При мысли об антибиотиках вспомнилось вдруг, что я собирался заняться проблемами пенициллина. Надо бы выяснит, кто этим сейчас занимается. Вернусь в Париж, озадачу Книгочеева. Пусть он параллельно с изысканиями по радиоактивности займется плесенью. Смешно, конечно, сидя в Париже, озадачиться лекарствами, изобретаемыми в своей стране.

Стоп. Отвлекся. Вернемся-ка к заявлению. Заявление адресовано Луначарскому, но почему-то его рассматривали другие люди. Во-первых, председатель Петроградского губчека товарищ Семенов, наложивший собственную резолюцию: «ВЧК в настоящий момент имеются заявления ряда литераторов, в частности Венгеровой, Блока, Сологуба – о выезде за границу. Принимая во внимание, что уехавшие за границу литераторы ведут самую активную кампанию против Советской России и что некоторые из них, как Бальмонт, Куприн, Бунин, не останавливаются перед самыми гнусными измышлениями – ВЧК не считает возможным удовлетворять подобные ходатайства».

И что тут скажешь? Выберется Блок за границу, точно, стихи напишет, что-нибудь антисоветское. Поэты, они такие. У них голова устроена по-другому, их не поймешь.

Вторая резолюция принадлежала моему недоброжелателю – председателю Петросовета и руководителю Коминтерна товарищу Зиновьеву. Григорий Евсеевич предлагал рассмотреть вопрос о выезде Блока за границу на заседании Политбюро. Вот так вот, именно на Политбюро. А потом жалуемся, что заседания проходят допоздна, и ничего не успеваем делать.

Так, что там еще? Справка, составленная Петрочека: «Александр Александрович Блок, сорока лет, дворянского происхождения, сын профессора Варшавского университета. Закончил историко-филологический фак-т императорского университета. Жена – Любовь Дмитриевна, дочь известного ученого-химика Дм. Менделеева, артистка театров. По свидетельству театралов, артистка неважная, и маловостребованная.

Общественно-полезным трудом Ал. Блок не занимался, но и в качестве эксплуататора замечен не был. Как установлено – средства к существованию добывал либо литературной деятельностью, либо за счет помощи родителей. Имел прислугу, но как установлено, ее содержали за счет супруги. После смерти отца получил значительное наследство.

Не годен к строевой службе, но участвовал в империалистической войне в качестве нормировщика инженерной части Земсоюза. При Временном правительстве являлся редактором стенографических отчетов «Чрезвычайной следственной комиссии для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданского, так военного и морского ведомств».

Ал. Блок поэт-декадент. Начинал как автор множества стихов, посвященных гипотетической Прекрасной даме. Но впоследствии перешел на упаднические стихи. Самое известное произведение – поэма «Двенадцать», опубликованная в газете социал-революционеров «Знамя труда», но сам Блок ни к каким партиям не примыкал.

Суть поэмы: В Петрограде идет патруль красногвардейцев из двенадцати человек. Они встречают на своем пути купчиху, буржуя, жандарма и попа. Это эксплуататоры, которые раньше помыкали ими, а теперь пришло время расправиться со старым миром. Старый мир также сравнивается с шелудивым псом, отброшенному на обочину современности. В завершение отряд встречает своего бывшего товарища, изменившему делу революции и казнят его вместе с любовницей. Один из красногвардейцев переживает о смерти, но товарищи его не поддерживают.

Поэма считается революционной, однако, по мнению одного из литературоведов, ее героями является отребье, которое должно превратиться в апостолов нового времени. Сам поэт, неоднократно отрицательно высказывавшийся о «поповщине», считает, что во время революции произошел перелом, подобный переходу от язычества к христианству. Не случайно, что количество красногвардейцев равно числу апостолов, а тринадцатый апостол – Ванька (Иуда). Петруха (ап. Петр) убивает Катьку (Екатерина – «чистая») принося, таким образом, очистительную жертву. Христос (партия большевиков) шагает впереди отряда с кровавым знаменем.

Таким образом, Блок, в завуалированной форме насмехается над революцией, и над теми, кто ее совершил, переводя все в религиозную плоскость и отрицая революционный порыв масс.

По личному приказу тов. Каменева Блоку, как выдающемуся деятелю литературы, назначен академический паек. Он также имеет охранную грамоту от Петросовета, ограждающую его квартиру от подселения и уплотнения, так как имеет ценную библиотеку.

Ал. Ал. Блок лоялен к Сов. власти. В настоящее время активно участвует в общественно-политической жизни как Петрограда, так и Р.С.Ф.С.Р. в целом, занимая следующие должности: член Гос. комиссии по изданию классической лит-ры; член репертуарной секции театрального отдела Народного комиссариата просвещения по г. Петрограду, состоит в редколлегии журнала «Репертуар» (журнал занимает коммунистическую позицию, и занят выработкой единого гос. репертуара соц. театров) лектор «Школы журнализма», зав. отделом немецкой литературы изд. «Всемирная литература», член-корр. Вольной философской ассоциации, председатель режисс. Управл. БДТ, а также работает в Союзе деятелей театр. Искусства, член редколлегии Исторических картин, заместителем председателя литературного отдела Наркомпроса в Москве».

Ну ни чего себе! Это уже не справка получилась, а целая статья для литературного словаря. И не лень же было ее составлять? Неужели кто-то не знает биографии Блока, или не знаком с его творчеством? Вон, я до сих пор помню.

Посмотрев на количество должностей и поручений товарища Блока, слегка присвистнул. Ничего удивительного, что поэт чувствует себя усталым. А ведь ему еще и стихи надо писать.

Но при всем моем уважении к великому поэту, такие вопросы следует решать не на уровне Политбюро, занимавшегося выработкой стратегических планов и, даже не Луначарским, а на уровне самого Зиновьева. Не рискнул Григорий Евсеевич взять на себя ответственность.

Нет, а почему Ленин передал заявление мне? Из-за того, что до него дошли слухи, что «архаровцы» товарища Аксенова привезли Блока в Москву, в которой поэт благополучно затерялся? А я потом о нем и забыл, хотя и собирался выдать паек и койко-место. Ну, не маленький, не заблудился. Так, а куда просится гражданин поэт? Посмотрев еще раз заявление, хмыкнул. Понятно, почему его передали мне. Товарищ Блок просился в Финляндию, с которой мы пока еще не заключали мир.

Взяв у девушки карандаш (эта, в отличие от худосочного не возражала) написал на свободной части заявления: «Считаю, что товарища Блока необходимо отпустить на лечение за границу. По моим сведениям, он болен смертельной болезнью. Если тов. Блок умрет в ближайшее время на территории Советской России, то клеветники и завистники России и внутри, и за рубежом, обвинят нас в его смерти. Если Блок останется жив, и за границей присоединится к литераторам, выступающих против Советской власти, то ничего страшного не произойдет. Наша власть крепка, вражеских голосов мы не боимся.

Однако, я предложил бы гр. Блоку избрать себе местом лечения не Финляндию, а иное государство, с которым у нас имеются дипломатические отношения».

Посмотрев на резолюцию, расписался, и остался собой доволен.

Вернувшись на Лубянку, сразу спустился в подвал. И впрямь, все готово. Я сталобладателем нового френча, галифе, хромовых сапог и кожаной куртки, подбитой мехом. Кожаная куртка на чекистах встречается только в фильмах, потому что их и в восемнадцатом-то году было мало, а в двадцатом все кожаное – и куртки, и штаны, и даже фуражки, вообще поотбирали и отправили на фронт.

Более того – мне даже предоставили выбор, какой френч хочу – английский, или французский? Английский очень неплох, но ордена на накладных карманах топорщатся, да и галстук к нему нужен и я выбрал французский – с глухим воротом, с боковыми карманами.