И пуще щурится: то блеск от хрусталей,

Сребристая луны сражался с лучами,

¹⁸⁰ Которые б почлись за солнечные нами,

Как яркой молнией слепит Ветранин взор;

То перламутр хрустит под ней или фарфор...

Ахти! Опять понес великолепный вздор!

Но быть уж так, когда пустился.

Итак, переступя один, другой порог,

Лишь к третьему пришли, богатый вдруг чертог

Не ветерком, но сам собою растворился!

«Ну, дочка, поживай и веселися здесь! —

Всеведа говорит. — Не только двор мой весь,

¹⁹⁰ Но даже и духов подземных и воздушных,

Велениям моим послушных,

Даю во власть твою; сама же я, мой свет,

Отправлюся на мало время —

Ведь у меня забот беремя —

К сестре, с которою не виделась сто лет;

Она недалеко живет отсюда — в Коле;

Да по дороге уж оттоле

Зайду и к брату я,

Камчатскому шаману.

²⁰⁰ Прощай, душа моя!

Надеюсь, что тебя довольнее застану!»

Тут коврик-самолет она подостлала,

Ступила, свистнула и вмиг из глаз ушла,

Как будто бы и не была.

А удивленная Ветрана,

Как новая Диана,

Осталась между нимф, исполненных зараз;

Они тотчас ее под ручки подхватили,

Помчали и за стол роскошный посадили,

²¹⁰ Какого и видо́м не видано у нас.

Ветрана кушает, а девушки прекрасны,

Из коих каждая почти как ты... мила,

Поджавши руки вкруг стола,

Поют ей арии веселые и страстны,

Стараясь слух ее и сердце услаждать.

Потом, она едва задумала вставать,

Вдруг — девушек, стола не стало,

И залы будто не бывало:

Уж спальней сделалась она!

²²⁰ Ветрана чувствует приятну томность сна,

Спускается на пух из роз в сплетенном нише;

И в тот же миг смычок невидимый запел,

Как будто бы сам Диц за пологом сидел;

Смычок час от часу пел тише, тише, тише

И вместе наконец с Ветраною уснул.

Прошла спокойна ночь; натура пробудилась;

Зефир вспорхнул,

И жертва от цветов душистых воскурилась;

Взыграл и солнца луч, и голос соловья,

²³⁰ Слиянный с сладостным журчанием ручья

И с шумом резвого фонтана,

Воспел; «Проснись, проснись, счастливая Ветрана!»

Она проснулася — и спальная уж сад,

Жилище райское веселий и прохлад!

Повсюду чудеса Ветрана обретала;

Где только ступит лишь, тут роза расцветала;

Здесь рядом перед ней лимонны дерева,

Там миртовый кусток, там нежна мурава

От солнечных лучей, как бархат, отливает;

²⁴⁰ Там речка по песку златому протекает;

Там светлого пруда на дне

Мелькают рыбки золотые;

Там птички гимн поют природе и весне,

И попугаи голубые

Со эхом взапуски твердят:

«Ветрана! насыщай свой взгляд!»

А к полдням новая картина.

Сад превратился в храм,

Украшенный по сторонам

²⁵⁰ Столпами из рубина,

И с сводом в виде облаков

Из разных в хрустале цветов.

И вдруг от свода опустился

На розовых цепях стол круглый из сребра

С такою ж пищей, как вчера,

И в воздухе остановился;

А под Ветраной очутился

С подушкой бархатною трон,

Чтобы с него ей кушать,

²⁶⁰ И пение, каким гордился б Амфион,

Тех нимф, которые вчера служили, слушать:

«По чести, это рай! Ну, если бы теперь, —

Ветрана думает, — подкрался в эту дверь...»

И, слова не скончав, в трюмо она взглянула —

Сошла со трона и вздохнула!

Что делала потом она во весь тот день,

Признаться, сказывать и лень,

И не умеется, и было бы некстате;

А только объявлю, что в этой же палате,

²⁷⁰ Иль в храме, как угодно вам,

Был и вечерний стол, приличный лишь богам,

И что наутро был день новых превращений

И новых восхищений;

А на другой день то ж. «Но что это за мир? —

Ветрана говорит, гармонии внимая

Висящих по стенам золотострунных лир.—

Всё эдак, то тоска возьмет и среди рая!

Всё чудо из чудес, куда ни поглядишь;

Но что мне в том, когда товарища не вижу?

²⁸⁰ Увы! я пуще жизнь мою возненавижу!

Веселье веселит, когда его делишь».

Лишь это вымолвить успела,