– Да что ты о нем знаешь! – воскликнула она. – Там женщины заняты делом наравне с мужчинами. Там нет ни богатых, ни бедных.

– Да, но сам-то Культ очень богат. Я видел кое-что из его сокровищ.

– Потому что хотел украсть их!

– А еще я видел человека, которого заколдовали и убили.

– Ложь, – крикнула она, закрывая уши ладонями. – Ты не помешаешь мне вернуться.

– Этим пусть занимается твой отец. Я доставлю тебя ему, пусть даже связанной по рукам и ногам.

– Ты даже не знаешь, кто он, – выпалила она торжествующе и чуть было не показала Конану язык.

– Я найду его, – сказал киммериец, явно желая закончить разговор.

Стоило ему встать с кровати, как Ясбет схватила его запястье обеими руками. В ее глазах горела мольба.

– Пожалуйста, Конан, не возвращай меня отцу. Он сказал, что подыскал мне мужа. Я знаю этого человека. Да, конечно, я стану его женой. Честной и уважаемой. И буду сидеть взаперти вместе с еще полусотней женщин его гарема.

Конан сочувственно покачал головой, но сказал, что лучше, наверное, так, чем вернуться в ряды членов Культа.

Киммериец ожидал, что она бросится с кулаками на дверь, когда он выйдет, но девушка так и осталась сидеть на кровати. Завязав веревку на узел, он спустился в зал. Шарак и Акеба едва взглянули на него, когда он придвинул к их столу еще один табурет.

– …а я тебе уже сказал, – говорил Шарак, для большей убедительности постукивая узловатыми пальцами по столу, – что любое открытое нападение обернется поражением.

– По какому поводу языки чешете? – поинтересовался Конан.

– Как накрыть этот проклятый Культ Хаоса, – ответил Акеба, – должен же быть способ уничтожить Джандара. Я слышал, что его называют Великим Господином, как короля.

– Еще этот кхитаец, – продолжил свою мысль Шарак. – Но главное – Джандар, основатель и лидер Культа. Он отдает своему телохранителю приказы. А он не из тех людей, которые убивают без цели.

Конан выглядел более чем удивленным.

– Кхитаец? Убийства без цели? Ребята, вы, похоже, много чего узнали за то недолгое время, что я отсутствовал.

– Ну, не так уж и мало тебя не было, – расплылся в улыбке Шарак. – Как она? Ничего? – тут его взгляд упал на лицо киммерийца, и старик чуть не поперхнулся.

– Ну, так вот, – продолжил он. – Кхитаец, судя по описанию Акебы, человек, который… в общем, я уверен, что этот парень – из Кхитая. И что он – член так называемого Братства Пути. Эти люди – убийцы высочайшей квалификации. – Тут старик нахмурился и закончил: – Только никак я в толк не возьму, при чем здесь эти гирканийцы?

– Никогда не слышал про это Братство, – сказал Конан. – Честно говоря, я не до конца верил, что Кхитай не самом деле существует.

– Я тоже толком ничего о них не знаю, – согласился Акеба, – но старик утверждает, что все это правда. Но будь этот черный мерзавец кем угодно, я все равно убью его.

– Да поверьте мне, – сказал Шарак, – они существуют на самом деле. Когда будешь раза в два постарше, то, может быть, начнешь понимать, что на свете существуют такие вещи, которые ты не вообразишь ни в самых сладких грезах, ни в ночных кошмарах. И будьте оба поосторожнее с этим кхитайцем. Члены Братства Пути – большие специалисты по всяким ядам и, кроме того, умеют убивать одним прикосновением.

– В это я верю, – прохрипел Акеба, – потому что видел своими глазами.

Он поднял ко рту кружку и не опустил, пока она не опустела.

– Тебе, Конан, следует быть особенно осмотрительным, – продолжил астролог. – Я тебя знаю. Ты – натура увлекающаяся. И когда-нибудь ярость погубит тебя. Этот убийца…

Конан покачал головой:

– Это дело Акебы, а не мое.

Шарак негодующе запыхтел:

– Да ты только подумай, Конан! Убийца-кхитаец, месть, гирканийцы, и только богам известно, что еще. Разве можно упускать такое приключение?

– Ты говорил, что мне следует многому научиться, – сказал Конан, – но ты и сам знаешь далеко не все. Ты даже не понимаешь, что приключения – это голодный желудок, ночлег под открытым небом и люди, желающие воткнуть тебе нож в спину. Мне этого в жизни и без того хватает, и я не собираюсь специально искать себе на голову так называемые приключения.

– Он прав, – подтвердил Акеба, положив руку на сухую, узловатую ладонь старика. – Я потерял дочь, и у меня есть причина, чтобы искать убийцу и отомстить ему, а Конан здесь ни при чем.

– Но это же не повод, чтобы оставаться в стороне, – обиженно воскликнул Шарак.

Конан и Акеба с улыбкой переглянулись. В чем-то Шарак был настоящим мудрецом, а в чем-то оставался наивным, как ребенок.

– Ладно, – перевел разговор Конан, – сейчас, я думаю, лучшее, что мы можем сделать, – это выпить. Акебу ничего не сможет утешить. Но пока время хоть чуть-чуть не притупило его боль, можно попытаться ослабить ее вином. Фериан! Кувшин вина! Нет, бочонок!

Трактирщик сам подошел к ним, держа в каждой руке по кувшину темно-красного сольванского вина и прижав локтем к боку кружки.

– Я в бадьях не подаю, – сухо сказал он, – здесь не свинарник.

– Сойдет и так, – ответил Конан, наполняя кружки по кругу, – и отнеси наверх девчонке что-нибудь поесть.

– Еда для нее – сверх уговора, – напомнил Фериан.

Конан вспомнил о золоте, висевшем в мешочке у него на поясе, и улыбнулся.

– Я заплачу.

Трактирщик ушел, бормоча что-то себе под нос, и Конан переключил свое внимание на астролога.

– Слушай, ты, старикашка паршивый, – гаркнул он Шараку прямо в ухо.

Тот чуть не подавился вином и удивленно спросил:

– Что такое? Я ничего не делал…

– Слишком много болтаешь! Зачем ты рассказал Ясбет, что я пошел к Давинии? И что еще ты рассказал ей?

– Ничего. Я попытался успокоить ее рыдания и стоны – ты ведь не приказал затыкать ей рот кляпом – и подумал: узнай она, что ты ушел к другой женщине – не будет бояться, что ты изнасилуешь ее. Женщины всегда этого боятся. Да что такое, киммериец? Что в этом особенного?

– Ничего, просто эта дура ревнует. Я всего два раза в жизни поговорил с ней, пальцем ее не тронул, а она, видите ли, ревнует.

– Пальцем не тронул? – усмехнулся Акеба. – А кто ее скрутил, как тюк сена?

– В этом, наверное, и заключено очарование нашего киммерийца, – с серьезной физиономией предположил Шарак.

– Вам смешно, а мне чуть башку не раскроили моим собственным умывальным кувшином… Она…

Остаток фразы Конана потонул в хохоте его приятелей. В этот момент к их столу подбежал Фериан.

– Она сбежала, киммериец, – задыхаясь, выпалил он, – клянусь Митрой и Дагоном, я не верил, что она сможет пролезть в это узкое окно, но она вылезла.

Конан вскочил из-за стола:

– Она не могла далеко уйти. Акеба, Шарак, поможете мне найти ее?

Акеба кивнул и тоже встал с табурета. Шарак же скорчил недовольную рожу:

– Если ты не хочешь ее, киммериец, то оставь девчонку кому-нибудь другому.

Не удостоив его ответом, Конан бросился к выходу. Акеба за ним. Шарак, торопливо переставляя посох, последовал их примеру.

Оказавшись на улице, троица разделилась. Не меньше часа Конан метался по ближайшим кварталам, расспрашивая всех, кто попадался ему на пути. Но ни стоявшие на каждом углу шлюхи, ни внимательные торговцы, ни всезнающие уличные мальчишки – никто не видел красивую статную девушку в оранжевом. Лишь удивленные взгляды и отрицательно покачивающие головы были ответом киммерийцу.

Кое-кто из женщин пытался успокоить Конана, предлагая заменить собой беглянку, но тот не обращал внимания на их шутки. Правда, те мужчины, которые в ответ говорили, что и сами не упустили бы случая поймать такую девочку, неожиданно обрывали свои прибаутки под холодным взглядом киммерийца.

Вернувшись к трактиру, Конан застал у входа Акебу и Шарака. На вопросительный взгляд туранца он лишь покачал головой.

– Ну что ж, признаем, что ей удалось сбежать от нас, – сказал старый астролог. – Но это еще не повод торчать всю ночь, предоставив Фериану возможность отдать наше вино кому-нибудь другому. Мне нужно промочить горло после такой беготни.