В могилах, на святых останках, лен.
Безмолвствуй, песнь! Воззревший ослеплен.
Пой: благостны и правы,
Любовь, твои уставы!
Несешь ты миро — камень отвален.
Но в свете сокровенны,
Чьи новые тела цветут нетленны.
3
Склонилась, шепчешь мне: «Тебя вотще ль
Я наставленьем долгим наставляла
В доверьи цельном Свету?
Из явных тайн моих простую эту
Еще ль разоблачить от покрывала
Ты медлишь робким сердцем, — и досель
Всё за холмом звучит моя свирель,
Подруга Божью лету,
Послушная обету
Тебя призвать в мой новый, светлый хмель?
Вотще ль Христос родился
Во мне пред тем, как ты со мной простился?
4
Склонилась ближе, шепчешь: «Умереть —
Знай: жизнь благословить. Земля — начало
Любви. Тебе хваленье
Смерть, верная Земле, — богоявленье
Любви земной! Нас таинство венчало
Заветных Врат, чтоб нам в любви созреть
И всю победной славу лицезреть
В бессмертном убеленье!
Восславь же разделенье
Нетленной плоти с тем, чему сгореть
Завещано любовью,
Чтоб любящим смеситься новой кровью».
5
Умолкла... Чу, всполох... Куда, куда,
Вы, белые?.. Ах, в древо золотое
Укрылись — и на лоно
Тебе роняют дар листвы червонной —
Три голубя... О, пиршество святое!
Вкусила ты бессмертного плода, —
И мне дана причастная чреда...
Сплетясь, стоим... Колонна —
Под нами. С небосклона
Тремя лучами свет струит звезда.
К ним столп стремит, белея,
Упругий стебль, как стройная лилея.
*
Земная песнь, молчи
О славе двух колец в одном верховном,
О двух сердец слияньи безусловном!
А ты, колонна светлая, умчи
Меня в эфир нетленный,
Любови совершенной
Слепого научи!
Паломнику, чей посох — глаз в ночи,
Кого кольцо ведет путем неровным, —
Всю тайну плоти в пламени духовном
Разоблачи!
ГОЛУБОЙ ПОКРОВ{*}
Цикл сонетов
331—340. ГОЛУБОЙ ПОКРОВ
PROOEMION[1]
«Ora e sempre».
— «Ныне и вечно»
Был Ora — Sempre тайный наш обет,
Слиянных воль блаженная верига:
Мы сплавили из Вечности и Мига
Златые звенья неразрывных лет.
Под землю цепь ушла, и силы нет
В тебе, Любовь, лелеемого ига
Тюремщица и узница, — для сдвига
Глубоких глыб, где твой подспудный свет.
Но не вотще в свинец того затвора,
Что плоть твою унес в могильный мрак,
Я врезал сталью наш заветный знак.
В одно кольцо сольются кольца скоро,
И с Вечностью запретный Мигу брак
Свершится. «Sempre, слышишь?» — «Слышу. Ora».
1
Покорствуя благим определеньям,
Усладой роз устлали мы порог,
Положенный меж наших двух дорог:
Моей — к ночным, твоей — к дневным селеньям.
Но если ты, склонясь к моим томленьям,
Меня вела — и я не изнемог,
И свет, слепец, тобою видеть мог:
Являйся мне, послушная моленьям,
С кропильницей в сомкнувшихся руках,
Чуть зримая за тонким покрывалом,
Вся — звездный путь в прозрачных облаках, —
И помавай над путником усталым,
Над жаждущим, влачащимся в песках,
Охладных пальм легчайшим опахалом!
2{*}
Я видел: путь чертя крутой дугой,
Четой летим в эфире лебединой:
С уступа гор — в нагорье за долиной —
Так две стрелы спускает лук тугой.
И черен был, как ночь, из нас единый;
Как снег белел с ним свившийся другой:
Не змия ль брак с голубкою благой
Сплетенных шей являл изгиб змеиный?
