Но раз никто не видел, значит и не надо было. У меня то была задача сохранить тайну как можно дольше. И я уставала, массажировала спину, но не ныла и не просила помощи. Я таскала небольшой, но тяжёлый беременный живот, Ольгу на этом животе, коляску, сумки с продуктами, ну и конечно протез весом 7 кг, и старалась при этом держать лицо. Слава богу, Витя в тот момент скандалил по минимуму, не пил, и не лез ко мне с супружеским долгом, так мне все-таки было легче. Но каждый раз, ложась с ним в постель, я боялась того, что сейчас он меня обнимет, прижмет к себе, и сразу поймёт, что я не одна.
Но бог меня хранил, все шло по плану. Но мама моя, все-таки женщина, и она первая стала подозревать. Но заметила она не живот, а мои осторожные движения, и сразу спросила: "Галька, ты никак снова беременна?". У меня, в зобу, дыхание сперло. Но я отбоярилась. И теперь старалась тогда, когда мама рядом, не передвигаться, а прижать свою задницу, чтобы не вызывать лишних подозрений. И какое-то время у меня это получалось. Я даже стала гордится тем, как я всех ловко обвела вокруг пальца. Но сколько верёвочке не влиться, все равно конец будет!
Маман просто зашла ко мне утром, когда Витька ушёл на работу. И напрямую спросила: "Ты же врёшь, какой у тебя срок? Месяца три-четыре? Скоро уже шевелится начнёт? Зачем тебе этот ребёнок? Ни квартиры, ни мужа приличного, как ты его растить то будешь на одной ноге? Ты же знаешь, что помощи ждать неоткуда?". Теперь смысла врать вообще не было, так же, как и не было смысла говорить. А что говорить то? Мать все сказала! Какие ещё нужны слова? Я просто молча сидела и смотрела на маму.
Теперь, когда мама была в курсе, надо было сообщить обо всем Витьке. А как набраться смелости? Какие найти слова? Ведь я же боюсь его до дрожи в коленках! Но если он сам узнает, будет ещё хуже. А ребёнок то все таки как никак его, и он имеет право об этом знать. И конечно у него будет очень много вопросов ко мне. Надо заранее подготовить ответы.
Но я все равно попросила маму не говорить Витьке о том, что я беременна. Я решила выбрать момент, когда он будет в хорошем настроении и сообщить ему сама. А когда у этого чувака было хорошее настроение? Только тогда, когда нажрется от пуза! Но такую новость не каждая жратва могла исправить. Я, конечно, очень идеализировала Витьку, но в тот момент даже я понимала, что второй ребёнок ему на фиг не нужен. Потому что любой ребёнок, это ответственность, а ответственность для Вити, это как удавка на шее.
В общем, я растила живот и думала, как об этом животе сказать тому, кто его сделал. Загадочная ситуация. Я старалась вдохновить его на интим и в процессе сообщить о том, что случилось. Но это Витю последнее время что-то не привлекало, а я сильно и не надсажалась, тоже пропало всякое желание прижаться к мужчине. Видимо эта беременность так на меня влияла. Но какая бы не была беременность, но сообщать о ней придётся. А я все тянула. Ну не могла я найти повода для таких откровений, да и боялась я, что мне за своевольство триндюлей выпишут.
И тут накатилась сессия. С одной стороны хорошо, Витька меня реже видел, а с другой стороны у меня не было денег заплатить соседке за то, чтобы посидела с Ольгой, и маме пришлось в сутки, когда Витька работал, тащить её к себе на работу, благо, работа позволяла. А знаете, почему Витек согласился сидеть с Ольгой? А потому что он всегда мечтал, что я выучусь и стану большим начальником с большой зарплатой, и ему тогда совсем не придётся работать, будет жить за мой счёт! Как будто сейчас было по-другому!
Я оказалась в чужом мужском коллективе. Мужчины здесь были более взрослые, и более состоятельные, чем на дневном отделении. По деньгам, конечно. Никто из них не жил в общаге, все на обед ходили не в студенческую столовку, а в кафе на автовокзале. В общем, я с интересом разглядывала новый коллектив, а новый коллектив с интересом разглядывал меня, нам всем было интересно. Я заметила пару заинтересованных взглядов, и почувствовала, впервые за несколько месяцев, что моя женская суть жива.
Это меня очень порадовало, ведь повеселиться с мужчиной в той моей жизни было единственной искренней радостью. И вдруг эта радость ушла. Ладно осознавать это будучи беременной, а вдруг моё естество никогда не проснётся? Но в коллективе из семидесяти мужиков я поняла, что женщина во мне живёт и здравствует, не смотря на тяжкую беременность. Мне действительно нелегко давались вторая беременность. Живот только-только стало видно, да и то не всем , а у меня было ощущение, что мне до родов недели две.
В общем, институт меня отвлек, заставил меня вспомнить о том, что я женщина, и стимульнул к жизни. Это было хорошо. Но я не могла придумать, как сказать Витьке о пузе, и это было плохо. Не просто плохо, а постоянно портило мне настроение. Каждый вечер я шла домой, как на расстрел, потому что знала, что в определённом ракурсе мой живот виден, и его в любую минуту мог увидеть мой гражданский муж. Да и срок был,наверное месяца четыре, точно я не знала, просто догадывалась по приметам.
Все решилось как-то само собой. Не имея дома ласки и нежности, и попав в коллектив, состоящий из мужчин, я ожила и стала искать приключений. И конечно я их нашла, в лице однокурсника. Мы поперемигивались пару дней и решили уже хотя бы посидеть рядом. Ну и по проторенным следам пошли в кино. Сашка, мой однокурсник, тоже был женат, он сказал это сразу, и нас все устроило. На последнем ряду мы нацеловались до обморока, обследовали друг у друга все выпуклости, и если бы Сашка жил один, мы бы отправились к нему в гостиницу, но он жил с соседом. Поэтому он проводил меня до дому, и открыв мне дверь в мой родной подъезд, увидел на площадке первого этажа Витю, а Витя, конечно, увидел его.
Однокурсник проводил меня до дверей подъезда, закрыл за мной дверь, а я осталась один на один с Витей, и тут же получила оплеуху. Оплеуха была так себе, потому что Витек стоял неудобно. И,как всегда начал орать. Его рёва я боялась больше, чем физических действий. Все внутри у меня сжималось от этого рёва. Он орал про моё неприличное поведение, про распущенность, поинтересовался личностью провожающего и спросил, где мы с ним занимались интимом. Я понимала, что Витька прав, я бы занялась, но было негде.
А Витька заводил себя, и распалялся с каждой минутой все больше и больше. Я вся сжалась и понимала, что сейчас наступит время расправы. И тут в мою голову пришла идеальная идея, простите за пафос. Какая разница за что получать триндюлей, ты же все равно их получишь, поэтому лучше сразу получить их за все. Поэтому, когда в Витькином оре наступил пробел, я сказала, что у моего однокурсника не было никаких мерзких мыслей в голове. Он просто решил проводить меня, потому что на улице скользко, а я беременна, и могу упасть.
Сказать, что Витька ошалел, это ничего не сказать о его состоянии. Он ожидал какой угодно новости, но не этой. В этой жизни он был вообще наивен. Ладно, мне было 23, и я до 20 лет дожила девственницей, но он то был на восемь лет старше меня! Он что, не знал от чего беременеют, и не ожидал последствий от каждодневного исполнения супружеского долга? А может он вообще не знал откуда дети берутся? Так думала я, глядя на потерянное лицо своего гражданского мужа.
Уже было понятно, что киздячки отменяются, Витя был в ступоре и пошёл думать о том, как дальше жить. И я его понимала. Я-то обладала этой информацией уже месяца три, а на него она свалилась, как снег на голову. Тем более, что, когда я узнала о своей беременности, были варианты. Сейчас же уже вариантов не было, он становился отцом независимо от того, хотел он им быть или нет. Я ,конечно, боялась Витьку, но когда решала судьбу своей второй беременности, я думала только о себе. Единственное, что могло быть хорошего в этой беременности для Витьки, это то, что я могла родить мальчика.
