– Им это полезно, – сказала она. – Они должны видеть другие культуры.

Коннор издевательски рассмеялся.

– Боже мой, ну мы же не в какую-то развивающуюся страну приехали. Ты заметила – они похоронили отца в золотом «Ролексе»?

– Нет, но я не удивлена, что ты заметил.

Он снова проверил телефон.

– Тебе надо взбодриться. Все это скоро кончится, и мы сможем забрать деньги и свалить.

Она потыкала траву кончиком туфли и снова оглянулась на детей, которые теперь сидели на скамейке под оливой. Продолжая пялиться в телефоны. Как всегда.

– Конечно, нет, – ответила она. – Я как раз думала, каким может вырасти это поколение. В смысле, ты посмотри на них. Они же почти не общаются друг с другом. Что будет, когда Хлоя вырастет и у нее будут свои дети? Она что, так и будет катить коляску по улице, пялясь в телефон и не обращая внимания на ребенка? А как насчет умения разговаривать? Как дети будут учиться говорить, если их матери практически отсутствуют? Да Хлоя будет вот так сидеть на скамейке возле площадки, не отрывая глаз от телефона с бесконечными видео про котиков, а кто-нибудь возьмет и похитит ее малыша, а она так ничего и не заметит, пока не будет поздно.

– Слушай, да что с тобой? – спросил Коннор. – Ей всего семь!

– Знаю, но ты посмотри на нее. Она же просто зависима. Они оба. Элан не хотел покупать им телефоны, пока они не станут старше, но у всех их друзей они есть, так что я не могла отказать. Сейчас я думаю, он, наверно, был прав. Телефон расплавит им все мозги, и помоги мне боже, когда они станут подростками.

– Ну посмотрите на нее, – ласково проговорил Коннор, обхватывая ее за плечи и прижимая к себе. – До чего ты хорошая мамочка, как волнуешься о будущем своих деток.

– Посмотрим, когда у тебя будут свои.

Он поднял руки вверх.

– О, нет. Только не я. У меня никогда не будет детей.

– Ах да. Я и забыла, – ответила она. – Чтобы это произошло, сначала же надо вступить с кем-то в устойчивые, наполненные любовью отношения.

Он погрозил ей пальцем.

– Не обязательно. Я могу пойти по папиным стопам, завести несколько незаконных спиногрызов и никогда в жизни с ними не встречаться.

Слоан положила руку на ствол дерева и нахмурилась.

– Думаешь, кроме Фионы, был еще кто-то?

– Да кто же знает? – ответила Коннор. – У папочки был неиссякаемый загашник секретов.

Они немного помолчали, стоя в тени оливы. Слоан стянула с себя кофту.

– Ты ее уже видел?

– Нет, но девушка на ресепшен сказала, что она приехала прошлой ночью. Ее поселили в седьмой номер. Четвертый этаж.

– Да что ты? – Слоан перекинула кофту через локоть. – Как ты думаешь, что он ей оставил? Адвокат сказал, какую-то собственность.

Коннор медленно ходил туда-сюда по траве.

– Мне известно столько же, сколько и тебе. Я же даже не знаю, что он еще покупал в последнее время. Он же всегда прикупал виноградник то тут, то там, где угодно, в разных областях, в других регионах, добавляя к своему бренду. Может, он оставил ей какой-то участочек в Кьянти. Миленький желтенький домишко с зелеными ставнями. А может, квартиру, которую купил одной из своих любовниц. А может, что-нибудь в Лондоне.

Слоан нахмурилась.

– Нет. Он так не сделал. Или, думаешь…

Коннор пожал плечами.

– Не знаю. Он переписывал завещание в Англии. Может, как раз поэтому.

Слоан подняла голову, и у нее приоткрылся рот.

– Коннор, ты же не думаешь, что он мог оставить ей дом в Белгрейвии[16], нет же? Где же мы будем жить, приезжая туда? Рут теперь вообще живет в Ричмонде. И уж точно не с тетей Мейбл. Я лучше выколю себе глаза булавкой. И папа знал это.

Коннор снял очки и начал протирать стекла.

– А знаешь, что нужно дому тетушки Мейбл?

– Что?

Он снова надел очки и закинул голову к небу.

– Стенобитная баба.

Слоан слегка виновато ухмыльнулась.

– Трудно не согласиться. По крайней мере, это избавило бы всех от атмосферы этих жутких восьмидесятых, которую она развела в своей кухне.

Коннор посмотрел на траву.

– Но это было бы жестоко. Бедная тетя Мейбл так любит свое заплесневелое старье.

– Некоторых людей не изменишь.

Хлоя громко рассмеялась, подвинулась поближе к брату и показала ему что-то в своем телефоне. Эван взглянул на него, не отвечая, и снова отвернулся к своему экрану.

– Посмотри же, как мило, – сказал Коннор. – Они делятся. Видишь? Социальные навыки утеряны не полностью.

– Крыса ты вонючая.

– Нет. Ты намекаешь, что я пахну плохо, а мы оба знаем, что сегодня я пахну просто прекрасно.

– Да что ты? – ответила Слоан. – И чем же ты так пахнешь? Одеколон «Гигантское Наследство»?

Коннор понюхал свое запястье и протянул его Слоан, которая принюхалась.

– Ну, признай же, довольно мило.

– Да уж конечно. – Слоан снова обернулась на виллу, которая величественно возвышалась на фоне синего неба, и долго смотрела на нее.

Коннор слегка озабоченно наблюдал за ней. Потом пощелкал перед ней пальцами.

– Слоан, вернись. Ты же не собираешься растечься в сантиментах, а?

– И передумать насчет продажи? – спросила она. Предвидя его реакцию, она предпочла не отвечать на вопрос.

– Слоан!

Она повернулась к нему.

– Что?

– Не нравится мне все это: ты что-то задумала.

– Почему это?

Он прищурился, словно предупреждая ее, и она сдалась, отступила.

– Ты уверен насчет этого? – спросила она. – Что, если это ошибка? Может, стоит еще раз подумать перед тем, как звонить агентам по продаже?

– Нет. Мы не будем этого делать. Ты с ума сошла?

Она пожала плечами.

– Я не знаю… нам было тут очень неплохо, правда? Когда мы были маленькими? Помнишь, как папа давал тебе водить трактор по виноградникам? И Мария… она всегда так хорошо к нам относилась. Было очень приятно снова ее увидеть. Она отлично выглядит, правда? Немного поправилась, но в целом хорошо сохранилась.

Коннор положил руку ей на плечо и не слишком-то бережно стиснул.

– Ты просто ударилась в эмоции из-за похорон. Поверь мне, это пройдет.

– Думаешь? – Она приподняла бровь, касаясь нежных листьев свисающей ветви оливы. – Что, если нам оставить винодельню себе и вместе заняться бизнесом? Коннор, подумай об этом. Это отлично смазанная машина, все управляющие на местах. Шофер – как его зовут? Он говорил, что даже без папы бизнес тут идет своим чередом. Если мы оставим его, мы сможем приезжать сюда, когда захотим, и дети смогут уезжать из ЛА, и узнать что-то про сельское хозяйство, и виноделие, и итальянскую кухню. Им это будет очень интересно.

– Ты все забываешь, что у меня нет детей, – сказал Коннор. – А если тебе хочется развлечься, то можешь на выручку от продажи купить Хлое с Эваном их собственный парк аттракционов. Это будет гораздо ближе к дому, и не надо будет мучиться джетлагом.

Слоан одарила брата суровым взглядом.

– Я не желаю покупать им парк аттракционов.

– Нет? Ну так купи им игрушечную ферму или контактный зоопарк. Что угодно, где не надо будет работать изо всех сил, чтобы оно функционировало. Да ну, Слоан. Не будь идиоткой. Ты же ненавидишь работать.

– Может быть. Не знаю. Я просто чувствую себя какой-то грязной, избавляясь от дела жизни отца ради денег. Иногда мне хочется, чтобы Хлоя и Эван могли приезжать сюда на каникулы, как мы в их возрасте.

– Слоан. Мы это ненавидели.

– Только когда были подростками.

– Да ну, серьезно, и когда ты приезжала сюда по доброй воле в последний раз? Правильно. Никогда. Отец всегда говорил, что ждет нас в любой момент, но никто из нас так и не воспользовался его приглашением.

– Это потому, что он был тут, и я злилась на него из-за развода и того, что он сделал с мамой. Но теперь-то его здесь нет.

– О-о-о! – рассмеялся Коннор. – Сурово. Вот она, твоя сентиментальность.

– Я не это имела в виду, – сказала она, закрывая лицо руками. – Я просто хотела сказать, что… Мне жаль, что мы так все запустили, а теперь его нет, и это невозможно исправить. Но это к делу не относится. – Она уронила руки.