— Схватился.
— В другой раз умнее буду.
— Ты уж теперь никогда умней не будешь, Коля.
— Это почему же?
— Тебя ж волки скушали…
Однако во вторник, в день получки, мягкое сердце Лиды не выдержало.
— А ну, слезай с антресолей, паразит… Другие мужики зарплату домой несут, а этот пролежни себе натирает. Слезай, дезертирская морда!
— Куда ж я теперь? — растерялся Коля.
— А мне какое!.. Сумел с поля брани удрать, сумей перед товарищами и ответ держать.
Сам не свой слез с антресолей Николай Сидоров. Присел пару раз, чтоб размяться, оделся и пошел натощак в вечернюю смену. Лида наотрез отказалась кормить дармоеда.
А Коля шел на завод и — то бледнея, то краснея — представлял себе сцену объяснения с трудовым коллективом.
— Сидоров? — ахнул мастер Михеич. — Откудова ты взялся? Тебя ж волки скушали.
— Тихо, — приложил Коля указательный палец к губам, — только чтоб Лида не знала…
И через минуту уже рассказывал по секрету, что все это время провел у любовницы… Артистка, красавица, лауреат, стихи пишет, по телевизору каждый день, кто да кто, сами догадайтесь, а так не скажу, слово чести, не могу, ребятки, благородство не позволяет…
Начальник цеха Кудрявцев хотел было сначала не поверить и открутить Сидорову голову, но всеобщее сочувствие к человеку, потерявшему от любви рассудок, позволило ограничиться на первый случай постановкой на вид без всякого занесения…
Но когда слухи о любовнице дошли до Лиды, Сидоров очень и очень пожалел о своей буйной фантазии.
СВЕТЛАЯ ПОЛОСА ЖИЗНИ
У Коли Сидорова почил в бозе дальний родственник. Иными словами, отдал концы. Хотя и не все. Один конец не отдал — завещание, вишь ли ты, оставил.
Завещание в наши времена — вещь немодная. Что мы, без наследства не проживем, что ли? Получаем, слава богу, неплохо, премии бывают, то да се, так что не нуждаемся.
Но если уж завещаньице какое подвернется — не откажемся. Семейный бюджет со всем нашим удовольствием только спасибо скажет…
Вот, значит, вечерком сидит Коля во дворе дома и в домино наслаждается. Тут на четвертом этаже открывается форточка, жена Лида в седом парике поверх бигудей высовывается и на весь двор возвещает:
— Сидоров! Тут на твое имя завещание пришло.
— Кое еще завещание? — буркает Коля, отрубая длинный конец Михеичу.
— Наследство тебе, дурень… Чеши домой, зачитывать будем…
Стали зачитывать. Дальний родственник (тоже, надо сказать, Сидоров) завещает, мол, все свое состояние своему единственному наследнику Сидорову Николаю.
— Что за состояние-то? — У Коли сразу ушки на макушке.
Он уже начинает живо прикидывать, сколько же это дармовых денег приваливает ему и кого из дружков-товарищей пригласит он, чтобы обмыть шальное богатство.
— Состояние-то… — занудно тянет Лида, отыскивая в бумаге нужный параграф, — дак вот книги…
— Книги… — оскорбляется Коля, — черта мне в этих книгах! И кто, интересно, их сегодня читает, когда кругом телевизоры?
— Уж читают… — ехидничает Лида. — Находятся такие, не чета тебе.
— А сколько килограммов, не указано? — быстро соображает Николай. — В макулатуру сдать — деньги дадут да еще «Королеву Марго» тебе купим.
— Ну-ну, сразу в макулатуру, — осадила Колю супруга, — надо сперва со знающими людьми посоветоваться.
После того как были соблюдены все формальности по оформлению наследства, Сидоровы пригласили для консультации Лауру Цаликову.
— Я всегда в курсе всего! — говорила Лаура, раздеваясь в передней. — Вы что хотите загнать — косметику, шмотки, самовар?
— Как, разве можно и самовар? — крайне удивился Коля.
— Мальчик… — дала Коле оценку Лаура. — Сейчас самовары идут почти как джинсы… Так что у вас?
— У нас книги, — покраснела Лида.
— Чего? — не поняла Лаура.
— Да нет, не наши… — Лида покраснела еще больше.
— Импортные?
— Я получил наследство, — немного торжественно произнес Коля, — множество различных книг.
— А чё ж про самовар спрашивал? — Лаура потянулась одеваться обратно.
— Мы только спросить, Лаурочка, не обижайся, — с умоляющими нотками в голосе бросилась ей вслед Лида. — В макулатуру сдать или в букинистический?
— Девочка… — оскорбительно бросила Лиде в глаза подруга. — Кто же сегодня тащит книги в букинистический? Только на толчок!
Коля грубо хихикнул. Некоторые слова он не мог понимать в переносном смысле.
— Ничего смешного, мальчик… На толчок — и только по одной книге!
— Почему по одной?
— Потому что с руками оторвут!
На следующий день Лида снарядила Колю на толкучку. Единственную книжку, которую он взял с собой, у него действительно оторвали с руками. И книжка-то, смешно сказать, — Пушкин, первое издание. Будто сейчас лучших изданий нет.
— Видно, у вас большое несчастье, — сочувственно говорили ему, — если вы такие книги продаете…
Книгочеи, книголюбы и прочие библиофилы с горящими глазами допытывались у Сидорова, откуда он раскопал такое чудо, вынюхивали, что у него есть еще, и с робостью приценивались, сколько номиналов он рассчитывает с них сорвать…
Так Коля вернулся домой суперзвездой толкучки. Рассказывал Лиде о таинственных номиналах, о толчее вокруг него, о профессорах и литераторах, которые наперебой приглашали его заходить к ним домой запросто, без церемоний…
— А ну дыхни-ка. — Лида уже слыхала подобные заливы и хорошо знала их происхождение.
Коля слабо дыхнул. Жена растерялась. Водкой тут и не пахло. Тянуло чем-то забытым, почти незнакомым.
— Коньяк, что ли?
— Лавуазье, — радостно подтвердил муж, — французский. Химик такой был, помнишь со школы?.. У профессора дома угощался. В честь книжки.
— Ишь ты…
— Все интересовались, есть ли еще такие книжки, — делился впечатлениями Сидоров, — я говорю: навалом. А какие? — спрашивают. А я говорю: не помню… А он мне: во, темнила, настоящий делец, на большом крючке нас держит… А я и честно не помню.
— Ты бы прочел парочку-троечку для приличия, — предложила жена, — умное словцо ввернуть — оно всегда производит…
С этого дня Коля Сидоров пошел нарасхват. Наносил визиты, угощался коньячком и кофе, встревал в умные разговоры. Домой к себе не водил. Во-первых, дома выпить нечего, а во-вторых, Лида… Мужика своего она никогда не ценила. От нее уважения к личности не жди. Да она лучше поперхнется три раза, чем мужа своего по имени-отчеству, как люди, назовет.
Брал Коля ее разок к одному доценту — только сраму хлебнул. Люди о течениях современного духа рассуждают, а она обои щупает. У людей положительный идеал на уме, а ее в санузле от новинки — биде — бульдозером не оторвешь. Вещистка! Яркая представительница проживающей среди нас тихой сапой потребительской прослойки!
Но вот однажды Колина лафа разом кончилась. Загнал он последнюю книжку из полученного наследства и в один момент перестал быть интересным человеком.
Конечно, Сидорову очень хотелось продлить светлую полосу своей жизни, но где люди достают такие интересные книги, он не знал.
Наконец, четырнадцатого в среду он снова спустился во двор и сел за домино.
Через некоторое время форточка на четвертом этаже отворилась, и в ней замаячил седой парик:
— Сидоров, вынеси мусор!
Круг замкнулся.
ШКАФ С СЮРПРИЗОМ
По громадному знакомству, через четыре звонка на пятый, Лида Сидорова достала этот гарнитур. Редкостный гарнитур!
В магазин такие вещи не поступают, так она вырвала его прямо с фабрики.
Очень уж хотелось ей сюрприз мужу сделать, пока он в командировку ездил. У него деньжата на машину отложены, а этого гарнитурчика он уж никак не ожидает. Приедет — ахнет…
