В этой же повести Мустай Карим пишет: на войне "я дошел до одной простой истины: как в других смертях частица и моей смерти была, так и в моей жизни - крупицы жизней павших остались". Как же отблагодарить тех, кто отдал тебе частицу своей жизни? Какой улемтек им преподнести? Мустай Карим - один из тех поэтов, которые ощущают на себе благословляющие взгляды мучеников прошедших времен, один из тех, чья гражданская совесть независимо от собственной воли становится частицей совести народа, эпохи, человечества.
Он сам устанавливает этические законы и по ним судит себя, и, собственно, повороты и параграфы, тонкости и детали этих лирических "расправ", за которыми видно желание раскрыть правду, составляют суть его философской поэзии.
Тонким своеобразием отличаются стихи Мустая Карима о творчестве, они полны размышлений о рождении вдохновения, о том, что именно дает его совести безошибочную ориентацию.
Развитие философской лирики поэта связано с демократизацией вашего общества. Он стремится познать истинную цену "вещам и людям". Тщательно изучает характер своего современника, стремясь увидеть в каждой личности переплетение великих и малых проблем эпохи, ценности самой эпохи определяет духом благородной индивидуальности.
"Коммунизм - это прежде всего человек. Огни строек, стальные магистрали, великолепные дворцы, чарующие симфонии, бороздящие космос ракеты, разумные машины - все это средство. А цель- человек. Цель люди, прекрасные и всемогущие, как олимпийские боги". В этих словах поэта - его творческая и методологическая программа. А наиболее полно воплотилась она в цикле стихов "Монологи Прометея" (1980). Человек, автор, лирический герой здесь сливаются с подвижником, титаном. Ведь характер мышления Мустая Карима - эпический, и измерять деяния выдающейся личности он желает глобальными мерками. Тот, кто жертвует собой ради человеческого счастья, с горечью замечает, что "опять и опять стерегут человеческий род страдания, злоба, коварство". Устами опечаленного титана говорит лирический герой автора, и мы чувствуем встрево-женность и боль строителя новой, коммунистической цивилизации. Его беспокоят моральная неустойчивость, потребительская ничтожность и криводушие некоторых, кому уже теплом и светом открылся огонь новой эры, но он не сумел увидеть это пламя, не испытал па себе его спасительной энергии. Прометеизм Мустая Карима проникнут гражданскими страстями человека нового времени.
В одном из самых ярких произведений последних лет, в стихотворении "Легенда" (1980), поэт размышляет о смерти.
Я - не чья-нибудь смерть, а твоя,
Я такая одна.
(Перевод Е. Николаевской)
В образе красивой девушки Смерть приходит к умирающему поэту, чем вызывает недоверие: "Смерть красивой такой быть не может!.." Разумеется, здесь речь идет о неповторимости каждой человеческой жизни, каждый истинный человек, утверждает поэт, должен уважать свою судьбу, ибо ненавидеть свое бытие и свой уход - это удел недобрых людей.
Мне приходилось переводить стихи Мустая Карима на украинский язык. Перевод как творчество - это самое пристальное, вдумчивое чтение оригинала и воссоздание его средствами другого языка. Однако мне пришлось пользоваться русскими интерпретациями. Переводы на русский язык произведений Мустая Карима, по его словам, выполнены творчески. Н. Рыленков, М. Дудин, В. Тушнова, Я. Козловский, И. Снегова и особенно Е. Николаевская немало потрудились, чтобы слово башкирского певца стало достижением русской и всей многонациональной советской литературы.
Ясно, при переводе разрыхляется, а порой и разрушается почва оригинала, "чернозем" подменяется менее плодородными породами. Но даже перевод с перевода дал мне возможность ощутить, какая сплошная твердь стилистической однородности, какая мощь и упругость мыслей, какая спрессованная эмоциональная наполненность присущи поэзии Мустая Карима. В ней нет трясины и скрытых пустот, как это бывает на болотах. Никакая буря не может ее передвинуть, как это бывает с песками пустынь.
"Стихи никогда не остаются такими, какими они были, когда их написали,- или стареют от времени, или самообновляются вместе со временем". Так размышляет Мустай Карим о связи времени и художественного произведения. Безусловно, время - великий пахарь. Но оно пашет и засевает, то есть постоянно обновляет лишь те участки, те поля, которые стали плодородными, впитав в себя духовную энергию и бессмертную мысль творца. И тут хочется сказать, что поэзия Мустая Карима подобна плодородной пашне. Она - ровная и непритязательная, неподвижная и вместе с тем непрестанно меняющаяся, богатая в своей внутренней структуре. Время (то есть сознание будущих людей) будет вспахивать ее, собирать добрые урожаи.
В 1947 году Мустай Карим написал первую пьесу "Свадьба продолжается". В дальнейшем его работа драматурга хронологически и в жанровом плане развивалась так: драмы "Одинокая береза" (1950), "Неспетая песня" (1960), "Страна Айгуль" (1967), комедия "Похищение девушки" (1958), трагедии "В ночь лунного затмения" (1963), "Салават" (1971), "Не бросай огонь, Прометей!" (1975), фарс "Коня диктатору!" (1979), притча "Пеший Махмут" (1981).
Видно, мощное течение дарования Мустая Карима не может остановиться ни в драматическом, ни в комедийном, ни в трагедийном русле. Переход от одних видов сценических форм к другим, поиски новых жанровых определений для пьес, написанных в последнее время (фарс, притча), свидетельствуют, что в ядре таланта писателя бурлит "драматическая магма", и невозможно предсказать, в каких формах уляжется она, вырвавшись на поверхность.
Казалось бы, что жанр трагедии более всего отвечает философской природе его дара. Однако тот, под чьим пером, как в случае с пьесой "Коня диктатору!", трагедия превращается в фарс, тот, кто умеет так смеяться над глупостью тоталитарного величия "современных фараонов", не может испытывать никаких жанровых ограничений. Эту мысль подтверждает и пьеса "Похищение девушки", где па осмеяние выставлена гипертрофированная амбициозность сельских джигитов, их по-настоящему комедийная вера в силу древней традиции, в соответствии с которой умыкание возлюбленной - такой героизм, против которого не может устоять ни одна красавица, независимо оттого, любит или нет она разгоряченного похитителя. "Комедия ситуаций" тут становится комедией чувств. Вместо дeвушки крадут ее мать, вместо свадебного царит балаганное настроение, когда все смеются над собой, забавляясь горем неудачного жениха.
