Изучая сослуживцев уже более спокойно и без намека на субъективизм, я обнаружил, что у главного бухгалтера характерные уши растратчика, а щеки председателя месткома выдают тенденцию к торговле наркотиками, однако при всей моей правдивости своими подозрениями ни с кем не поделился, чтобы не прослыть клеветником, тем более что Ломброзо предостерегал от преждевременных выводов по второстепенным признакам.

Шло время. Я стал уже забывать о Ломброзо и его учении, как этот известный психиатр вновь напомнил о себе.

Дело в том, что нашего вахтера задержали при выходе из универсама с двумя бутылками неоплаченного пива в карманах. На товарищеском суде вахтер клялся, что взял эти проклятые бутылки по рассеянности, так как пива в рот не берет, предпочитая ему более действенный напиток в девятнадцать градусов под названием «Кавказ».

Я смотрел на жалкое лицо мелкого воришки и не находил в нем ни одного из свойств, соответствующих классификации Ломброзо.

— Я бы его оправдал, — сказал сидевший рядом сосед, будто прочитав мои мысли. — Так мучить человека из-за несчастных грошей.

— Но это же воровство, — возразил я.

— Умозрительно. С нравственных позиций. Юридически это глупость! Ни один суд не примет к производству дела о семидесяти четырех копейках. Предъявить такой иск — только насмешить судью, у того куча проблем поважнее.

— Жан Вальжан получил пять лет каторги за кражу каравая хлеба.

— Те законы канули в Лету! — засмеялся сосед. — Сейчас все мы с вами нарушители.

— Как так?

— Скажите, я похож на скупщика краденого?

— Вы? — Я посмотрел на его римский профиль, высокий лоб и глаза положительного киногероя. — Нет.

— Самый настоящий. На прошлой неделе упросил знакомого парня с автобазы достать мне фары для «Жигулей» и заплатил за них сотню. Так-то! А это статья 17, часть первая УК РСФСР. Полагается, если память не изменяет, до трех лет тюрьмы.

— Зачем вы это сделали?!

— Выхода не было! — Сосед прищурился. — Мои фары какие-то скоты ночью сняли, а в магазине не купить!

По дороге домой я еще раз подумал, что в рассуждениях старика Ломброзо явно не все гладко.

В воскресенье мы сидели с женой в гостях и ели удивительно сочное и вкусное мясо.

— Прелесть! — похвалил я.

— Говяжья вырезка! Что может быть лучше! Старалась для дорогих приятелей! — похвалилась польщенная хозяйка.

— Где вы достали? — спросила жена. — Ее уже давно нет в продаже.

— Знакомый мясник оставляет, — с гордостью объяснила хозяйка, — Я ему прямо в руку деньги сую, минуя кассу, и без сдачи. Он меня давно знает и не боится.

Я поперхнулся и внимательно посмотрел на нее, но ничего странного в ее лице я не заметил. Обыкновенная моложавая женщина. И руки как руки, с длинными, тонкими пальцами пианистки.

— Статья 17, часть первая. — Я вспомнил соседа. — И вы не боитесь?

— Я этого не знаю. — усмехнулась женщина. — Пусть у юристов голова болит!

— Незнание закона не освобождает от ответственности! — настаивал я. — Вы ведь способствуете…

По дороге домой жена не переставала меня пилить:

— Как не стыдно! Пришел в гости, ешь, пьешь и говоришь в глаза людям гадости! Ввязался в этот идиотский разговор о правонарушениях и пособничестве. Тебе что за дело? Она очень обиделась, а промолчала только из тактичности. Уверена, нас больше не пригласят.

— И не надо! — взорвался я. — Не желаю за одним столом сидеть с пособниками воров.

— Чистюля! — скривилась жена. — Почему ты тогда не спишь на полу?

Я выпучил глаза:

— С какой радости я должен спать на полу?!

— Потому что давать взятку тоже преступление. А за наш спальный гарнитур я выложила продавцу лишних пятьсот рублей! Можешь бежать на Петровку, 38! Явка с повинной облегчит нашу участь!

— Почему ты тогда мне ничего не сказала?

— Знаю твою дурацкую, щепетильность! Хотя уверена, что не такой уж ты святой, каким представляешься!

Я задумался и удрученно замолчал. Жена была права. У меня тоже рыльце было в пушку. «Футбол — хоккей» и «Неделю» мне оставлял киоскер, получая от меня за это незаконный полтинник, сигаретами «Ява» меня снабжала знакомая буфетчица за подарки ко всем праздникам, а совсем недавно я приобрел у спекулянта книгу, заплатив в десять раз больше ее номинальной стоимости. Не знаю, какая статья Уголовного кодекса полагается за такие деяния по закону, но я, выходит, такой же сообщник в гадких поступках, как те, которых осуждал столь непримиримо.

Дома я отправился в ванную комнату, заперся и уставился в зеркало над умывальником. Хм, привлекательный!.. Привлекательного-то тоже можно привлечь, оказывается…

И тут мои смятение, горечь и злость обрушились на Ломброзо. Вот кто, оказывается, виновник всех бед! Он подсунул свою обманную теорию взаимосвязи физической и душевной уродливости и тем самым позволил людям приятной наружности, поглядевшись в зеркало, творить грязные дела!

ТУРИСТЫ

На вокзале, у пригородных электричек, стоял человек в одежде туриста и держал в руках плакатик, на котором значилось:.МАРШРУТ № 241 ПО ЗАПОВЕДНИКУ ЧЕРЕЗ КОРАБЛЕВО, ВЕКШИНО, САФРОНОВКУ И ЛЕСНОЕ — 42 КМ с ночевкой. Инструктор ЕРШОВ Д. К.»

Возле Димы Ершова собирались люди, которых он должен был вести по маршруту. Эти люди самого разного возраста и занятий принадлежали к известному типу романтиков, для которых запах костра, комары на ночлеге и лямки огромного рюкзака составляли самую главную прелесть жизни.

Когда до отхода электрички остались минуты, Дима пересчитал людей и приказал им грузиться в вагон. В поезде стали знакомиться. Дима оказался самым молодым, но, учитывая его положение руководителя, все к нему обращались подчеркнуто уважительно и по имени-отчеству.

— Я должен предупредить, — сказал честный Дима. — Группу я веду впервые. Если будут маленькие неточности, простите великодушно.

— Значит, друзья, мы присутствуем на дебюте! — весело вскричал Томпаковский — рыжий жизнерадостный человек лет сорока — Наш шеф откровенен с нами и за это может рассчитывать на нашу поддержку и дружеское отношение! Если кто-то уже был на этом маршруте, выделим в помощь Дмитрию Кирилловичу.

Выяснилось, что никто на маршруте не был.

— Ничего, это не сибирская тайга! — сказал толстый добродушный человек в резиновых сапогах. — Сориентируемся на месте.

— Значит, вы недавно работаете? — спросила молодящаяся дама, которая принимала участие в подобных мероприятиях не столько из любви к туризму, сколько надеясь избавиться от затянувшейся полосы неудач в личной жизни.

Дима кивнул.

— А чем вы раньше занимались? — полюбопытствовала дама.

— Служил в армии.

— Ах, как интересно! А где?

— Под Архангельском.

— Вы кем там были?

— Как кем? Солдатом…

— Нет, я в том смысле — танкистом или артиллеристом…

— Нет… В пехоте. Сапером.

— Там замечательные места! — сказала дама.

— Вы там были?

— Нет, но читала и слышала от разных людей, даже видела в кино. Мечтаю побывать! Русский Север — это такая сказка!

Так за разговорами прошло время, и, когда поезд прибыл к станции назначения, группа уже превратилась в устойчивый коллектив и была готова двинуться в путь. Туристы углубились в заповедник.

Томпаковский шел впереди рядом с Димой, балагурил и не закрывал рта. Туристов было человек пятнадцать. Дима обратил внимание на крепкого сложения мужчину в потертом тренировочном костюме, кедах, с выгоревшим рюкзаком за плечами, к которому было приторочено солдатское одеяло. У пояса этого туриста висел небольшой аккуратный топорик. По всему было видно, что это дока, и в случае необходимости Дима решил обратиться за помощью и поддержкой к нему. Прочие даже не утруждали себя изображать бывалых путешественников и, пока не устали, шутили и смеялись. Женщины все были одинокие и того возраста, когда одиночество пугает не на шутку.