О Боже!

Не лелею надежду, что они все здесь живы и здоровы. Но сейчас я с определенной ясностью понимаю одну мерзкую истину.

Мой отец – Барон.

Сомнений больше нет.

Не отец, теперь буду называть его по имени. Джери Брукс.

Как непривычно.

Тихий стук в дверь.

– Открой, – просит голос Джери.

Убираю тетради обратно в стол, закрываю ящик, ручка отваливается от него, и я просто запинываю её под стол. Отправляюсь к двери, отпираю замок, и в кабинет вваливается Джери, следом за ним идет Лекса, а на руках у неё… ребенок.

Дар речи пропал. Разглядываю сестру, она одета в серые штаны и футболку, на ногах белая обувь с закрытым носом и пяткой, волосы чистые и уложены в низкий хвост, на запястье ядовито-розовая бирка. Мальчик на её руках спит, приоткрыв рот, облачен он в обычную детскую одежду. Синяя пижама со звездным небом.

Я хотела накричать на Лексу, но вся злость улетучилась, стоило мне увидеть ребенка.

– Это…

– Доми, – шепчет Лекса и подходит ко мне, обнимаю её и ребенка.

Шок постепенно сходит, и я позволяю себе протяжный выдох.

– Я тебя прибить хотела, – говорю я.

– Прости, – шепчет Лекса. – Я не могла по-другому.

Отстраняюсь и спрашиваю:

– Как Пьер взял тебя с собой?

– Он не брал. Мы действительно увиделись с ним перед тем, как он должен был уехать, я просто забралась в багажник, а потом, на пирсе вылезла. Алекс, я должна была, – сестра так трогательно смотрит на мальчика в её руках и с щемящей болью в голосе продолжает. – Я же говорила, что он жив. Ты ведь так и не поговорила с мистером Келлером, а я больше не могла наслаждаться благами жизни, зная, что моего мальчика могут обижать… а мамы нет рядом.

Уму непостижимо. Она сделала это. Моя маленькая сестра нашла своего ребенка на другом краю страны.

– Его не обижали, – говорит Джери.

Поворачиваюсь к нему.

– Барон… значит, – со злостью произношу я.

Внутри поднимается такой ураган ярости, что я с трудом заставляю себя держаться в рамках. Как он мог?!

– Так было нужно, – говорит Джери, стараясь не смотреть на меня.

– Кому? Тебе? – спрашиваю я и подступаю на шаг к нему.

У меня миллион вопросов к этому мужчине, но всё равно смотря на него, я вижу – своего отца, который безумно любил меня когда-то. Как он мог бросить меня? Как он посмел стать Бароном и совершать ужаснейшие вещи? С его приказа тысячи девушек были изнасилованы, множество детей остались без родителей. Да его душа плавает в крови тех, кто погиб, добывая ему людей.

– Ты собираешь по миру женщин и детей. Для чего?

– Это тебя не касается, – говорит он, и меня срывает с тормозов.

Смех раздирает меня на части. Истеричный и пропитанный болью.

– Не касается? – спрашиваю я, чувствую такое отторжение от человека, воспитавшего меня, что начинает тошнить.

– Прекратите, – просит Лекса.

Подступаю к Джери и смотрю на него снизу вверх.

– Барон меня очень даже касается, знаешь, что я чуть не умерла из-за твоих людей? Ты послал их по мою душу!

– Я не знал, что это ты украла…

– Украла? Да ты с ума сошел! Я спасала Лексу и Доми. Ты уже познакомился со своим внуком? Так вот его отняли от матери и увезли черт знает куда. А ты знаешь, что твои люди делали с Лексой?

Оставляю время для паузы и с такой ненавистью смотрю на Джери, что могу убить одним лишь взглядом.

– Они привезли её сюда, и если бы ты не помешала, я бы уже давно нашел её.

Джери смотрит на меня без грамма эмоций на лице. Словно всё, что он делает, это норма.

– Они изнасиловали её. По твоей вине. По твоему приказу.

Лицо Джери теряет все краски. Он переводит взгляд на Лексу, та в свою очередь твёрдо смотрит на отца. В её взгляде нет страха или паники от воспоминаний. Она словно приняла случившееся как данность прожитой жизни. Как факт.

– Не знал? – спрашиваю я. – Твою маленькую дочь насиловали с твоего же позволения.

– Алекс, прекрати, – просит Лекса, но я уже не могу остановиться. – Он всё услышал и с первого раза.

– Ты сломал жизнь не только мне, но и ей. Удобно устроился в новом мире? Никогда не думала, что ты станешь сутенером своих дочерей.

Получаю настолько звонкую пощечину, что отступаю на три шага влево.

– Прости, – говорит Джери и морщится, будто это я его ударила. – Я не должен был…

– Ничтожество, – бросаю я и поворачиваюсь к Лексе. – Идём отсюда.

Сестра кивает, но голос Джери останавливает нас.

– Только одна из вас сможет уехать.

Оборачиваюсь.

По спине пробегает озноб.

– Почему? – спрашивает Лекса и сильнее прижимает Доми к груди.

– Я заплатил только за одно место на катере, и Лекса уже в базе. Если она пропадет, то они отправятся на поиски. Её анализы будут у них уже завтра к обеду. Доминика можно вывезти, дети из третьего отсека не несут ценности для корпорации, а вот девушки… важны.

Что он несёт?

– Кто они? – спрашиваю я. – Что за корпорация?

– Люди, с которыми лучше не конфликтовать.

– Меня в базе не было? – спрашиваю я.

Джери отрицательно качает головой.

– Почему?

– Ты нужна была для показательной сцены. Люди на материке стали терять веру в… Барона. Я должен был наказать девчонку, которая покусилась на Святых Матерей, чтобы остальным было неповадно.

Киваю сама себе и возвращаю взгляд на Джери.

– Барон, святые матери, вся эта чушь про веру и фанатиков… выдумка? Для корпорации?

Джери кивает.

– Папа, зачем всё это? – спрашивает Лекса.

– Друзья твоего деда, военные, предложили мне "работу" через семь часов после прихода тумана. Они сделали это только ради памяти Крейга, который был неотъемлемой частью корпорации, ещё задолго до вашего рождения. Я должен был придумать план, как получать нужных для них людей, с минимальными затратами, взамен я получаю защиту, обеспечение и место для моей семьи. Но вы так и не попали к Минчу, он должен был перевезти вас в безопасное место, а дальше я бы отправил вас в Мексику. Там уже огородили несколько городов и они живут практически так, как это было до тумана.

– Ты искал нас? – спрашивает Лекса.

– Я трижды бал в Дрим-Сити. И поехал бы снова, но я не располагаю достаточной свободой, чтобы покидать остров, когда мне заблагорассудится.

Всего на мгновение мне приходит в голову мысль, что отсюда должна уехать я. Джери перевезет Лексу в Мексику. Он не оставит её тут. Но стоит мне посмотреть на малыша, уснувшего на руках матери, как я понимаю – выбор очевиден.

Чёрт!

Подступаю к Лексе, протягиваю руку и провожу пальцами по крошечной детской ладошке, лежащей у неё на плече. Доминик подрос, боже как давно я видела его в последний раз.

Встречаюсь взглядом с Лексой, но обращаюсь к Джери:

– Ты сможешь поменять нас с ней местами?

– Камеры подчищу, но вот с анализами могут быть проблемы, до них мне не добраться. Но…

Дальше я уже не слушаю. Анализы. В крови Лексы вакцина, если останется она, то её ждет заключение на Острове Свободы до конца её дней. В моей же крови, возможно, лекарства уже и не осталось. Лейзенберг говорил, что Т001 и Т002 во мне с каждым днем становится всё меньше и меньше.

Если уеду я, то Доминик больше не увидит свою маму, которая прошла через ад, лишь бы вернуть сына.

Мысленно прошу у Зака прощения, но обещаю, я выкарабкаюсь отсюда. Мне это будет сделать проще, чем Лексе с ребенком на руках.

Вглядываюсь в лицо сестры и шепчу ей:

– Ты поедешь к Закари и скажешь ему, что я жива и со мной всё в порядке.

– Алекс, – пищит Лекса, – Я видела, как в него стреляли. Он…

– Он жив! Я это знаю.

Лекса отрицательно качает головой и смотрит на меня не менее твердо и уверенно.

– Прости, но нет. Я останусь, а ты заберешь Доми и…

– Лекс, заткнись, – говорю я, обнимаю её и Доми за один раз. Шепчу ей на ухо. – Ты это сделала, ты нашла своего сына, когда весь мир был против. Ты поступила как самая лучшая мать на свете, но от твоего решения погибли люди, будь добра, доберись до Зака и расскажи, где я. Поверь мне, он жив.