Эгей
Приспешил скорой стопой гонец, пеш,
Он долгий измерил путь Истмийский —
Провозвестить несказанных дел весть,
Что некий соделал муж великий.
Исполин от его руки,
Колебателя суши сын, пал —
Насильник — Синие пал!
От губительной веприцы
Вызволил Кремионский лес он,
Скирон, беззаконник, мертв.
Уж не мерит с гостьми тугих мышц
В борьбе Керкион. И молот выронил
Полипе́мона сын — Прокопт.
Мощь мощнейший превозмог.
Что-то будет? Чему дано свершиться?
Хор
И отколь сей богатырь, и кто он —
Поведал ли вестник? Ратной справой
Вооружен ли, одержит полк мног[1]
С нарядом воинским? Иль, скиталец
Бездоспешный, блуждает он,
Мнимый пришлым купцом, один, в край
Из края, чуждый гость?
А и сердцем бестрепетен,
И могутен плечьми о тех мощь
Изведавший крепость мышц!
С ним подвигший его стоит бог
Промыслить отмщенье дел неправедных!
Но вседневных меж подвигов
Остеречься ль злой беды?
Время долго: всему свой час свершиться!
Эгей
Со двумя гриднями держит путь муж,
Поведал гонец. Висит булатный
Заповедно́й кладене́ц с белых плеч;
В руке два копья о древках гладких;
Да чеканки лаконския
Сверх кудрей огневых шелом светл;
Хитон на персях рдян;
Плащ поверх, фессалийских рун.
Очи полымя ярых жерл льют —
Лемносских горнил ключи.
Первым юности цветом юн он;
По се́рдцу ему потех да игрищ вихрь,
Те ли игры Ареевы,
Меднозычных битв пиры —
И взыскал он Афин пышнолюбивых.
COR ARDENS
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
КНИГА ПЕРВАЯ
COR ARDENS
ПЛАМЕНЕЮЩЕЕ СЕРДЦЕ{*}
Sagt es Niemand, nur den Weisen,
Weil die Menge gleich verhohnet:
Das Lebend'ge will ich preisen,
Das nach Flammentod sich sehnet. Goethe, «West-Oestlicher Diwan», I, 18: «Selige Sehnsuht»[1]
Ты — мой свет; я — пламень твой. Л. Зиновьева-Аннибал
БЕССМЕРТНОМУ СВЕТУ
ЛИДИИ ДИМИТРИЕВНЫ ЗИНОВЬЕВОЙ-АННИБАЛ
Той, что, сгорев на земле моим пламенеющим сердцем,
Стала из пламени свет в храмине гостя земли
ECCE COR ARDENS[1]
Той,
чью судьбу и чей лик
я узнал
в этом образе Менады
«с сильно бьющимся сердцем»
ΠΑΛΛΟΜΕΝΗΣ ΚΡΑΔΙΗΝ
— как пел Гомер —
когда ее огненное сердце
остановилось
169. МЕНАДА
Скорбь нашла и смута на Менаду;
Сердце в ней тоской захолонуло.
Недвижимо у пещеры жадной
Стала безглагольная Менада.
Мрачным оком смотрит — и не видит;
Душный рот разверзла — и не дышит.
И текучие взмолились нимфы
Из глубин пещерных на Менаду:
«Влаги, влаги, влажный бог!..»
«Я скалой застыла острогрудой,
Рассекая черные туманы,
Высекая луч из хлябей синих...
Ты резни,
Полосни
Зубом молнийным мой камень, Дионис!
Млатом звучным источи
Из груди моей застылой слез ликующих ключи»...
Бурно ринулась Менада,
Словно лань,
Словно лань, —
С сердцем, вспугнутым из персей,
Словно лань,
Словно лань, —
С сердцем, бьющимся, как сокол
Во плену,
Во плену, —
С сердцем, яростным, как солнце
Поутру,
Поутру, —
С сердцем, жертвенным, как солнце
Ввечеру,
Ввечеру...
Так и ты, встречая бога,
Сердце, стань...
Сердце, стань...
У последнего порога,
Сердце, стань...
Сердце, стань...
Жертва, пей из чаши мирной
Тишину,
Тишину! —
Смесь вина с глухою смирной —
Тишину...
Тишину...
