Возможно, наша регистрация брака произошла слишком быстро, но это все равно кажется правильным.

Его рука перекинута через мой живот, а лицо зарыто между моих грудей. Он не менял своего положения в течение всей ночи. Я уже замечала это за ним раньше. Он очень спокойный человек. Как будто он осознает свои движения даже во сне.

Кирилл, самый холодный, самый загадочный человек, которого я знаю, но прямо сейчас? Он кажется мне самым близким человеком, который у меня был после смерти моей семьи.

Я провожу пальцами по его волосам и замираю, когда вижу, как блестит камень в тусклом свете.

Мы женаты.

Этот невозможный человек теперь мой муж. Не Кристины.

Мой.

Я целую его в макушку, мои губы задерживаются там на секунду дольше, чем нужно. Смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к этому чувству?

Кирилл может показаться слишком собственническим по отношению ко мне, но я ещё хуже. Я не могу смириться с тем, что увижу его с другой женщиной, если бы он действительно согласиться на этот брак, вероятность того, что я стану токсичной и каким-то образом разрушу эту свадьбу, была бы высока.

Я не из тех женщин, которые отступают с достоинством. Я бы прокляла его и её навечно, даже из могилы.

К счастью, сейчас ничего этого не произойдёт.

Но я также не уверена, как мы будем двигаться дальше. Или как ему удалось разорвать помолвку, не огорчив Игоря, и не проявив неуважения к самому Пахану.

А как насчёт его амбиций добраться до вершины, проблемы с Хуаном и…

— Ммм, — он прижимается лицом к моей груди, возбуждая мои соски. — Я думаю, что нашёл свой любимый способ просыпаться.

И мне кажется, я влюблена в его сонный, хрипловатый голос.

Кирилл отрывает лицо от моей груди, его светлые глаза слипаются от сна, и затем происходит то, чего я никогда раньше не видела.

Он улыбается. Это не ухмылка и не оскал. Это искренняя широкая улыбка, от которой у меня чуть не останавливается сердце.

— Доброе утро, жена.

— Д-доброе утро, — шепчу я, заикаясь, как идиотка. — Муж.

Это действительно вредно для моего рассудка, когда он делает такие неожиданные вещи.

— Совершенно верно, твой муж. Теперь ты миссис Морозова, — он делает паузу. — Единственным недостатком этого является то, что ты носишь тот же титул, что и моя мать.

— Я могу жить с этим.

— Иванова, да? — он ложится на спину рядом со мной и пристально смотрит на меня. — Что там за история?

Я сглатываю.

— Эта фамилия тебе ни о чём не говорит?

— Не особенно. А что должна?

Дыхание слетает с моих губ. Я знала, что он не имеет никакого отношения к смерти моей семьи.

— Я думаю, что нет.

— Ты собираешься сказать мне, почему ты скрываешь свою личность?

Я прикусываю нижнюю губу. Нет никаких причин, почему я не должна ему рассказать. В конце концов, он уже знает мою фамилию, так что может проследить мою историю.

Кроме того, теперь мы женаты, а это приходит с взаимным доверием. Поэтому я перекатываюсь на бок и смотрю на него.

— Помнишь, я говорила тебе, что моя семья была влиятельной, но потом мы обанкротились?

Он кивает:

— Я полагаю, что это либо не вся история, либо прикрытие.

— Да. Мы действительно были влиятельны, но на самом деле не обанкротились. На нас напали в нашем загородном доме солдаты из армии, — у меня дрожат губы, когда события того дня прокручиваются в моей голове. — Мы все собирались на обед в день Рождества, когда они ворвались средь бела дня и открыли огонь по всем, не щадя женщин, детей и даже младенцев. Мои кузены толкнули меня под стол, и они заплатили своей жизнью за это.

Слезы текут по моим щекам, и Кирилл проводит большим пальцем под моими глазами, вытирая их.

— Я потеряла своих родителей и ещё десять членов моей семьи. И своего брата тоже. Мы так и не нашли его тело, но прошли годы, а мне так и не удалось его найти. Мне было... шестнадцать в то время. Мне сейчас уже больше двадцати двух, и я начинаю думать, что он умер где-то в другом месте.

— Кто это «мы»?

— Что?

— Ты сказала, что мы так и не нашли его тело. Есть ли другие выжившие?

Черт. Конечно, Кирилл всегда уделяет такое пристальное внимание деталям.

— Мой дядя, бабушка и самый младший кузен, были единственными выжившими, но нам пришлось жить в бегах, потому что те, кто напал на нас, не успокоятся, пока не уничтожат нас всех.

— Так вот почему ты притворялась мужчиной?

Я киваю.

— Наше убежище было обнаружено, когда мне было около восемнадцати, и меня сразу узнали, вероятно, потому что я так похожа на свою мать. Поэтому после того, как они узнали, что я могу быть единственной выжившей, эти люди разместили моё изображение повсюду на своих внутренних серверах, и моя жизнь была в опасности, поэтому я инсценировала свою смерть, переоделась в мужчину и вступила в армию.

— Чтобы найти людей, стоящих за нападением.

— Откуда... ты это знаешь?

— Это имеет смысл, поскольку ты сказала, что люди, которые напали на вас, были солдатами.

— Это было похоже на преднамеренную зачистку, — я прислоняюсь щекой к его руке, пока он продолжает вытирать мои слезы. — Я все ещё не понимаю, почему. Мы были богаты, но не были замешаны ни в чем сомнительном. Или, по крайней мере, я так не думала.

— А теперь уже нет?

— В то время я была слишком молода, поэтому не вникала в дела нашей семьи. Я думала, что вся безопасность, которую мы обеспечивали, когда выходили на улицу, была частью нашего богатого статуса, но теперь я уверена, что это было нечто большее. Мой дядя что-то скрывает от меня, потому что, несмотря на то, что удар был нанесён изнутри армии, они были всего лишь солдатами и следовали приказу. Фактическим вдохновителем может быть…твой отец.

Он на мгновение замолкает, поглаживая меня по щеке.

— Роман?

— Я ... видела его в нашем главном доме за несколько дней до нападения, а затем ещё раз перед тем последним заданием Спецназа.

— Хм. Так вот почему ты последовала за мной в Нью-Йорк и была странно расстроена, когда он умер.

— Да... — я замолкаю, а затем выпаливаю: — Но это было только в начале. Я хотела поискать информацию, но на самом деле ничего не нашла, и мне так понравилось быть с тобой.… Клянусь, я не шпионила за тобой.

— Здесь не за чем шпионить. Я понятия не имею, какого черта Роман делал с твоей семьёй, и он не оставил никаких записей, что опять же странно, поскольку он оставил записи обо всем.

— О, — мои плечи горбятся. Так что это ещё один тупик.

— Однако, если Роман был вовлечён, это, вероятно, было связано с неверным ходом главы твоей семьи. Сильной стороной моего отца были интеллектуальные игры и чистый саботаж. Это единственный способ, которым ему удалось добраться до вершины и заставить кого-то вроде Юлии выйти за него замуж, — он нежно гладит меня по щеке, даже с любовью. — Я попробую разобраться с этим.

— Ты... сделаешь это?

— Ты моя жена. Твои проблемы теперь мои.

Я не думала, что когда-нибудь влюблюсь сильнее, но я просто продолжаю влюбляться в этого мужчину снова и снова.

Конечно, он не имеет никакого отношения к тому, что произошло. Он даже не знал, что его отец был связан с моей семьёй.

Я хватаю его за руку и целую тыльную сторону ладони.

— Благодарю тебя.

— Не стоит благодарить меня.

Я медленно сажусь и смотрю на него сверху вниз, затем прикусываю нижнюю губу.

— Что нам теперь делать? Должна ли я вернуться к тому, чтобы быть твоим телохранителем перед остальными или…что именно?

Кирилл садится рядом со мной.

— Ты хочешь быть мужчиной до конца своей жизни?

— Нет, но я также не хочу подвергать опасности твоё положение.

— В таком случае, у меня есть идеальное решение для этой ситуации. Ты скажешь всем, что уезжаешь, а потом переедешь в коттедж, которым я владею в горах. После того, как я закончу здесь дела, я верну тебя как свою жену. Это займёт у меня около шести месяцев.