Позже я написал еще один пост:
Сколько всплесков любви вокруг! Спасибо, спасибо, спасибо.
Сближать людей было особым талантом Миры. Она мастерски умела трогать сердца других. Теперь она преподнесла нам свой последний дар – собрала нас всех вместе на волне любви. Какой же потрясающей личностью она была!
Теперь пришло время побыть в одиночестве и тишине. Я с трудом немного поспал, но, по крайней мере, мой организм смог отдохнуть после многочасовой езды по окрестностям. Мое сердце было в агонии, а разум раз за разом проигрывал картины произошедшего с Мирой.
На следующий день
Ранним утром мы с Четаной отправились обратно в Ричардс-Бей. Я опять задумался о том, что, возможно, откладывать кремацию на такой долгий срок из-за транспортировки тела в Японию было не лучшей идеей.
Когда мы прибыли в ритуальное агентство, я спросил у похоронного агента, сколько времени может уйти на организацию кремации в Южной Африке. Он посмотрел на меня, как на сумасшедшего, ведь он уже успел все организовать, разобраться с бумагами и транспортировкой в Японию… Было видно, что он гордится тем, как ему удалось все устроить – он знал несколько человек из аэропорта и тело Миры могло отправиться в Японию уже на следующий день, а я тут задаю такие вопросы! Я ответил, что просто интересуюсь.
Четана хотела увидеть тело Миры – я же наоборот утратил потребность в этом. Я уже попрощался с ней вчера, но все равно пошел вместе с подругой. В этот раз что-то изменилось. У меня возникло ощущение, словно Мира больше не находилась вблизи своего тела. Теперь оно было пустой оболочкой. Моя любимая покинула его, а ее энергия ушла во вселенную.
Я заплатил похоронному агенту. Он сказал, что все необходимые приготовления сделаны и следующим вечером тело Миры отправится с нами одним рейсом в Дубай.
До отеля мы добрались ближе к концу дня. Следователь уже ждал нас. Он был очень добр и расспросил меня о том, как обстояли дела до и во время несчастного случая. Его коллега сильно расстроил мужчину тем, что сразу же не рассказал о произошедшем и небрежно обошелся со следственными материалами. Ведь именно с этим следователем нужно было связываться, если происходили какие-либо несчастные случаи, относящиеся к дайвингу.
Он тоже не мог ничего сказать о произошедшем с Мирой. Я показал ему ее подводный компьютер и GoPro. Со следователем была его жена, она и попыталась извлечь информацию из компьютера, но по какой-то причине ей это не удалось. Они забрали все девайсы и сказали, что вернутся завтра утром.
Еще немного постов из соцсетей:
Мою боль смягчает только одно – я чувствую, как сильно все любили мою Миру и как много любви она вызвала во всех нас. Вероятно, у меня уйдут годы на то, чтобы оправиться от этой потери, и сейчас я даже не знаю, получится ли у меня это сделать. Но существует еще и настоящее. Я снова и снова перечитываю ваши сообщения – это так невыразимо прекрасно, словно ненадолго мы все стали единым целым.
Мира всегда говорила мне: «Позаботься обо мне!» Нет ничего болезненнее, чем осознавать, что в последний момент я полностью провалился в попытке ее сберечь. Я был рядом, и все равно недостаточно близко, чтобы спасти ее жизнь. Какой сильный удар по моему эго, а также напоминание от бытия, что мы все – лишь маленькие капельки в океане, которые едва ли могут чем-то управлять. В конечном счете именно бытие прибирает нас к себе.
Я могу написать целую книгу с историями о Мире и почти двадцати пяти годах жизни с ней, и я знаю, что вам тоже есть, что рассказать о моей жене. К счастью, я могу услышать некоторые из ваших историй и, возможно, даже собрать их, если вы захотите поделиться.
Но сейчас мне нужно продолжать напоминать себе, что важно не только чувствовать потерю и думать о том, что больше невозможно, но и понимать, что будет лучше для нее и сможет помочь ей на неизведанном пути, который рано или поздно нам всем предстоит пройти. Это напоминание также не забывать жить с радостью, всеобъемлемостью, доверием, сопереживанием и спонтанностью самовыражения, которые она воплощала. Я чувствую ее дух во всем, продолжаю разговаривать с ней, и она дарит мне свою уникальную улыбку – точно так же, как тогда, когда еще не покинула свое тело.
Нет слов.
Спасибо, что выслушали мои личные переживания.
Последний день в Южной Африке
Утром Четана помогла мне собрать чемодан Миры и навела порядок в ее вещах. Я выкинул почти все, что было связано с дайвингом.
Как и было обещано, вернулся следователь со своей женой. Мы присели в холле, и он сказал мне, что хочет поделиться своей находкой. Несмотря на то, что ему не следовало этого делать, он все равно подумал, что должен поставить меня в известность. Мое сердце тут же начало биться сильнее. Я позвал Четану и попросил ее подержать меня за руку.
Следователь сказал, что клапан воздушного цилиндра Миры был закрыт – ей нечем было дышать. Он проверил камеру моей жены и выяснил, что мы не смогли вчера считать информацию, потому что для компьютера на ней было записано слишком много. Видимо, Мира сделала несколько фотографий на пляже, а потом забыла выключить камеру, которая продолжила снимать все происходящее.
На записи следователь смог разглядеть, что из ее трубки не выходили воздушные пузырьки, когда Мира была под водой. Он сделал вывод, что воздух из баллона не поступал. Вероятно, кто-то на борту случайно его перекрыл. Так как мы слишком быстро стали погружаться вниз, Мира не успела понять, что из баллона не поступает воздух. Скорее всего, в шланге оставалось немного воздуха, которого хватило на первые несколько вдохов, но, когда Мира поняла, что что-то не так, она уже опустилась где-то на три метра, а потом у нее не получилось достигнуть поверхности раньше, чем она потеряла сознание.
Услышав это, я чуть не упал в обморок. Я с трудом поднялся, кое-как доковылял наверх, в номер, отослал Четану, а потом кричал и бил подушки. Они убили ее! Какое-то время я пребывал в этом состоянии, а Четана все больше и больше беспокоилась обо мне.
Когда я наконец спустился обратно, следователь и его жена были внизу и работали за компьютером: писали отчеты и изучали данные. Он попросил меня оставить ему оба наших подводных компьютера (мой и Миры) и забрал микросхемы камеры как материалы следствия. Мужчина сказал, что все вернется ко мне, когда расследование закончится, и что полиция свяжется со мной – ничего из этого так и не произошло!
Время нашего выезда из отеля давно прошло, но следователь попросил администрацию позволить нам остаться, чтобы он смог закончить наше общение. Он вел себя очень сочувственно и по-доброму.
Мои мысли ходили по кругу. Что я мог сделать иначе? Как бы я мог спасти Мире жизнь? Снова и снова эти вопросы прокручивались в моей голове, иногда мне даже хотелось побиться ей о стену.
Наконец мы отправились в Дурбан, чтобы успеть на наш вечерний рейс в Дубай. Мы с Четаной летели на одном самолете, но из Дубая она собиралась пересаживаться на рейс обратно на Майорку, а я продолжал лететь на этом же самолете в Токио.
Пока мы ехали в машине, я спросил у Четаны, не разбивала ли она когда-нибудь намеренно автомобиль. Она посмотрела на меня округлившимися глазами и воскликнула: «Нет!»
Я ответил: «И я нет. Не хочешь сделать что-нибудь, что мы оба никогда еще не делали?»
Мы так и не дошли до того, чтобы сделать это самое «что-нибудь». Но на трассе до Дурбана нам пришлось несколько раз останавливаться, потому что передний спойлер начал закручиваться под дно. Нам удалось добраться четко до места аренды авто, как машина тут же намертво застыла прямо перед ним и не собиралась больше сдвигаться ни на метр.
По пути к зданию терминала мы встретили африканского уличного певца, играющего на гитаре. Это был первый раз за всю поездку, когда я вживую услышал африканскую музыку.
