Вежды томные печали
Мимолетной отвечали.
Вежды тихо подыми,
В душу ангела прими.
Вежды молча долу клонишь, —
Мнится, вдовьим покрывалом
Осенив чело, хоронишь
Пепел мой в сосуде малом.
Вежды к небу возведешь,
Небо наземь низведешь:
Свет лазоревый струится
И в росе ресниц дробится.
3 MADONNA DELLA NEVE[1]{*}
Чистый день Мадонны Снежной,
Кроткий символ Тайны Нежной...
Что́ загадочней, грустней,
Словно милых след ступней,
Что́ тоске любви заветней,
Что нежней — порою летней
За ночь выпавшего снега? —
Ты сама, вся грусть и нега,
Вся явленье Тайны Нежной,
Ты, дитя Мадонны Снежной!
4 ДИТЯ ВЕРШИН{*}
Дитя вершин! Ты, мнится, с гор
В наш дол нисходишь
И с выси преклоненный взор
Окрест обводишь.
Размером поднебесных глав
Земное меришь.
Ты знаешь блеск родимых слав
И небу веришь.
Разделена в себе самой
Святым расколом,
Ты тянешься в снега, домой,
Дружася с долом.
5 РУЧЕЙ{*}
Ручей бежит, ручей поет:
«Я в Матери проснулся,
Из гроба в гроб сходил — и вот,
К Отцу переплеснулся».
Поет, как Отчий небосвод
Над колыбелью резвых вод
Дитяти улыбнулся.
Просторен, волен милый свет,
И зелен луг шелковый;
И на поляне каждый цвет —
Что брат ему крестовый.
Лишь Матери родимой нет.
Над колыбелью Отчий свет
Сияет в тверди, вдовый.
458—461. НА ОКЕ ПЕРЕД ВОЙНОЙ
(a. MCMXIV)[1]{*}
1
Когда колышет хвою
И звезды ветерок
И в далях за рекою
Маячит огонек,
Не верь земли покою:
Сил ропотных поток
Бежит, гудит у корней
И в лиственной глуши,
Рокочет непокорней
У ног твоей души,
И прах сметает горний,
И клонит камыши.
Он корни сосен лижет,
Торопит сердца стук,
Стремит и вызов движет
И прячет в гнев испуг.
А Полночь рясна нижет,
Роняя свой жемчуг.
Гляди — звезда скатилась
Слепительно к реке...
О чем душа смутилась
В тревоге и тоске?
Чья нить прозолотилась
На ткацком челноке?
12 июля
2
Злак высох. Молкнул гром желанный.
Клубился прах береговой —
И круто падал. За рекой
Звучал порой — бой барабанный.
Как ястреб в небе, реял Рок.
Грозою задыхались дубы,
В глухие запахнувшись шубы.
И ждали мы: настал ли срок?
А за рекой трубили трубы.
16 июля
3{*}
Темнело. Мимо шли. Привалом
Остановились над Окой,
Под нашим парком, древним валом,
Что Дмитрий городил Донской.
Сложили ружья; песни пели.
Мерцали плёсы. Мрела мгла;
И люди в ней землисто мрели,
И скрежетали удила.
Сверкнули вдоль дубов окрайных
Костры. Стал гомон, смех дружней,
И в их зрачках необычайных
Жар лихорадочный темней.
Война ль? Не ведали. Гадали
И лихо вызывали бой...
А по реке, из светлой дали,
Плыл звон — торжественной Судьбой, —
Неслышный им... И, покрывала
Вечерних светов шевеля,