из шприца, и скоро твои мышцы начнут отходить, но быстро подняться из этого кресла ты не сможешь. В детстве у нас даже игра была такая - кто быстрее встанет с него. Я была рекордсменкой, у меня уходило на это три секунды. Тебе после заморозки понадобится гораздо большее. Так что и не пытайся, я все равно успею выстрелить раньше.

Произнеся это, Люся спокойно присела напротив меня на край стола, положила пистолет рядом, достала сигарету и закурила.

- Тебе надо было сразу бросаться на меня, дорогой, пока я еще не достала пистолет, - сказала она, щурясь от попавшего в глаза дыма, - пока неожиданность была на твоей стороне. Лорик в этой ситуации не сплоховал бы. Он всегда говорил мне, что надо сначала нападать, а потом думать. До сих пор удивляюсь, как этот увалень смог убить его?

Что-то треснуло у меня в голове, и вдруг мне сразу все стало понятно. Мышцы лица, к счастью, не утратили подвижности, и я через силу усмехнулся.

- Так, стало быть, Лорик - отец твоей Аллочки? Он был твоим мужем, но заразил тебя СПИДом? Ты заболела и именно поэтому так похудела, верно? И поэтому ты ушла от него? Только непонятно, почему ты - Зайцева? Ведь твоя фамилия - Виревич, так ведь? Таша - твоя сестра, верно?

Слова лились из меня как бы сами, опережая мысли, и по Люсиному лицу, превратившемуся в неподвижную маску, я понял, что все, что я говорю, правильно.

- Брат, Виталик всегда будет мне братом, - голосом совершенно без интонаций поправила меня Люся, - я никогда не смирюсь с его дурацкой затеей сменить пол и денег ему на операцию не дам. Пусть живет хоть в бабском обличии, но с тем хозяйством между ног, которое ему мать с отцом определили.

Так Люся не в курсе, что Талия поехала со мной в Женеву оперироваться? То-то будет для нее сюрприз!

- А Зайцева - это девичья фамилия моей матери, я взяла ее после развода, - продолжила она. - И не Лорик заразил меня, а я его.

Было видно, что сейчас Люся хотела выглядеть спокойной, н это плохо ей удавалось. Она часто и нервно затягивалась, ее суженные глаза смотрели в какую-то точку выше моего плеча. Но сигарета догорела, и Люся, по-мужски затушив ее о стол, снова перевела взгляд на меня.

- А ты знаешь обо мне гораздо больше, чем я могла предположить, недобро усмехнулась она. - Расскажешь, откуда?

Так, кажется, сам того не желая, я посадил ее на кукан любопытства! А ведь это может быть мне очень выгодно: пока Люся заинтригована, я буду в относительной безопасности!

- Мне тоже было бы интересно о многом тебя расспросить, - затевая еще самому не совсем ясную игру, ответил я. - Может быть, поиграем в вопросы и ответы? Сначала я спрашиваю, потом ты. Только честно!

Губы Люси снова тронуло какое-то подобие улыбки:

- Что-то ты больно разговорился, Глеб Аркадиевич, - произнесла она, нехорошо глядя на меня. - Силенки, что ли, стали возвращаться? А может, сыграем в другую игру? Она называется: "Пуля в коленную чашечку". Лорик говорил, что именно эта игра лучше всего развязывала языки пленным моджахедами, которые не желали говорить. Попробуем?

Люся, не мигая, смотрела не меня. На секунду мне показалось, что в ее глазах плещется безумие, и приготовился к худшему. Вот сейчас она нажмет на спусковой крючок, и... Я зажмурился и вдруг понял, что не просто захотел вцепиться пальцами в подлокотники кресла, а фаланги пальцев, хоть и слабо, отреагировали на мысленную команду. Действия наркотика явно начинало проходить.

- Ладно, расслабься, - донесся до меня ее голос, и я снова открыл глаза. - Я сегодня добрая. Давай играть в твою игру. Спрашивай, ты первый!

Ура, победа! Не знаю, что Люся задумала, но не собирается же она меня здесь застрелить, на самом деле! Я, кажется, начинаю приходить в норму, да и Шуляев рано или поздно очухается. Так что нужно тянуть время и, кажется, мне это удается.

- Мои живы? - без раздумий выпалил я. - Где они?

- Это два вопроса, - хмыкнула Люся, - это не по правилам. Они живы, а отвечу ли я тебе на второй вопрос, будет целиком зависеть от твоих ответов. Уяснил?

Я кивнул, и внезапно понял, что могу, если захочу, сжать пальцы в кулак. Но я не стал этого делать, стараясь как можно дольше Люсину уверенность в своей полной неподвижности.