В конце концов так и получилось. Пришельцев отозвали, а все уважаемые люди, обвиненные непонятно в каких грехах, остались по-прежнему уважаемыми людьми и вернулись к своим обязанностям.

В конце восьмидесятых в Москве начались волнения. В Средней Азии искренне не понимали, чего недостает этим смутьянам. Живут, как все, соблюдают законы, есть хлеб, нет войны, что еще нужно? Когда в августе было объявлено о создании ГКЧП, во многих республиках Средней Азии (и в Закавказье) к этому отнеслись с полным пониманием и даже одобрением. В некоторых городах люди поздравляли друг друга с наведением должного порядка. Но смутьяны опять все спутали. Они прогнали уважаемых людей и вообще закрыли Коммунистическую партию. Наивные люди, они не понимали, что в Средней Азии почти нет коммунистов. Это просто чиновники, называемые таким образом, чтобы их как-то выделять из общей безликой массы трудящихся.

А однажды жители этих стран с ужасом узнали, что в Беловежской Пуще их страну просто упразднили. И они могут теперь существовать как хотят, отдельно, по своим собственным законам и порядкам. Грубо говоря, у них просто отняли их общий дом, вытолкав в шею на улицу. Теперь нужно было жить самостоятельно.

Первыми поняли колоссальную выгоду нового положения сами падишахи. Теперь над ними не было грозного султана, больше не будет никаких проверок, никаких отчетов. Теперь они настоящие падишахи, по всем законам восточного мира. И вот уже проводятся фарсовые выборы, и падишахов объявляют не первыми секретарями, как их называли раньше, а президентами. И если раньше, раз в пять лет, проводились показные «курултаи» – съезды, на которых все всегда знали, кого изберут, и избирали единогласно, то теперь отпала необходимость и в этом. И вообще не нужны больше никакие выборы. Президенты один за другим проводят «общенародные референдумы» и под ликующие крики своих сатрапов и ханов объявляют себя пожизненными президентами. Все довольны, особенно сами падишахи.

Многие из них начинают «откровенно сознаваться», что всегда верили в Аллаха или Христа. Что никогда не верили в порочную коммунистическую систему. Сами жрецы и проповедники, наставники и пастыри, они становятся вдруг ярыми противниками того, о чем еще вчера говорили с трибун. Под радостный визг президентских придворных принимаются новые законы и навсегда запрещаются партии коммунистов – партии антихриста.

И тысячи, миллионы людей, еще вчера видевшие своих Падишахов в роли Жрецов коммунизма, ныне видят этих же людей в роли Жрецов демократии. Воистину нет пределов человеческому бесстыдству. Все президенты-падишахи объясняют это внезапным прозрением. Какое поразительное историческое совпадение! Лидеры сразу полутора десятков стран вдруг «прозревают». В один момент. Все сразу. Оказывается, до этого они ничего не знали и не понимали. А теперь все знают и понимают. Все вместе, все разом. Словно небесная благодать осенила всех сразу – скопом. И тогда начинаешь думать – что есть совесть человеческая?

Дронго думал об этом, когда аэропортовский автобус вез его по направлению к городу. Он знал эту сторону жизни. Знал и презирал людей, отказавшихся от своих идеалов, легко предавших и перечеркнувших всю свою жизнь, зачастую предававших своих отцов и дедов во имя получения сиюминутной выгоды, не понимая, что сами будут преданы своими собственными детьми, усвоившими, что главный итог жизни может быть уроком предательства. Измены собственной судьбы.

Но он хорошо знал и другое. В некоторых странах не оказалось сильного падишаха, или его не было в нужный момент, в нужном месте. И тогда наступал хаос гражданской войны. В Таджикистане погибло сто тысяч человек, пока наконец новый падишах не навел порядок. В Грузии страна раскололась на ряд враждебных лагерей, и великая нация героев и князей, любовников и хвастунов оказалась вдруг вынужденной убивать друг друга, пока наконец не прилетел старый новый царь Грузии и не начал наводить порядок на многострадальной земле своей. И снова, и снова задавал себе вопрос Дронго: что лучше? Сильный падишах, при котором демократия задирает свою юбку и отдается первому встречному, разумеется насилующему ее с согласия главного сутенера – самого падишаха, или хаос неустроенного общества, трагедия гражданской войны, боль и кровь сотен тысяч людей? И он не знал ответа на этот вопрос. Ибо любой из ответов был порочен по своей сути, а третьего варианта просто не существовало.

В Ташкенте он быстро нашел указанный адрес, который ему передал Родионов. В этом доме жил Юсуф Юсубов, бывший полковник КГБ, работавший в Первом отделе узбекского Комитета и в свое время тесно сотрудничавший с Родионовым во время афганской войны. Последние три года Юсубов был на пенсии. И именно к нему послал Родионов, считая его самым надежным для помощи Дронго.

Подойдя к калитке старого дома, Дронго осторожно постучал. Почти сразу залаяла собака, послышались детские голоса. Дверь открыла миловидная девушка лет пятнадцати.

– Вы к кому? – спросила она по-узбекски. Дронго, знавший турецкий язык, понял ее.

– Мне нужен Юсуф Юсубов, – по-русски сказал он.

– Ах дедушка, – на чистом русском языке произнесла девушка, – проходите, я его сейчас позову.

Дронго вошел во двор. Огляделся. У дерева, где прямо на земле лежало несколько ковров, играли двое маленьких детей. Большая черномордая овчарка настороженно следила за перемещением незнакомца, по пока не подавала признаков враждебности. Недалеко от дверей был расстелен еще один ковер. На нем стояли несколько небольших пиал и чайник. Очевидно, это было место хозяина дома. В традиционном узбекском халате показался высокий мужчина лет шестидесяти. Рукопожатие было крепким. Только седые усы выдавали возраст Юсуфа-ака. Глаза были молодые и очень внимательные.

– Я приехал от Родионова, – просто сказал Дронго.

– Это я понял, только посмотрев на тебя. Тебе сколько лет? – спросил хозяин дома.

– Тридцать семь.

– Значит, я старше почти вдвое. Мне скоро шестьдесят пять будет. Поэтому я могу тебя на «ты» называть. Когда ты приехал?

– Два часа назад.

– Чего же ты стоишь? Садись, – показал на большой ковер Юсуф-ака. – Жена, у нас гость в доме, – крикнул он, повернув голову.

Из дома уже выходила жена с подносом теплых лепешек. Следом две девушки, среди которых была и знакомая Дронго, открывшая дверь, несли новый чайник и пиалы с сахаром.

– Устраивайся поудобнее, – показал на лежавшие вокруг маленькие подушечки-тюфяки хозяин дома, – сейчас нам кушать принесут. Я еще тоже не обедал. Словно тебя ждал.

Дальше все было, как обычно бывает в гостеприимных восточных домах. Гостя кормили до одурения, предлагая попробовать различные блюда, появлявшиеся, словно по волшебству. И лишь когда обед закончился и снова принесли чай, они приступили наконец к деловой беседе. Дронго рассказал о цели своего визита. Ему важно было встретиться с Будаговым и уточнить, почему Чешихин прилетал так срочно в Узбекистан. Конечно, если Будагов захочет разговаривать с ним.

Юсуф-ака в свою очередь рассказал о новом прокуроре города – грозном Камалове, который начал безжалостно наводить порядок, искореняя наркомафию, особенно сильную в этом городе. Вчера на Алайском рынке был убит начальник одного из районных отделов внутренних дел, известный хапуга и вымогатель – Рахимов. Камалов приказал провести в городе облаву, чтобы найти преступников во что бы то ни стало. Правда, злые языки уже говорили, что смерть Рахимова на руку Камалову, ибо Рахимов был человеком министра внутренних дел, а тот, в свою очередь, недолюбливал Камалова. Министр и Рахимов были земляками из Бухары и не любили столичных щеголей, к которым, безусловно, мог быть отнесен очень представительный и импозантный прокурор города.

Выйти на Будагова было не очень просто. Он был достаточно известным и уважаемым человеком в городе. Человек, сумевший протолкнуть на должность прокурора столицы своего юрисконсульта, был, по местным масштабам, фигурой очень значимой. Юсубов понимал, что так просто идти к Будагову нельзя. И он начал обзванивать своих знакомых. У любого живущего в городе за полвека набирается несколько тысяч знакомых, среди которых может оказаться и нужный человек. К вечеру выяснилось, что супруга Будагова – родственница бывшего подполковника КГБ, ранее работавшего с Юсубовым. По просьбе Юсуфа-ака он взялся организовать на следующий день встречу приехавшего гостя с Исой Будаговым.