А между тем как раз в эти дни король Георг вместе со всем двором пребывал на своем излюбленном приморском курорте, не далее как в пяти милях отсюда.
Одиноко жила девушка, но еще более одинок был ее отец. Если ее жизнь протекала как бы в сумерках, то он жил в глубокой тьме. Но ему тьма была по сердцу, а ее эти сумерки угнетали. Доктор Гроув имел некогда врачебную практику, но из-за его склонности к уединенным размышлениям над метафизическими проблемами она постепенно сократилась до того, что перестала окупать даже связанные с нею расходы, вследствие чего он с ней разделался, снял в этом затерянном уголке за ничтожную плату тесный и ветхий дом - не то помещичий, не то крестьянский, и стал жить здесь на небольшой доход, которого в городе им бы, конечно, не хватило. Большую часть времени он проводил у себя в саду и год от года становился все раздражительнее, по мере того как в нем укреплялось сознание, что он зря растратил жизнь в погоне за иллюзиями. Он все реже и реже виделся с людьми. Филлис выросла такая робкая, что, если во время ее коротких прогулок по окрестностям ей случалось повстречать незнакомого человека, она смущалась под его взором и краснела по самые плечи.
И все-таки даже здесь достоинства Филлис были замечены, и нежданный-негаданный поклонник просил у отца ее руки.
Король, как упоминалось выше, пребывал в соседнем городке, где он расположился в Глостерском летнем замке; и его присутствие привлекло в городок все местное дворянство. Среди этой праздной публики многие - так по крайней мере они сами утверждали - имели связи и знакомства при дворе, в их числе был некий Хамфри Гоулд, человек холостой, не слишком юный, но и не старый, не то чтобы красавец, но и не урод. Чересчур степенный для роли "жеребчика" (как называли тогда неженатых кутил), он представлял собой тип светского человека более умеренного толка. Сей тридцатилетний холостяк попал как-то к ним в деревню, увидел Филлис и познакомился с ее отцом с целью быть ей представленным; она сумела чем-то настолько воспламенить его сердце, что визиты стали почти каждодневными, и в конце концов он сделал ей предложение.
Поскольку он принадлежал к одной из уважаемых местных фамилий, все считали, что Филлис, повергнув его к своим стопам, одержала, для девушки в ее стесненных обстоятельствах, блестящую победу. Как у нее это получилось, она и сама толком не знала. В те времена неравные браки рассматривались скорее как нарушение законов природы, чем как простое отступление от общепринятого, - к чему сводятся более современные взгляды; и потому, когда на мещаночку Филлис пал выбор такого благородного джентльмена, это было все равно, как если б ей предстояло быть заживо взятой на небо; хотя человек, не очень разбирающийся в этих тонкостях, не нашел бы, пожалуй, особой разницы в положении жениха и невесты, ибо названный Гоулд был гол как сокол.
Именно на это финансовое обстоятельство он ссылался - быть может, в полном соответствии с истиной, - отодвигая срок их бракосочетания, так что, когда с наступлением холодов король на всю зиму удалился из тех мест, мистер Хамфри Гоулд также отбыл в город Бат, пообещав возвратиться к Филлис через недельку-другую. Пришла зима, миновал назначенный срок, но Гоулд все еще откладывал свой приезд, так как ему не с кем было, по его словам, оставить дома престарелого отца. Филлис, по-прежнему проводившая дни в одиночестве, ни о чем не тревожилась. Человек, невестой которого она считалась, был для нее желанным мужем по многим соображениям; отец ее очень одобрял помолвку; однако такое невнимание со стороны жениха если и не причиняло Филлис боли, то, во всяком случае, задевало ее самолюбие. Любви в истинном смысле этого слова она, по ее собственному признанию, к нему никогда не испытывала, но глубоко его уважала, восхищалась систематичностью и упорством, с каким он добивался своего, и ценила его осведомленность обо всем, что делали, делают или собираются делать при дворе; к тому же ей не чуждо было чувство гордости из-за того, что он остановил свой выбор именно на ней, хотя мог бы направить поиски в гораздо более высокие сферы.
Но он все не возвращался, а весна между тем вступила в свои права. Письма от него приходили регулярно, но тон их был весьма сдержанный; так можно ли удивляться, если девушка, оказавшаяся в столь неопределенном положении и не испытывавшая особо горячих чувств к жениху, впала под конец в уныние? Весна вскоре сменилась летом, а с летом в их места снова прибыл король, но Хамфри Гоулд по-прежнему не появлялся. Все это время считалось, что их помолвка, поддерживаемая письмами, остается в силе.
И вот тут-то жизнь местных жителей вдруг озарилась золотым сиянием, и радостное волнение охватило юные души. Это сияние исходило от вышепомянутых Йоркских гусар.
II
Нынешнее поколение имеет, надо полагать, лишь весьма смутное понятие о Йоркских гусарах, столь знаменитых девяносто лет тому назад. Это был один из полков Королевского немецкого легиона; впоследствии они как-то выродились, но тогда их блестящие мундиры, великолепные лошади, а главным образом их заграничный вид и усы (в те дни украшение редкостное) всюду привлекали к ним толпы почитателей и почитательниц. Вместе с остальными полками гусары расположились лагерем по окрестным холмам и лугам, - потому что соседний город сделался на все лето резиденцией короля.
Их лагерь был разбит на возвышенном месте, откуда открывался широкий вид - вперед на остров Портлэнд, к востоку до мыса Св. Альдхельма и к западу чуть не до самого Старта.
Филлис, хотя и не просто деревенская девушка, была, однако, не меньше всех прочих взволнована этим нашествием военных. Дом ее отца стоял несколько в стороне, в конце деревенской улицы, на пригорке, так что он приходился почти вровень с верхушкой колокольни, находившейся в низменной части прихода. Прямо за их садом начиналась поросшая травою широкая пустошь, которую пересекала тропинка, проходившая у них под самым забором. Филлис еще со времен своего детства сохранила привычку забираться иногда на ограду и сидеть там на самом верху, - это не трудно было сделать, так как ограды в этой местности кладут из камней всухую, не скрепляя раствором, и между камней всегда найдется углубление для маленькой ножки.
