Возможно, в начале этого периода некто Епафрас, прибывший из города Колоссы, расположенного в Ликийской долине, был обращен в веру в Христа. Большой труженик (4:13, что, несомненно, относится и к самому автору послания, см.: 1 Кор. 15:10), он, по-видимому, быстро превратился в зрелого служителя Христова (4:12), и Павел считал его одним из наиболее ценных своих соработников (1:7). Он был из тех людей, кто считал за честь нести евангельское служение для своего народа.
Непосредственным результатом служения Епафраса стало создание новых церквей в Лаодикии и Иераполе, а также в Колоссах. Епафрас успешно трудился на благо этих общин и молился за них. Мы знаем об этом, так как несколько лет спустя (ок. 62 г.), посещая находившегося в Риме под домашним арестом Павла[1], он рассказал ему о том, что эти верующие проявляли истинную христианскую добродетель в своей жизни – любовь (1:8).
Но были и другие, тревожные, тенденции, по поводу которых Епафрас хотел просить совета у великого апостола. И поскольку Павел был глубоко озабочен тем, что услышал от Епафраса (именно это заставило его написать свое послание колоссянам), мы, изучая послание, не можем обойти стороной эти проблемы и должны, по возможности, понять, в чем их суть.
Природа ереси, возникшей в Колоссах («колоссянской ереси»), обсуждалась более века, с тех пор как Лайтфут написал свой знаменитый комментарий в 1875 г. Но до сих пор так, по сути, и не определено до конца то «ложное учение», которое угрожало миру и стабильности колосских христиан и их ближайших соседей. Недавно доктор М. Д. Хукер из Кембриджа в своей интригующей статье[2] бросил вызов прочно установившемуся мнению о том, что вера христиан в Колоссах подвергалась атакам лжеучителей. Используя более осторожный подход, госпожа Хукер высказывает мысль, что таких еретиков в колосском христианском сообществе не было. Она полагает, что, в отличие от ситуации в Галатии, нет данных о такого рода заблуждениях в Колоссах, равно как и о ложных учениях о Христе. Доктор Хукер выдвигает предположение о том, что на новообращенных оказывалось давление извне, чтобы как-то приблизить их к «верованиям и религиозной практике их языческих и иудейских соседей». Особый акцент, который делает Павел на уникальной и созидательной работе Христа как Творца и Искупителя, по мнению Хукер, служит для них напоминанием о том, что им не следует искать спасения вне Христа.
Многое привлекает в такой постановке вопроса. Колоссяне не вызывали у Павла такого чувства возмущения, как галаты, в послании к которым он говорит о том, что у них расшатаны сами устои веры. Послание же к колоссянам правильнее назвать «дружеским» письмом. Павел, призывая их оставаться верными, называет колоссян верными братиями.
Все же я не уверен, что колосским христианам реально не угрожало вредное учение. Есть слишком явные свидетельства, что новообращенные христиане подвергались опасности увлечься, внимая искусным, но обманчивым речам (2:4): новая «философия» более соответствовала традиционным преданиям, нежели учению Христа (2:8).
Возможно, ошибка состояла в том, что о «колосской ереси» рассуждали с позиций преувеличенной опасности язычества. Причудливая смесь заблуждений, предрассудков и языческой мифологии, которую отдельные комментаторы воспринимали как угрозу, не могла обмануть даже самого юного новообращенного, не говоря уже о церкви, укорененной в христианской истине трудами добросовестного Епафраса. Мы должны отдавать должное этим верующим, полагая, что они были в состоянии разобраться в этом пустословии, от которого лишь недавно были избавлены.
Может быть, дело в том, что комментарии редко пишут пасторы? Опасность для «верных братьев», укорененных во Христе, лежит не в ложных учениях, которые приходят извне, не из христианской церкви; свидетели Иеговы, например, которые исповедуют Христа лишь как высшее человеческое создание, находят своих сторонников обычно среди сбившихся с пути прихожан церкви и разочарованных язычников, но редко среди истинных верующих. Нет, опасность для ревностного новообращенного исходит изнутри, она находится в самой церкви: это учение, которое в целом даже подчеркнуто христианское, но которое находится под воздействием мирского духа в большей мере, чем осознает это церковь.
Такова, думается, была обстановка в Ликийской долине. И дело не в том, что эти христиане были слабы духом или легко поддавались искушениям, с готовностью откликаясь на призыв иудейских или языческих учителей: именно вся религиозная ситуация в целом – дух синкретизма – угрожала церквам, чистоте новой веры.
Безусловно, так бывает всегда. Христианские церкви никогда не будут ограждены от интеллектуального и духовного давления и новомодных веяний своего времени. Когда мы обращаем свой взор в прошлое, на ушедшие поколения, мы видим это ясно, но гораздо труднее для нас честно признаться в этом самим себе, в наше время.
Теперь эта опасность становится все более ощутимой угрозой. Разделения возникают, только когда внутри самих христианских церквей начинают появляться лидеры, ревностно и убежденно проповедующие истины, ближе стоящие к духу времени (а за этим стоят, как известно христианам, враждебные злые силы), чем к учению Христа (2:8). Именно в такой обстановке новое и энергичное представление веры «звонило во все колокола» и вызывало отклик и готовность воспринимать услышанное.
В качестве иллюстрации этой мысли можно сослаться на многих комментаторов, писавших о начале распространения гностицизма[3] в Колоссах (это развитое во всей полноте вероучение наибольшую угрозу представляло для Церкви во II и III вв.). Доктор Норман Перрин совершенно прав, когда говорит, что «на раннем этапе своего развития гностицизм был не движением, а скорее духовным настроем»[4]. Именно такой духовный настрой, такие широко распространившиеся веяния, собственно говоря, и увели многих христианских учителей от Христа (хотя они думали, что обретают большую духовность). Безусловно, они воспринимали все иначе. Но Павел дарованной ему Богом мудростью эту опасность распознал. Поэтому он и пишет ставшее знаменитым послание, в котором звучат исполненные любви предостережения, приводится ясное учение и дается четкий анализ ситуации, а лейтмотивом звучит упорный призыв оставаться верными той истине, которая с самого начала завоевала сердца колоссян.
Свидетельства заблуждений, которые вызвали такую озабоченность Павла, и размышлений о насущных проблемах, которые вообще остались без ответа, нужно искать в самом послании. Мы сможем распознать их, если исследуем, каким образом Павел отвечает на их нужды. Здесь есть очевидная трудность. Привычка «читать между строк» требует осторожности! Но и догматизм обычно не соседствует с мудростью. Все же следует сделать попытку разобраться в этом. Внимательный исследователь Послания к Колоссянам может составить для себя список тех основных особенностей новой «духовности», которая столь настоятельно рекламировалась. Без всяких претензий на полноту я предлагаю перечень наиболее легко распознаваемых тем, которые красной нитью проходят через все послание.
Во-первых, новые учителя[5] сулили обретение духовной полноты, не имеющей аналогов в прошлом. «Полнота жизни» (ср.: 2:10) – таков один из их лозунгов. Фокусирование внимания на «полноте» пронизывает все послание, и, вероятно, это настолько важное понятие для осознания новой «духовности», что будет уместно привести длинную цитату из книги неподражаемого епископа Стивена Нейла.
«Одно совершенно ясно: лжеучителя претендовали на то, что они дополнят и усовершенствуют простую и элементарную веру, с которой познакомили колоссян Павел и его друзья. Это обычный прием лжеучителей. „То, что есть у вас, все верно и служит хорошим основанием для веры. А теперь давайте придадим всему законченный вид, и вы станете настоящими христианами“. Мы знаем, как это произошло с галатами (см.: Paul to the Galatians, W.C.B. Nо. 25). В трагическом состоянии нашего разделения сегодня то же самое может произойти и в наших молодых церквах, хотя, выражаясь не столь жестко, как апостол, мы говорим о „христианах других деноминаций“, а не о ложных учителях. Во многие регионы, где действуют протестантские миссии, позже пришли миссионеры-католики и поставили перед собой задачу „дополнить“ несовершенную христианскую веру протестантских обращенных. В места, где издавна существуют старые христианские церкви, пришли пятидесятники и убеждают верующих, что если те не говорят на языках, то не могут быть уверены, что получили Святого Духа. Члены англиканской церкви известны тем, что стремятся передать благословения епископата верующим, которые считают, что прекрасно обходятся и без таковых. Все это весьма печально; но это, вероятно, поможет нам осознать, что мы, по сути, не далеко ушли от проблем, которые заботили новозаветную церковь»[6].
