Они вдоль брега потекли

И вскоре скрылися в тумане.

Мир праху твоему, Ермак!

Да увенчают россияне

Из злата вылитый твой зрак,

Из ребр Сибири источенна

Твоим булатным копием!

Но что я рек, о тень забвенна!

Что рек в усердии моем?

Где обелиск твой? — Мы не знаем,

Где даже прах твой был зарыт.

Увы! он вепрем попираем

Или остяк по нем бежит

За ланью быстрой и рогатой,

Прицелясь к ней стрелой пернатой,

Но будь утешен ты, герой!

Парящий стихотворства гений

Всяк день с Авророю златой,

В часы божественных явлений,

Над прахом плавает твоим

И сладку песнь гласит над ним:

«Великий! Где б ты ни родился,

Хотя бы в варварских веках

Твой подвиг жизни совершился;

Хотя б исчез твой самый прах;

Хотя б сыны твои, потомки,

Забыв деянья предка громки.

Скитались в дебрях и лесах

И жили с алчными вояками, —

Но ты, великий человек,

Пойдешь в ряду с полубогами

Из рода в род, из века в век;

И славы луч твоей затмится,

Когда померкнет солнца свет,

Со треском небо развалится

И время на косу падет!»

   1794

5. ОСВОБОЖДЕНИЕ МОСКВЫ{*}

Примите, древние дубравы, —

Под тень свою питомца муз!

Не шумны петь хочу

Не сладости цитерских уз;

Но да воззрю с полей широких

На красну, гордую Москву,

Седящу на холках высоких,

И спящи веки воззову!

В каком ты блеске ныне зрима,

Княжений знаменитых мать!

Москва, России дочь любима,

Где равную тебе сыскать?

Венец твой перлами украшен;

Алмазный скиптр в твоих руках;

Верхи твоих огромных башен

Сияют в злате, как в лучах;

От Норда, Юга и Востока —

Отвсюду быстротой потока

К тебе сокровища текут;

Сыны твои, любимцы славы,

Красивы, храбры, величавы,

А девы — розами цветут!

Но некогда и ты стенала

Под бременем различных зол;

Едва корону удержала

И свой клонившийся престол;

Едва с лица земного круга

И ты не скрылась от очес!

Сармат простер к тебе длань друга

И остро копие вознес!

Вознес — и храмы воспылали,

На девах цепи зазвучали,

И кровь их братьев потекла!

«Я гибну, гибну! — ты рекла,

Вращая устрашенно око. —

Спасай меня, о гений мой!»

Увы! молчанье вкруг глубоко,

И меч, висящий над главой!

Где ты, славянов храбрых сила!

Проснись, восстань, российска мочь!

Москва в плену, Москва уныла,

Как мрачная осення ночь, —

Восстала! всё восколебалось!

И князь, и ратай, стар и млад —

Всё в крепку броню ополчалось!

Перуном возблистал булат!

Но кто из тысяч видим мною,

В сединах бодр и сановит?

Он должен быть вождем, главою:

Пожарский то, России щит!

Восторг, восторг я ощущаю!

Пылаю духом и лечу!

Где лира? смело начинаю!

Я подвиг предка петь хочу!

Уже гремят в полях кольчуги;

Далече пыль встает столбом;

Идут России верны слуги;

Несет их вождь, Пожарский, гром!

От кликов рати воют рощи,

Дремавши в мертвой тишине;

Светило дня и звезды нощи

Героя видят на коне;

Летит — и взором луч отрады

В сердца унывшие лиет;

Летит, как вихрь, и движет грады

И веси за собою вслед!

«Откуда шум?» — приникши ухом,

Рек воин, в думу погружен.

Взглянул — и, бледен, с робким духом

Бросается с кремлевских стен.

«К щитам! к щитам!— зовет сармата, —

Погибель нам минуты: трата!

Я видел войско сопостат:

Как змий, хребет свой изгибает,

Главой уже коснулось врат;