За то, что нам пришлось на долю
Свершить, что Запад начинал;
Что нас отныне бог избрал
Творить его святую волю;
Что мы под знаменем креста
Не лицемерим, не торгуем,
И фарисейским поцелуем
Не лобызаем мы Христа...
И, может быть, враги предвидят,
Что из России ледяной
Еще невиданное выйдет
Гигантов племя к ним грозой,
Гигантов — с ненасытной жаждой
Бессмертья, славы и добра,
Гигантов — как их мир однажды
Зрел в грозном образе Петра.
1853
ПЕВЕЦ
(Из Шамиссо)
Светел ликом, с смелой лирой,
Перед юностью цветущей
Пел старик худой и сирый.
«Я — в пустыне вопиющий! —
Возглашал он. — Всё придет!
Тише, ветреное племя!
Созидающее время
Всё с собою принесет!
Полно, дети, в тщетном гневе
Древо жизни потрясать!
Лишь цветы еще на древе!
Дайте плод им завязать!
Недозрев — он полн отравы,
А созреет — сам спадет
И довольства вам и славы
В ваши домы принесет».
Юность вкруг толкует важно,
На певца как зверь ярясь:
«Что он лирою продажной
Останавливает нас?
Подымайте камни, братья!
Лжепророка заклеймим!
Пусть народные проклятья
Всюду следуют за ним...»
Во дворец с своею лирой
Он пришел, к царю зовущий;
Громко пел, худой и сирый:
«Я — в пустыне вопиющий!
Царь! вперед иди, вперед!
Век зовет! Созрело семя!
Созидающее время
Не прощает и не ждет!
Гонит ветер, мчит теченье!
Смело парус расправляй!
Божьей мысли откровенье
В шуме бури угадай!
Просияй перед народом
Этой мысли торжеством —
И пойдет спокойным ходом
Он за царственным вождем!»
Внял владыко... Онемели
Царедворцы и с тоской
Шепчут: «Как недосмотрели!
Как он смел? Кто он такой?
Что за бредни он городит!
Соблазняет лишь людей
И царя в сомненье вводит...
На цепь дерзкого скорей!»
И в тюрьме, с спокойной лирой,
Тих пред силою гнетущей,
Пел старик худой и сирый:
«Я — в пустыне вопиющий!
Долг свершен. Пророк молчит.
Честно снес он жизни бремя...
Созидающее время
Остальное довершит».
1857
ИСПОВЕДЬ КОРОЛЕВЫ
(Легенда об испанской инквизиции)
Искони твердят испанки:
«В кастаньеты ловко брякать,
Под ножом вести интригу
Да на исповеди плакать —
Три блаженства только в жизни!»
Но в одной Севилье старой
Так искусно кастаньеты
Ладят с звонкою гитарой;
Но в одной Севилье старой
Так под звездной ризой ночи
Жены нежны, смел любовник
И ревнивца зорки очи;
Но в одной Севилье старой
Так на утро полны храмы
И так пламенно стремятся
Исповедоваться дамы...
И искусный исповедник
Был всегда их сердцу дорог, —
Может быть, дороже кружев,
Лент и перловых уборок!
И таков был у Сан-Пабло
Исповедник знаменитый
Дон Гуан ди Сан-Мартино —
Кладезь мудрости открытый!
Вся им бредила Севилья,
Дамы голову теряли
И с любовниками даже
О монахе лишь шептали:
Как-то сладостно им было
Млеть в его духовной власти,
Особливо если грешен
По сердечной кто был части...
Раз вошла в Сан-Пабло дама...
Храм был пуст; одни немые,
В серебре, в шелку и лентах,
