И тут совершенно неожиданно где-то истошно заверещал мой мобильник. Я кинулся на звук, вспоминая, куда выложил его, и одновременно пытаясь угадать, кто же звонит. Первая мысль была, что это пробило все-таки Галину. Я прям зарадовался даже весь, но тут же сообразил, что Галина наверняка сначала набрала бы домой. Тогда кто же? Телефон обнаружился на зеркале в прихожей. Высветившийся на дисплее номер звонившего был мне абсолютно незнаком. Я схватил надрывающуюся мобилу и надавил зеленую клавишу.

- Добрый день, это Глеб? - произнес в телефоне приятный женский голос.

- Да, - ответил я, напряженно пытаясь узнать голос и не узнавая его.

- Глеб, ты можешь разговаривать? Может быть, я не вовремя...

Это была Таша. Но ведь она должна быть в отъезде? Ну надо же - как будто кто-то сверху, приняв во внимание мою неизбывную тоску по общению, сжалился надо мной!

- Нет, нет, что ты! - заторопился с ответом я. - Знала бы ты, как ты вовремя! Здравствуй, Таша, я очень рад тебя слышать!

- Как здорово, что ты узнал меня, - запел в трубке ее голос. - Я, собственно, звоню сказать, что у меня изменились планы, я никуда не уехала, и мы могли бы встретится, если ты хочешь

Хотел ли я? Конечно и, по возможности, прямо сейчас, - и дефицит общения с близким по духу человеком был бы восполнен, а при мысли о том, чем это общение можно было бы разбавить, у меня сладко заныло в штанах. Так что же меня останавливает? Ответ был прост до банальности - деньги. Один раз оказав от широты души (или желая повыделываться?) матподдержку в размере двухсот американских дензнаков, категорически невозможно было опускать планку. А столько в кошельке у меня сейчас просто не было. "Миллионер хренов!" - грустно усмехнулся я.

- Кстати, ты можешь не беспокоится о деньгах, - словно прочитав мои мысли, прервала паузу Талия.

Пришлось срочно оправдываться, сбивчиво объясняя, что дело совсем не в этом, и что я просто не знал, как сказать, что хочу встретится прямо сегодня. Вроде, получилось правдоподобно.

- Представляешь, я тоже не знала, как предложить встретиться сегодня вечером, - мило защебетала Талия. - Может быть, как в прошлый раз, часов в семь у меня?

- Хорошо, в семь, - согласился я, и не удержался, чтобы не изобразить из себя нетерпеливого Дон Жуана: - если нельзя раньше.

- Я не успею добраться и привести себя в порядок, - начала оправдываться она, но я проявил великодушие:

- Хорошо, хорошо, но без одной минуты семь я буду у твоих дверей, можешь открывать без звонка. Сверим часы?

- Не будем, - ты не опоздаешь, когда бы ни пришел, - загадочно ответила Талия и отключилась, послав мне в трубку на прощание поцелуй.

Только сейчас я понял, что во время всего разговора я стоял посредине комнаты. Я опустился на диван и задумался. Дело в том, что кроме безусловных положительных эмоций по поводу скорого и весьма приятного общения, разговор с Ташей меня еще и озадачил. Потому, что как бы ни было запутано и непонятно мне самому мое отношение к Таше, как ни странно, гораздо больше сейчас меня занимало ее отношение ко мне. Эта ее последняя загадочная фраза, - мол, приходи когда захочешь, плюс предложение исключить из наших отношений материальную составляющую, - все вместе это давало картину совершенно определенную. Помните - у Ремарковских проституток предложение встречаться без денег означало едва ли не любви, а уж глубокую симпатию - точно! Меня-то как раз присутствие в деле "материальной поддержки", как ни странно, устраивало. Потому, что пока ты платишь, все предельно ясно и - удобно. А когда в ясные и понятные вторгаются эмоции, паче того - чувства а-ля "любэ-эвь" - все, хана, пиши пропало, начинаются проблемы всякие, а там и до обязательств недалеко. И самое паршивое, что мягкий я и отзывчивый, знаете ли, на проявление ко мне чувств этих самых. И с Жанной ведь, если честно, была далеко не только моя инициатива. Не дай она прозрачно понять, что я ей не безразличен, могло и не закипеть во мне ответное, не затумань паром голову, и тогда неизвестно, завелась ли вообще карусель. "Да, тебе сейчас только втюрившейся транссексуалки для полноты ощущений и не хватает!" невесело усмехнулся я. Так, может, не ездить никуда, от греха подальше? Но воображение мгновенно нарисовало в мозгу несколько таких сцен, что ни о каком "не поеду" не стало и речи. "Просто буду держать себя на дистанции", пообещал я себе и, успокоенный, начал собираться.

На часах было ровно три. Времени до свидания было еще валом и я, не торопясь, помылся-побрился, привел себя в порядок и потихоньку тронулся в сторону Преображенки. По дороге, воспользовавшись отсутствием очереди, помыл в автомойке "десятку", потом, дабы вытрясти из себя последние остатки похмельности, метнул пару чизбургеров в Макдоналдсе рядом с метро, но до конца так и не вытряс. Все еще ощущая тяжесть в голове и затруднение на вздохе, я заехал все-таки в магазин, и долго раздумывал, чего бы взять. Остановился на очень легком и приятном красном полусухом, рассудив, что такие вина с большой степенью вероятности должны нравиться и Таше тоже. Но все равно в знакомый двор, заросший липами, я приехал в половине седьмого, и еще двадцать минут сидел в машине, развлекаясь тем, что наблюдал за присутствовавшими-таки сегодня у подъезда старушками, изо всех сил пытавшимися разглядеть через затемненные стекла, кто это приехал к их подъезду, и почему не выходит? Не террорист ли? Без пяти семь напряжение бабушек достигло апогея и неизвестно, не позвонили бы в они следующую минуту "куда следует", не выйди я из машины. Проходя мимо старушечьего воинства, я вежливо сказал: "Ас-с-ьте!", на что бабки хором заклаянялись в ответ. Я, улыбаясь, вошел в подъезд, а бабки у меня за спиной сердито и громко зашептались: "Ну вот, наш, славянской внешности! А ты твердила - чеченцы, кавказцы!" - "А чего он так долго в машине-то сидел? Чисто шахид какой1" Я ржал над чеченцами и шахидами до самого пятого этажа.

Ровно без минуты я ступил на площадку верхнего этажа. Дверь Ташиной квартиры уже была приоткрыта, и из-за нее на мелкую шахматку кафельного пола ложилась полоска света. Я толкнул черное дермантиновое полотно и вошел. Талия точно так же, как позавчера, стояла, опершись о боковину двери в комнату. И одета она была точно так же, и так же зябко куталась в платок. Только волосы ее не были собраны, как тогда, узлом на затылке, а стекали гладкими струями на плечи, и только самые крайние прядки были закинуты за уши, как дужки очков, чтобы не мешали.

- Ну, здравствуй, - сказал я, прикрывая за собой дверь.

Вместо ответа она шагнула ко мне, обняла за шею, прижалась упругой грудью и приоткрыла губы. Мы слились в поцелуе, и дистанция полетела ко всем чертям. Я забрался руками ей под халатик, и гладил ее спину, потом скользнул ниже. Во мне, как в чайнике, в котором воды лишь на донышке, все мгновенно закипело.

- Подожди, подожди, Глеб, милый, подожди, - зашептала Талия, уворачиваясь от моих губ. - Может, сначала чаю?

- Тогда уж вина, - выдохнул я, с трудом заставляя выпустить из объятий мгновенно выпорхнувшую Талию, - я принес вина.

- Попробую угадать, какое ты купил! - донесся уже из комнаты Ташин голос, сопровождаемый мелодичным звоном доставаемых из серванта бокалов. Точно не шампанское и вообще не белое, верно?

- Верно, - ответил я, пройдя в комнату и пытаясь снова поймать Талию в объятия.

- Так, значит, красное, - констатировала она, останавливаясь посреди комнаты. - Дальше сложнее, но попробую угадать.

И она с выражением глубокого раздумья на лице смешно приложила указательный палец к виску. Я подошел и снова обнял ее, снова начал искать губами ее губы.

- Глеб, мы что, куда-нибудь не торопимся?- скорчив комичную мину, взмолилась она. - Я хочу выпить вина, особенно если это... полусухое.

- Ты что, колдунья? - в притворном ужасе снова разжал я руки, и доставая из пакета бутылки, - точно полусухое.