Босой, с клюкой, нужда кругом...
Каким уж случаем, не знаю,
Всему вдруг вздумалося краю
Его избрать своим царем.
Что ж? Царский пурпур одевая
И тряпки ветхие скидая,
О них вздохнул он тяжело
И пожалел удел убогой,
Сказав: ведь было же тепло
Под сей циническою тогой!
Не то же ль с жизнию земной?
Достигши вечного предела,
Жалеешь бросить это тело —
Покров убогий и худой!
Ты говоришь, что мы одною
С богами жизнью заживем?
Да лучше ль нам? Ну, как порою,
Смотря, как мы свой век ведем,
Богини с грозными богами,
Как волки, щелкают зубами!
Смотря, как смертный ест и пьет
И с смертной тешится любезной,
Они, быть может, бесполезно
Крепясь, облизывают рот!
Что мне в их жизни без волнений?
Мирами, что ли, управлять?
В них декорации менять,
И, вместо всяких развлечений,
Людьми, как шашками, играть,
И, как актерами плохими,
Отнюдь не увлекаться ими,
Ни скучной пьесой!.. Нет! клянусь,
Я в боги вовсе не гожусь...
Лукан Нет! не страшат меня загадки
Того, что будет впереди!
Жаль бросить славных дел начатки
И всё, что билося в груди,
Что было мне всего дороже,
Чему всю жизнь я посвятил!
Мне страшно думать — для чего же
Во мне кипело столько сил?
Зачем же сила эта крепла,
Росла, стремилась к торжествам?
Титан, грозивший небесам,
Ужели станет горстью пепла?
Не может быть! Где ж смысл в богах?
Где высший разум? Провиденье?
Вдруг человека взять в лесах,
Возвысить в мире, дать значенье,
И вдруг — разбить без сожаленья,
Как форму глиняную, в прах!..
Ужели с даром песен лира
Была случайно мне дана?
Нет, в ней была заключена
Одна из сил разумных мира!
Народов мысли — образ дать,
Их чувству — слово громовое,
Вселенной душу обнимать
И говорить за всё живое —
Вот мой удел! Вот власть моя!
Когда для правды бесприютной,
В сердцах людей мелькавшей смутно,
Скую из слова образ я,
И тут врагов слепая стая
Его подхватит, злясь и лая,
Как псы обглоданную кость, —
Всё, что отвергнуто толпою,
Всё веселилося со мною,
Смотря на жалкую их злость!..
А злоба мрачных изуверов,
Ханжей, фигляров, лицемеров,
С которых маски я сбивал?
Дитя — их мучил и пугал!
Столпов отечества заставить
Я мог капризам льстить моим —
Тем, что я их стихом одним
Мог вознести иль обесславить!
С Нероном спорить я дерзал —
А кто же спорить мог с Нероном!
Он ногти грыз, он двигал троном,
Когда я вслед за ним читал,
И в зале шепот пробегал...
Что ж? не был я его сильнее,
Когда, не властвуя собой,
Он опрокинул трон ногой
И вышел — полотна белее?
Вот жизнь моя! и что ж? ужель
Вдруг умереть? и это — цель
Трудов, великих начинаний!..
Победный лавр, венец желаний!..
О, боги! Нет! не может быть!
Нет! жить, я чувствую, я буду!
Хоть чудом — о, я верю чуду!
Но должен я и — буду жить!
Входит центурион со свитком в руке.
Люций
(указывая на центуриона) Вот и спаситель! Ну! покуда
Тут нет еще большого чуда.
(К центуриону.) Какие новости?
Центурион
(подавая ему свиток) Декрет
Сената.
Люций Други! шлет привет
Сенат к нам! Уваженье к власти!
Лукан Читай!
Люций Стой! Кто решит вперед —
Жизнь или смерть? Заклад идет?
