От плодов в садах Шираза, повсеместно знаменитых, Через край они хватили -- и газеллами тошнит их.
КОЛОКОЛЬНЫЙ ЗВОН
Посмотрите -- толстый пастор: он в церковном облаченье И вовсю трезвонит, дабы тем снискать себе почтенье.
И текут к нему глухие, и слепые, и хромые, И в особенности дамы в непрестанной истерии.
Белой мазью не излечишь и вреда не принесешь,
Ты в любой из книжных лавок эту мазь теперь найдешь.
Если дальше будет то же и почет попам продлится, В лоно церкви мне придется поскорее возвратиться.
Буду папе я покорен, буду чтить в нем praesens numen Здесь же мнит себя за numen всякий поп, любое lumen1.
ORBIS PICTUS2
Всем бы вам одну лишь шею, вам, высокие светила, Вам, жрецы, и лицедеи, и поэты -- злая сила!
Утром в церкви созерцал я комедийную игру,
С тем чтоб проповедь в театре слушать позже, ввечеру.
Сам господь, по мне, теряет очень много потому, Что жрецы его малюют по подобью своему.
Если нравлюсь я вам, люди, то я словно покалечен, Если злю я вас, отлично это действует на печень.
"Как владеет языком он!" Да, нельзя не засмеяться, Глядя, как его, беднягу, заставляет он ломаться.
_____________________________
1 Praesens Numen -- воплощенное божество; lumen -светоч или (в данном случае) свеча (лат.).
2 Мир в картинках (лат.).
101
Много я стерпеть способен, но одно -- для сердца рана: Нервный неженка в обличье гениального болвана.
--Ты мне нравился когда-то, как с Люциндой вел интрижку,
Но грешить с Марией в мыслях -- это дерзко, это слишком!
В недрах английской, испанской и потом браминской
школы Всюду терся, протирая -- ах! -- немецкие камзолы.
Дамы пишут неизменно про сердечные страданья: Fausses couches1, обиды злые -- ох, уж эти излиянья!
Дам, пожалуйста, не троньте: сочиняют -- и прекрасно! Если дама -сочинитель, то она хоть не опасна.
Будет скоро так в журналах, как за прялкою когда-то: Пряхи-кумушки судачат, рты разинули ребята.
Будь я Чингисхан, тебя бы уничтожил я, Китай, Губит нас неумолимо твой проклятый "светский чай".
Все пришло в порядок должный, успокоился и гений: Благодушно собирает дань с минувших поколений.
Этот город полон статуи, пенья, музыки, картин,
У ворот Гансвурст с трубою: "Заходите, господин!"
Твой хорей звучит прескверно: где размер и где цезуры?
-- Обойдутся без мундира литераторы-пандуры.
Как, скажи нам, докатился ты до грубости и брани?
-- Друг, на рынок отправляясь, локти в ход готовь заране.
Но ведь ты в твореньях прежних достигал больших высот.
-- Лучший, смешиваясь с чернью, долю черни познает.
Мух, назойливо жужжащих, вы хлопушкой летом бьете, А в стихи мои со злости колпаком ночным метнете.
___________________
1 Неудачные роды (фр.).
102
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Вторая часть "Путевых картин" была опубликована в 1827 году, в нее входили также второй цикл стихов "Северного моря" (см. т. 1 наст, изд.) и "Письма из Берлина".
Прозаическая часть "Северного моря" формально привязана к пребыванию поэта на острове Нордерней во время летних курортных сезонов 1825 и 1826 годов (во французском издании этот раздел "Путевых картин" так и назывался: "Нордерней"). Однако внешние обстоятельства мало отображены в книге, собственно "путевых картин" в ней почти нет, главное место занимают лирические раздумья автора о насущных проблемах современности и о литературных делах. "Северное море" задумано как очень свободное сочинение, непринужденно объединяющее суждения на разные темы. Гейне, не слишком дорожа авторством, обратился к друзьям с предложением принять участие в книге. Откликнулся только Карл Иммерман своими литературными эпиграммами, они и составили вторую, стихотворную, часть этого раздела "Путевых картин".
Уже в "Северном море" намечена тема, которая становится центральной в "Идеях. Книге Le Grand" -- произведении, которое имело огромный читательский успех. Здесь собственный предмет "Путевых картин" -- размышления о европейских политических делах, об исторических судьбах европейских народов, прежде всего немецкого -- не прикрыт уже никакими путевыми впечатлениями, он становится и сюжетом, и фактурой, и сутью повествования. Предпосылкой и двигателем повествовательной динамики становится внутренний процесс, процесс воспоминания, "действие" книги, таким образом, переведено в план лирической исповеди, глубоко личной и в то же время наполненной актуальным общественным содержанием. Это восприятие политических вопросов как вопросов сугубо личных, кровно связанных с судьбой каждого современника, -- огромное завоевание Гейне, свидетельство демократизма и высокой гражданственности его искусства. По точному наблюдению советского исследователя Н. Я. Берковского, "Гейне показывает, с какой личной страстью могут переживаться события и отношения, лежащие далеко за чертой непосредственно личных интересов, как велики могут быть общественно-исторический пафос и гражданская активность у тех, в ком они не только не предполагаются, но кому они прямо воспрещены существующим политическим строем".
Существующему политическому строю, охранительному духу европейской Реставрации в "Идеях" противопоставлено буквально каждое слово. Автор упорно возвращает свою память и память читателя (обращение к воображаемой слушательнице -- madame -
447
рефреном проходит через всю книгу именно с этой целью, создавая эффект разговора, беседы, признания) к событиям недавней европейской истории, к ощущению грандиозных исторических сдвигов, вызванных к жизни Великой французской революцией. Именно при* частностью к большой истории ценна для Гейне и фигура Наполеона, в возвеличивании которого в ту пору крылся заряд немалой оппозиционной силы. Впрочем, возвеличивание здесь скорее художественное, нежели историческое, образ Наполеона, как и образ барабанщика Ле Грана, перерастают в символы революционной эпохи, всякое воспоминание о которой правители Священного союза старались вытравить. Из столкновения подлинных масштабов истории, явственно ощутимых в "Идеях", с масштабами устаревшими и мелкими, с реалиями феодально-монархической Европы Гейне умеет извлекать не только драматические, но и комические эффекты, особенно во всем, что касается Германии. "Лоскутное" убожество провинциальных немецких княжеств, безнадежный застой немецкой общественной жизни именно на фоне недавних исторических бурь, отзвуками которых полна книга Гейне, делаются жалкими и смешными.
СЕВЕРНОЕ МОРЕ
Стр. 73. "Биографические памятники" Варнхагена фон Энзе.-- О фон Энзе см. коммент. к с. 36. Гейне ссылается здесь на первые страницы вышедшей в 1824 г. книги биографических очерков фон Энзе, где дается весьма суровая характеристика немецкой действительности: "Во всех областях духовной жизни Германии наблюдается своеобразное явление: при обилии выдающихся дарований и сил таковые неизменно встречают противодействие в виде величайших Трудностей и препятствий... Как бы ни были велики сила чувства и духовная мощь отдельных лиц, чувства и дух нации, раздробленные и живущие особой жизнью в отдельных ее членах, действуют сильнее и преграждают доступ к широким и свободным путям, которые... так легко открываются у других народов для каждого выдающегося человека". И далее в том же духе. Книгу фон Энзе Гейне с интересом читал во время пребывания в Нор-дернее.
Стр. 74. Римско-христианская церковь в средние века стремилась... -- В этом историко-утопическом тезисе Гейне, видимо, опирая ется на трактат Новалиса "Христианство, или Европа", впервые опубликованный в 1826 г.
Стр. 76. "Избирательное сродство" (1809) -- роман Гете; герои книги -Эдуард и Оттилия, испытывая друг к другу сильное любовное влечение, чувствуя свою предназначенность для этой любви,
к решаются порвать с общественными условностями. У жены Эдуарда Шарлотты рождается ребенок, похожий на Оттилию.
Стр. 78. "Что так спешишь, Мефисто?" -- Строки из так называемого "Профауста" Гете, рукопись которого была опубликована только 1887 г. Далее Гейне ссылается на писателя Морща Карла Филиппа 1757--1793), автора "романа воспитания" "Антон Рейзер" (Гейне шшбочно называет его "Филиппом Рейзером"). Мориц был пылким ючитателем Гете; приводимый диалог (вероятно, со слов самого чете, который с Морицем был снисходительно-дружелюбен) цитируется в пятом, вышедшем посмертно, томе "Антона Рейзера". ...в клауреновской улыбке...--См. коммент. к с. 63. Стр. 79. Вольфганг-Аполлон. -- Гейне переиначивает имя Иоганна Вольфганга Гете, подчеркивая эллинистическое начало его искусства. "Дневник Бертолъда" -- популярный в то время роман Освальда псевдоним М.-Г. Гутвалькера), вышедший в 1826 г. Роман описы-ал жизнь националистически настроенного студенчества, так называемых "буршеншафтов" -- объединений, где культивировалась "исконная простота" и грубость немецких "народных нравов".
