Дни сменяются одной мутной монотонной чередой, неделя черепашьим шагом ползет за неделей, месяц мучительно натужно, со скрипом, сменяет месяц. Моя жизнь — это сплошная серая телевизионная рябь.

Из «развлечений» встреча с мамой в коридорах Иерихона, та прошла мимо меня, будто бы я и не дочь ей, а приевшийся глазу предмет мебели. Жуткое событие. Какой-то абсурдный сюр. Окрикнула ее раз, другой, третий — эффекта ноль. Бежала вслед за ней, пыталась одернуть, но меня грубо оттолкнули руки вдруг появившейся охраны. Не позволено, как оказалось, мне убогой, прикасаться к почтенной госпоже. Появившемуся на шум, новому Верховному Иерарху водных Титу Орозону пришлось выслушать гневную отповедь Аттры Оазо:

— В первый и последний раз я спускаю с рук это безобразие, Тит. Держите эту…эту осужденную подальше от глаз честного народа Элементалов, — голос звенит пренебрежением и превосходством.

— Что с тобой, мама? — склонив голову на бок, ласково попыталась достучаться я до своей родительницы.

— Не смей со мной говорить, пустышка! Жалкое недоразумение! Пошла вон! — голос матери срывается на истеричный визг, а я зажимаю уши руками, пытаясь не слышать, пытаясь даже не запоминать этот отвратительный эпизод моей жизни, просто пропустить мимо эфира. Знаю, что не получится, но попробовать все же стоило.

— Иди, — одним словом отпустил меня Тит, а гневные причитания моей, когда-то любимой родительницы, все неслись, и не неслись мне вслед.

Была ли я удивлена? Да. Было ли мне больно? Да. Была ли я раздавлена? Нет.

Ну а чего себя жалеть? Предлагаете мне скиснуть и хандрить по этому поводу? Я не согласна. Пошли они все, родители эти. Ну надо же, ожиданий я их не оправдала. Как подложить меня под члена Правления Ра — так это мы запросто, а как поддержать дочь — так это мы, извините, никак не можем. Макнуть в дерьмо — пожалуйста, остальное не заслужила. Ну и ладно! Да, мне хреново, спору нет, но от этого еще никто не умирал. И я не стану. И с протянутой рукой за ними ползать не собираюсь, подыхать буду, но к ним за помощью не обращусь.

Погоревала с недельку и хватит, ситуацию я все равно изменить никак не смогу. А вот понимание, что мои досточтимые предки всего лишь повернутые на голову фанатики, пришло и укоренилось. Что с больных людей взять-то?

Так и потекли мои дни, унылые, одинокие, однообразные. Да, знаю, где-то там жизнь продолжается, идет своим чередом, у всех свои дела и заботы, семья, любовь, дети, любимое дело или хобби, вечерами дружеские посиделки, путешествия и планы. А я вот так, перебираю бумажки в архиве, да жду вечера, чтобы увидеть опять своего Кая на голубом экране. Изменника.

Со своей больной любовью я давно смирилась, с тем, что она не взаимна, научилась жить, и даже, жаркие, пленительные сны о нас, воспринимались мною теперь, как капля радости в этом беспросветном сером одиночестве.

Мне оставалось только плыть бесформенной кучкой по течению этой унылой жизни, радуясь, что все, наконец-то, обо мне забыли. Я просто архивный червь, сижу, копошусь в старых фолиантах и ни на что не претендую. Только больше не обижайте меня, пожалуйста.

Перебирая каждый день корреспонденцию Иерихона, я тряслась, словно лист на ветру, боясь обнаружить послание с Ра-Кратоса. Документы о разводе. Если их нет, значит еще есть ниточка, между нами, тонюсенькая, но есть. А так все, ложись, да помирай. Вот и сейчас не обнаружила, глупо хлопая в ладоши. Знаю-знаю, это невероятно самонадеянно, но мне нравилось думать, что бумаг нет именно потому, что Кай на самом деле просто не хочет со мной разводиться. Фантазерка Шая привыкла верить в чудеса, пусть они будут хотя бы в моих мечтах.

Но сегодня, за пол часа до обеда, привычная тишина Иерихона сменилась небывалой оживленностью. Я не знала, что происходит, да и меня никто не просветил, только из архива в срочном порядке отправили к себе в комнаты, строго настрого приказав и носа не казать. Ну и ладно, я не против, все лучше, чем дышать древней пылью никому не нужных летописей.

Про еду не забыли, на столике стоял поднос с привычной густой похлебкой и двумя ломтями черствого черного хлеба, стакан пустого чая и несколько тонких галет. Просто праздник для гурмана! Но я не жаловалась, ела, что дают. Да и был ли у меня выбор? Разве, что умереть с голоду.

Не спеша смела скудный паек, прошла в крохотную уборную и набрала пенную ванну. Специального средства для этого у меня не было, конечно, но я хитрила и довольствовалась гелем для душа. Пол часа, не меньше, водных процедур. Еще столько же на сушку отросших, уже по самую поясницу, густых розовых прядей, увлажнение кожи, почти закончившимся лосьоном для тела — весточка из прошлой жизни, что была доставлена мне вместе со всеми моими вещами. Да, берегла и растягивала как могла, но ничто не вечно. Накинула легкий шелковый халатик и направилась в сторону основной комнаты. Сегодня у меня будет интересный досуг — я сперла из архива томик стихов и писем Лоена Огарона, в котором тот писал своей Истинной, когда они были в разлуке. Даже руки зачесались, читать и по белому завидовать — вот мой план.

Но выйдя из ванной комнаты я остолбенела. У маленького круглого окна моей кельи, спиной ко мне и, заложив руки за спину, стоял Кай. Удар с размаху в солнечное сплетение!

О, Великий Космос, только бы это было не плодом моей больной фантазии! А может я и вовсе давным-давно сошла с ума и живу в вымышленном мире?

А если он пришел отдать бракоразводные документы? От этой мысли руки затряслись, от накатившей на меня паники. Только не это, умоляю!

Он явно услышал и почувствовал мое присутствие, но даже не шелохнулся, не повернулся, чтобы поздороваться или еще что-то в этом роде. Плохой знак, я знаю, но, все равно, безумно, как дурочка, была рада его появлению. Это мой шанс. На что? На все!

Собираю всю свою волю в кулак и двигаюсь в его сторону, останавливаясь всего в паре шагов от мощной, статной фигуры любимого мужчины.

— Что ты здесь делаешь? — голос меня не слушается, то и дело, срываясь под весом охватившего меня волнения.

— Жду тебя.

— Зачем? — в страхе задаю я главный вопрос.

Наконец-таки, Архонт поворачивается ко мне. О, родной, как же я скучала по тебе! Похудел? Под глазами синие тени, нижняя губа рассечена, непривычно сильно отросшая щетина на лице. Затаив дыхание ошалело шарю глазами по его фигуре, замечая, как глубоко и часто дышит мой, надеюсь, все еще супруг, как откровенно тяжело скользит его горящий синий взгляд по моему лицу. И не выдерживаю больше, если сейчас не сделаю это, то никогда себя не прощу за слабость и безвольность.

Резко подаюсь вперед, сокращая и так ничтожное расстояние, между нами, встаю на носочки, обхватывая широкие плечи Кая, робко и несмело прикасаясь губами к его губам. Разряд тока пробегает, между нами, и я уже, не сдерживая себя, льну всем своим оголодавшим телом к нему. Я его хочу! Еще хотя бы разочек, на прощание, чтобы лелеять эти воспоминания потом всю жизнь. Только пожалуйста, не отталкивай меня, Кай, не надо!

Но руки Архонта делают попытку оторвать меня от своего тела. Ведет головой в сторону, прерывая поцелуй. Еще сильнее прижимаюсь к нему, в немой просьбе не отталкивать, но тщетно.

— Шая, перестань. Остановись. Хватит. Мне этого не надо, — и для пущей убедительности качает головой.

Киваю в ответ и делаю шаг назад. Да, я буду жалеть об этом чертову тысячу раз, но это будет потом, а сейчас я решительно настроена идти до конца, взять все то, что он сможет мне дать, накачать себя под завязку, окунуться последний раз в эйфорию под именем «Каин Аттер-Нуаро».

Всего одно движение рукой, дергая за завязку шелкового халатика, и я остаюсь перед ним абсолютно обнаженной. В сознании ломаю все стены и заслоны, что так долго возводила, ревностно оберегая тайну своих чувств к этому мужчине. Вот она я, любимый, смотри — полностью открытая перед тобой! Мое прошлое, настоящее и будущее — никаких секретов! Только не отворачивайся от меня сейчас!