Но сорвалась, так и не достигнув своей цели.

Поняла, что внутри меня словно что-то лопнуло. Я закричала, что есть силы. А дальше я уже не соображала, что делаю. Внутри меня пылал такой пожар, который выжигал меня изнутри, от которого я не могла избавиться, пока не погрузилась в беспамятство.

Там, в беспамятстве, меня продолжало что-то терзать. Чудились тени, знакомые голоса, зовущие издалека, эхом проносящиеся мимо. Раскаленные руки, от которых не было спасения. Я ныряла в душную пустоту, а возвращаясь из нее, не находила облегчения. И я снова кричала, выталкивая тоску, свои несбывшиеся надежды, пока снова не погружалась в беспамятство. И это длилось бесконечно. Пока в один миг, я не открыла глаза.

Ррух сидел возле потрескивающего костра, вороша догорающие поленья. Его плечи были опущены, словно он перетаскал сотню здоровых бревен. И эта усталость на его лице..

Он медленно поднял голову и посмотрел на меня. И странно, что он не проявил никаких эмоций, словно они умерли в нём. Мы молча смотрели друг на друга, пока я просто не подняла руку, приветствуя его.

Он молча поднес миску с водой, приподнял мою голову и напоил.

— Что со мной? Долго я лежу?

— Семь солнц- устало произнес он.

— Что? Так долго? А ты?

Он промолчал.

— Прости.

И тут мой взгляд прошелся по окрестностям, и вот тут мне стало действительно жутко. Дома, который так бережно строил Ррух, не было. На его месте валялись только обломанные бревна. Да и деревьев, ранее окружавших нашу поляну, тоже не было.

— Дура ненормальная- простонала я.

— Прости, Ррух, пожалуйста. Не знаю, почему не смогла контролировать себя. Я всё исправлю. Прости- прошептала я и попыталась встать. Но откинулась на спину от слабости.

Он просто подошел ко мне, взял на руки, посадил к себе на колени. А потом закрыл своими большими руками, обняв.

Мне так не хватало этой защиты, чтобы закрыться от мыслей, от тревог, от тоски.

— Знаешь, всё это время я пыталась найти выход в мой мир.

— Знаю- только и сказал он.

— У меня не получается.

— Получится. Только у тебя и получится, ведь несколько раз делала это. Нужно подождать.

— Сколько?

— Не знаю. Я помогу, Шила. Будем вместе искать этот выход. Потом дом поставим, потом…

Потом он замолчал и ослабил руки.

— Ты чего? — я обернулась.

Он сидел с закрытыми глазами.

— Устал. Поспать надо.

— Ты совсем не спал? Почему?

— Охранял. Могла себе вред сделать.

Его речь стала замедленной, он сполз на землю с закрытыми глазами. При этом он подтянул меня к себе, накрыл руками, бормоча:

— Будь рядом. Потом пойдем…. Боялся один остаться… как тогда. Нужно разговаривать…

Я замерла, прислушиваясь к его бормотанию. Боялся остаться один как тогда… Когда матери уже не стало, отца забрали ливейлы, а он один испуганный ребенок пробирался к Нуваш, прячась от каждого шороха. И жил с постоянным страхом смерти. И сейчас Ррух, здоровый стражник, способный завалить большое животное руками, снова стал маленьким мальчиком, испытывающим страх.

Я ругала себя за то, что допустила свой срыв и подвергла и себя и его опасности. Я должна впредь контролировать все эмоции, которые испытываю. Должна не только ради себя, но и ради него. Ведь только сейчас я поняла, что и ему может быть страшно. Что он все еще маленький мальчик с половинкой человеческой души. Такой же маленький и испуганный, как и моя отважная девочка.

Мне необходимо понять, что теперь есть не только я, со своими детскими травмами, есть и он, с детскими травмами, с которыми нужно тоже считаться.

Я лежала молча, слушая его спокойное дыхание, пока и меня не сморил сон.

Утром он донес меня до воды, чтобы я смогла привести себя в порядок, ведь меня еще одолевала слабость. Он бурчал, чтобы долго не сидела в воде, потом беззлобно бухтел, когда нёс обратно, что я замерзну. В это день не давал мне заняться делами, ворча, что я еще не пришла в норму. Я пыталась возражать, но его рык быстро усадил меня на место.

Затем он взвалил меня на плечо и понес.

— Гулять- коротко объяснил он.

— Мне-то не очень приятно попой кверху гулять, Ррух.

Тогда он вскинул меня и усадил себе на шею, и пошел дальше.

Я, конечно, была в легком шоке, но промолчала, от его резко изменившегося поведения. Видимо, у него тоже произошло какое-то переосмысление. А отталкивать его, было бы величайшей глупостью, когда мы только-только шли на душевное сближение.

И вот что- мне понравилось ездить на его шее!

***

Когда я выздоровела, мы начали создавать нам мир заново, но уже вместе. Сначала шли к границе… вообще-то я ехала на его шее, а потом возвращались обратно. Я поначалу попыталась помочь со стройкой, но была рыком отправлена отдыхать.

И такая жизнь мне нравилась больше. Когда обо мне заботятся. Я тоже старалась проявлять заботу, чтобы он чувствовал то же самое, что и я сейчас. И я заметила, что мы стали спокойнее, словно защита и забота вовремя гасили в нас страхи и тревогу.

И вот еще что- Ррух начал спрашивать меня как строить дом, то есть к нему пришло понимание, что в этом доме будут жить два человека, получеловека то есть. Ведь первый был словно только для него, его воспоминания, его реализация в попытке вернуться в детство, к родителям, где была его защита.

Я же высказала только свои пожелания на счет веранды и балкона, а в остальном я дала ему полную свободу. Э-э-э-э-х, надо было видеть его довольное лицо.

В общем- то жизнь и вправду налаживалась. Вот теперь уже по настоящему, как мне казалось.

Однажды на прогулке Ррух замер, неловко помялся на месте и аккуратно поставил меня на ноги.

— Стой здесь. Я сейчас- сдавленным голосом сказал он, и убежал.

Это чего это такое? Что-то новенькое появилось в его поведении. Когда он вернулся, я не спросила его ни о чём, видя его некоторое смущение. Но когда это повторилось еще несколько раз, я, наконец, решилась на разговор.

— Ррух, что с тобой происходит?

Он посмотрел по сторонам, избегая прямого взгляда на меня, потом переступил с ноги на ногу, и лишь потом произнес:

— Это самое.

— Что самое?

— Это!

Он как-то загадочно помахал руками в воздухе.

— Так, мы вроде договорились все обсуждать. Так, как изъясняешься ты, мне не понятно. Говори как есть.

Он снова отвел взгляд.

— Тело. Того самого. Все поднимается. Уходить надо….

Вот тебе раз! И как это расшифровать?

— А если бы, да кабы. А ну быстро говори нормально! — я начала злиться.

— Тело на тебя реагирует. Желание появляется как у мужчин к женщинам.

— Ну вот. Теперь все понятно. А то ни бе, ни ме, ни кукареку. Получается, у тебя, как у всех нормальных мужчин появляется сексуальное влечение. И это тоже нормальное физиологическое…

Я замерла с поднятыми руками. Как это? На меня у него того самого?

Я закашляла.

— На меня? Ты уверен? Вроде мы определились, что не можем быть объектами вожделения друг у друга. Или ты меня усатую представляешь? На безрыбье и рак рыба?

Он отрицательно покачал головой. А потом просто развернулся и ушел. Я же осталась стоять на месте, слегка ошарашенная. Да какой уж там слегка, как будто он меня своей дубинкой по башке шандарахнул.

Что делать? А вот ничего не делать! Просто принять к сведению.

Я побродила ещё вдоль границы в раздумьях. Кстати, скоро буду собирать плоды с деревьев. И погода сегодня чудесная. Да, блии-и-н, о чем бы я себя не заставляла думать, мои мысли возвращались в Рруху. Щекотливая ситуация. Если бы здесь был выбор, то ни я, ни он не посмотрели бы друг на друга.

Значит так! Веду себя, как ни в чем не бывало. И продолжаем жить, как было до этого дня. Потому что..

Внезапно я взмыла в небо, и, не успев испугаться, оказалась у Рруха на шее.

— Шила, сделай животное, да побольше. Мяса хочу.

— Насколько больше?

— Раза в два больше того. Нет, еще больше сделай.