Гена сидел сзади, молчал и не пел, когда все пели. Автобус все петлял: то перелесками, то полями, то проезжал мимо каких-то небольших деревушек. Наконец остановился у обочины дороги.
- Выходите! - закричал водитель через перегородку. Все обрадовались, заговорили, загалдели опять, стали
выходить из автобуса, разминая ноги. Водитель развернул автобус и уехал.
- За аппаратурой и съемочной группой поехал,- сказала женщина, занимающаяся массовкой.
Все стали оглядываться. Слева зеленели стройными рядами какие-то посевы, а справа было поле, заставленное копнами сена, вдали стояли скирды, а на переднем плане -несколько телег, тоже нагруженных сеном.
- Отдыхайте пока,- сказал помрежиссера.- Вторым рейсом аппаратура придет и реквизит.
Массовка рассыпалась - кто к одной, кто к другой копне направились. Солнце вошло в силу, а спрятаться, по сути, некуда было, разве что под телегами, но эти укромные уголки Сережа проморгал, все телеги и холодок за ними и под ними в одну минуту были абонированы. Сережа выбрал копну повыше.
- Йот здесь схоронимся,- сказал, слегка разбрасывая сено и делая углубление сбоку копны.
Все трое забрались в сено. Света оказалась посредине парней. Сверху как навес образовался: мягко, аромат необыкновенный, колется только немного. Солнце не достает, Сережка знал, с какой стороны копну разворошить. Хорошо!
- Эх, поспать бы,- сказал Гена.- Красота какая!
Небо было чистое-чистое, ни облачка. Сначала перебрасывались ничего не значащими фразами, ждали: вот-вот опять автобус подойдет, но его все не было.
Может, авария произошла,- предположил Гена.
Очень даже может быть,- отозвался Сергей.- Свет, расскажи нам что-нибудь.
Почему все я да я, а вы ничего не рассказываете.
Мы не умеем, а у тебя так здорово получается,- польстил Сережа.
Ладно. Знаете, что я вам расскажу, как я у Евгения Матвеева в фильме "Любовь земная" в эпизод попала.
Давай рассказывай, как раз к месту.
Поэтому и вспомнилось. Ну, слушайте. Было это в году, летом, было мне тогда... ну, короче, была я намного моложе. Работала я в то время через день: день работаю, день отдыхаю, и вот, в свободные дни стала я ездить на киностудии московские, дабы малость подработать - в массовках участвовала. В каких только фильмах не снималась - ни в одном себя не видела. Вот так же - целый день сидишь, ждешь, когда все готово будет, потом пять минут съемка, талон сунули в руки - и привет. Во всех массовках меня на первый план суют, а толку никакого. Как правило, или этот кусочек вырезают из фильма при рабочих просмотрах, как абсолютно ненужный, или фильм вообще на экран не выходит. Такая мне "везуха" была. Зачем эти массовки организовывали - не знаю, наверное, чтобы деньги, выделяемые на фильм, потратить полностью, чтобы на следующий фильм меньше не дали. Но мне это присутствие на экране не очень нужно было, талончик к талончику - какая никакая сумма, что-то купить можно. Массовки все больше на натуре снимали, то есть, на природе, а точнее: не в помещении. То в какое-нибудь здание раз пять-шесть заходим, то из автобуса выходим, то на остановке стоим, то на концерте сидим и одну и ту же песню несколько раз слушаем, но всякий раз съемки короткие, а день потерян.
А в этот раз нужна была очень маленькая массовка, буквально несколько человек записали, видно, так, на всякий пожарный случай, для подстраховки, потому что снимался кусок фильма с главными героями. В павильоне снимался. Декорации были построены: кусок комнаты -приемная секретаря обкома, из одной двери один герой должен выходить, в другую - другой герои входить. Две стены для этих дверей построили, а две другие - открытые, то есть совсем стен нет, оттуда кинокамера наезжает. Матвеев гонит кадр за кадром. Себя с первого дубля снимает: сядет на скамейку, голову опустит и минуты три в роль входит, потом говорит: "Мотор" - и с первого дубля кадр готов. Одет в светлую полосатую рубаху, сверху -пиджак, брюки, в сапоги заправленные. А мы с одной девчонкой, Галкой ее звали, мы там с ней познакомились, стоим у края декорации, смотрим, как снимают. Один кадр отсняли, перед другим - маленький перерывчик для переориентации. Вот тут нас Евгений Семенович заметил, подходит и спрашивает, молодцевато усы подкручивая: "Ну как я, девочки?" - "Ой, великолепно, Евгений Семенович,-говорит Галка.- Играете так здорово".- "А вы из массовки?"
- "А мы из массовки".
Евгений Семенович опять усы подкрутил, потом отступил немного, по голенищам сапог рукой хлопнул, другую за голову закинул и этаким гоголем перед нами прошелся. Мы в ладоши захлопали. Он опять к нам подошел: "Хотите, девочки, я вам в кадре, который после большого перерыва снимать будем, эпизод придумаю?"
Ой, придумайте, Евгении Семенович,- говорим мы с Галкой в один голос. "Заметано, готовьтесь. Как вас зовут?"
- спрашивает. "Меня - Галя",- "А меня - Света",- "Ну вот и познакомились. Инна Михайловна,- окликнул он женщину. - После большого перерыва загримируйте этих девочек, я их в эпизод возьму .
Мы с Галкой и поверили, и не поверили, но всерьез не приняли. Никто нас ни в костюмерную, ни в гримерную не позвал. Перерыв кончился. Опять операторы встали за свои камеры, мы с Галкой возле конца стенки пристроились. Евгений Семенович пришел, глянул в нашу сторону и строго говорит Инне Михайловне: "Это что такое? Я же сказал, что этих девочек в кадр беру, почему они не одеты и не загримированы? Инна Михайловна, одеть и загримировать, пока Юра не пришел". Инна Михайловна -к нам: "Идемте, девочки",- и повела нас сначала в костюмерную - одела нас соответственно, меня - в желтое платье в мелкий цветочек, а Галку - в белую блузку с черной юбкой, потом в гримерную повела. Там нам кудри размочили, краску с губ убрали, полосочки над глазами -тоже и густо пудрой обсыпали - под загар, как сегодня.
Ой,- перебил ее Сережа,- а на тебе уж - никакого загара, все впиталось, ничего не осталось, опять блондинкой стала.
Еще бы,- заметила Света.- Если столько ждать, да в самую жару, тут и от человека может ничего не остаться. Есть хочется уже, у нас сейчас обед начинается.
