«ПЕРЕД ТВОЕЙ ДУШОЙ ПУГЛИВОЙ...»

Перед твоей душой пугливой

Титаном гордым он предстал,

В котором мир непрозорливый

Родства с богами не признал.

И ты, воспитанная в горе,

Внезапным светом залита,

В замаскированном актере

Не разгадала ты — шута!

И, как обманутая Геба,

Ты от Зевесова стола,

Скорбя, ему, как сыну неба,

Зевесов нектар подала...

Чтоб заглушить его угрозы

Всему, что дорого тебе,

Ты падаешь, глотая слезы,

К его стопам в немой мольбе.

Но тщетно трепетные руки

Зажать уста его хотят!

Твои младенческие муки

Его смешат и веселят...

Ему так новы дум свобода

И свежесть чувств в твоих речах,

Как горожанину природа

В весенних красках и лучах.

   1853

«УЙДИ ОТ НАС! ЯЗЫК ТВОЙ НАС ПУГАЕТ!..»

Уйди от нас! Язык твой нас пугает!

У нас сердец восторженный порыв

Перед твоим бездушьем замирает —

Ты желчен, зол, самолюбив...

Меж тем как мы из жизненного мрака,

Стряхнувши прах вседневной суеты,

Вступаем в царство света — сзади ты

За икры нас кусаешь, как собака.

   1852

«НАД ПРАХОМ ГЕНИЯ СВЕРШАТЬ СВЯТУЮ ТРИЗНУ...»

(Отрывок)

Над прахом гения свершать святую тризну

Народ притек. Кто холм цветами осыпал,

Кто звучные стихи усопшего читал,

Где радовался он и плакал за отчизну;

И каждый повторял с слезами на глазах:

«Да, чувства добрые он пробуждал в сердцах!»

Но вдруг среди толпы ужасный крик я внемлю...

То наземь кинулся как жердь сухой старик.

Он корчился, кусал и рыл ногтями землю,

И пену ярости точил его язык.

Его никто не знал. Но старшие в народе

Припомнили, что то был старый клеветник,

Из тех, чья ненависть и немощная злоба

Шли следом за певцом, не смолкли и у гроба,

Дерзая самый суд потомства презирать.

И вот, поднявшися и бормоча без связи,

На холм могильный стал кидать он комья грязи;

Народ, схватив его, готов был растерзать,

Но Вождь мой удержал. «Ваш гнев певца обидит, —

Сказал. — Стекайтеся, как прежде, совершать

Поминки над певцом и гроб его венчать,

А сей несчастный — пусть живет и видит!»

   1855

НА СМЕРТЬ М. И. ГЛИНКИ

Еще печаль! Опять утрата!

Опять вопрос в душе заныл

Над прахом бедного собрата:

Куда ж он шел? Зачем он жил?

Ужель затем, чтоб сердца муки

На песни нам перевести,

Нам дать в забаву эти звуки

И неразгаданным уйти?..

Я эти звуки повторяю —

Но песням, милым с давних дней,

Уже иначе я внимаю...

Они звучат уже полней...

Как будто в них теперь всецело

Вошла, для жизни без конца,

Душа, оставившая тело

Их бездыханного творца.

   1857

ЭОЛОВЫ АРФЫ

Засуха!.. Воздух спит... И небеса молчат...

И арф эоловых безмолвен грустный ряд...

Те арфы — это вы, певцы моей отчизны!

То образ ваших душ, исполненных тоской,

Мечтой заоблачной и грустной укоризной!..

Молчат они, молчат, как арфы в этот зной!..

Но если б мимо их промчался вихрем гений

И жизни дух пахнул в родимой стороне —

Навстречу новых сил и новых откровений

Какими б звуками откликнулись оне!..

   1856

«КАК ЧУДНЫХ СТРАННИКОВ СКАЗАНЬЯ...»

Как чудных странников сказанья

Про дальние края,

О прошлых днях воспоминанья

В душе читаю я...

Как сон блестящий, вижу горы,

Статуи, ряд дворцов,

Резные, темные соборы

Старинных городов...

Гремят веселые напевы

За дружеским столом;

В златом тумане идут девы

Под розовым венком...

Но клики пира, дев улыбки

Меня не веселят,

И прежде милые ошибки

Соблазном не манят...