Конан сделал шаг назад и почувствовал, как его нога повисла в пустоте. Лишь изогнувшись, как огромная кошка, он сумел ухватиться руками за камни и избежать падения в глубокую трещину. Теперь ему ничего не оставалось, кроме как броситься под ноги нападающему чудовищу. Одноглазое создание слишком разогналось, чтобы остановиться так быстро. Конан хотел ударить его мечом снизу, но чудовище подпрыгнуло и одним прыжком оказалось почти на другой стороне трещины. Не удержавшись на ее кромке одной здоровой лапой, оно полетело вниз, рыча от злости и боли.
Конан быстро отскочил от края пропасти и замер, прислушиваясь. Рычание зверя стихло. Наступила тишина, которая больше всего пугала Конана. Он понимал, что чудовище вряд ли оставило свою затею поужинать непрошеным гостем. А то, что такое падение ему нипочем, – в этом киммериец уже мог убедиться раньше.
В подтверждение его худших опасений из трещины раздались звуки крошащегося камня. Киммериец прикинул, что, находясь выше, он получал некоторое преимущество над противником. Но вдруг его осенило. В конце концов, он пришел сюда не для того, чтобы воевать с этим уродом. Развернувшись, Конан бросился вниз по склону, на ходу соображая, что большое расстояние от того места, где чудовище вылезет из трещины, может стать хорошим прикрытием. По крайней мере, не обнаружив противника, зверь, может быть, направится на поиски более доступной добычи. В какой-то момент киммериец с раздражением вспомнил древние саги. Будь у него хоть десятая часть того везения, которое выпадало этим трижды проклятым героям этих мерзких сказочек, – чудовище сейчас отправилось бы спокойно вверх по склону, а Конан занялся бы своим делом внизу.
Именно снизу-то и донеслись до его ушей уже знакомые звуки: царапанье когтей по камням и глухое рычание. Черный Эрлик! Окажись сейчас с Конаном рядом кое-кто из древних легендарных героев – киммериец, не задумываясь, отправил бы их в пасть чудовищу не только чтобы выиграть время, но и чтобы посмотреть, как эти везунчики докажут свою силу там, где нет ни капли удачи.
Столь отвлеченные размышления не помешали Конану делать то, что было для него единственно возможным в этой ситуации, – бежать изо всех сил. Пробегая мимо очередного нагромождения камней, киммериец, чтобы удержать равновесие, оперся на миг на один из них и почувствовал, что этот обломок скалы покачнулся под его весом.
Присмотревшись, киммериец понял, что этот камень, размером больше человеческого роста и намного больше в обхвате, стоит довольно неустойчиво на краю уступа. Что ж, если повезет, эта штука сможет дать ему большую передышку, чтобы оторваться от чудовища, которое, кстати, не замедлило появиться. Красный горящий глаз мелькнул в тумане шагах в пятидесяти от киммерийца. Это существо двигалось со скоростью и ловкостью горного льва. Сорок шагов. Конан, удостоверившись, что его заметили, шагнул за камень. Тридцать. Киммериец навалился на камень плечом. Тот нагнулся и встал как вкопанный. Двадцать пять шагов. Конан уперся всем корпусом, напряглись могучие мышцы. Двадцать. Конан развернулся и уперся в камень спиной и нажал, вкладывая в это усилие работу всех мышц от ног до шеи. Пятнадцать шагов. Десять. Стало явственно слышно раздававшееся из пасти чудовища хриплое рычание. Вдруг камень покачнулся, застыл на мгновение – и покатился вниз.
Конан успел развернуться и увидеть, как камень подпрыгнул на одной из неровностей склона, с лету угодил прямо в грудь чудовищу и, не останавливаясь, потащил его вниз, к подножию гряды.
Не дожидаясь, чем все это кончится, Конан рванулся вдоль склона к барьеру Внутреннего Круга. Нет, он пока что не собирался выходить за границу, но и не верил, что обрушившаяся на чудовище махина камня убьет это страшное создание. После того, что он наблюдал, Конан не поверил бы в смерть одноглазого чудовища, пока сам не увидел бы его мертвым. Просто киммериец вспомнил, что там, за барьером, неведомые охотники побаивались приближаться к смертельной границе. Может быть, и с этой стороны чудовище не рискнет продолжать охоту у самого барьера.
Конан несся, как пантера, сквозь зловонную мглу, перепрыгивая камни и трещины, перелезая через обломки скал, огибая взрывающиеся фонтанами гейзеров небольшие озера. Впереди в лунном свете показались столбы, обозначающие границу Внутреннего Круга.
Вдруг в полной тишине на киммерийца из тумана прыгнуло одноглазое чудовище. Честно говоря, киммериец рассчитывал на то, что оно дольше будет вылезать из-под навалившейся на него тяжести. Отчаянным броском Конану удалось увернуться от когтистой лапы, лишь в клочья разорвавшей его тунику и оставившей четыре кровавые полосы на его груди. Выхватив меч, киммериец выставил его вперед, готовясь встретить ударом возвышающееся над ним, словно башня, создание. Чудовище остановилось, злобно рыча и косясь на поблескивающую в лунном свете сталь. Оно хорошо запомнило эту длинную блестящую штуку, отхватившую ему лапу одним ударом.
Кровь сильно текла из глубоких порезов на груди Конана. Но не это беспокоило его в этот момент, и даже не оскалившаяся на него пасть со страшными клыками. Пошарив свободной рукой на поясе, Конан чуть не задохнулся. Meшочка с порошком не было. Его сорвали эти проклятые когти-кинжалы, когда чудовищу удалось дотянуться до Конана. Вместе с пропавшим мешочком исчезла и всякая надежда вырваться за пределы этого страшного места. С этой мыслью глаза киммерийца непроизвольно повернулись в сторону столбов, обозначавших границу Внутреннего Круга, и… там, у подножия одного из этих каменных монолитов, лежал мешочек, а в нем – и надежда на спасение.
Медленно, не спуская с чудовища глаз и не отводя ни на миг клинок, Конан начал боком заходить к столбу. Чудовище внимательно следило за движениями человека, и вдруг разум сверкнул в кроваво-красном глазе: увидев мешочек, мерзкое создание, видимо, сообразило, насколько важна эта штука для его противника. Склизкое, светящееся тело одним прыжком встало над мешочком, чуть не касаясь спиной невидимой границы. На его оскаленной морде появилось что-то напоминающее издевательскую усмешку.
Вот тебе и зверюшка, боящаяся барьера, подумал Конан. Если так дело пойдет, то эта смышленая тварь ни за что не отдаст ему мешок, не говоря уже о том, чтобы дать время на насыпание порошка и чтение заклинаний. Похоже, Эрлик уже накинул Плащ Вечной Ночи над киммерийцем, но тот вовсе не собирался принять смерть без сопротивления.
– Кром! – крикнул Конан, бросаясь вперед. – Кром и сталь!
Оскалившись и расставив лапы, чудовище бросилось ему навстречу. Однако Конан вовсе не торопился испытать на себе силу таких объятий. В последний момент он резко нагнулся, полоснув концом меча по животу противника. Когтистая лапа зацепила лишь край плаща. На мгновение киммериец оторвался от земли, но ткань с треском разорвалась, и он, оставив большую часть своего наряда на когтях чудовища, покатился по земле.
Вскочив, Конан подхватил лежавший у столба мешочек и изо всех сил понесся вдоль линии барьера. Услышав сзади тяжелые шаги, он обернулся и заметил занесенную над его головой тяжелую когтистую лапу. Меч описал в воздухе дугу, и три пальца с длинными когтями упали на землю. Но это не остановило падение изуродованной лапы. Сильный удар сбил Конана с ног.
Затем он оказался в железных тисках сжавшихся вокруг него лап чудовища, которые тащили его к оскаленной пасти. Лишь рука, державшая меч, оставалась свободной от этой хватки. Размахнувшись изо всех сил, Конан вонзил свой клинок прямо между двух рядов страшных зубов, чувствуя, как острие вспарывает мясо, рассекает кость и выходит из затылка чудовищного создания.
Чудовище застонало и вцепилось зубами в клинок, словно стараясь перекусить это препятствие, отделявшее его от столь тяжело доставшейся добычи. Тошнотворная вонь, шедшая из пасти, ударила в ноздри киммерийца. Он попытался повернуть меч в пасти. Чудовище снова взвыло, но не ослабило своей кандальной хватки. Конан понял, что еще чуть-чуть – и оно сломает ему спину. Он уже не чувствовал ни ног, ни зажатой в тиски руки. Он даже не знал, остался ли в его кулаке мешочек с порошком – надежда выбраться из Проклятой Земли. Все, что он мог сделать, – это вкладывать последние силы в то, чтобы удержать оскаленную пасть, не дать ей впиться в него, перегрызть горло или откусить голову.
