– Только не реви. Терпеть ненавижу женские слезы. Да и кто им поверит. Все знают, что старшая дочь Сойелов задира и грубиянка.
Слёзы мгновенно высохли. Привыкшая к подобным хамствам в свой адрес я отреагировала как всегда – разозлилась. Медленно развернулась, потому как в подобном платье это довольно тяжелое занятие, и посмотрела на говорившего.
– Отвратное платье! И что за бабские украшения на тебе?
– Вас!
Все же, мама научила быть леди, вот я и решила, указать стоящему передо мной мальчишке его место.
– Хорошо. – тут же согласился неизвестный мне гость. – На Вас бабские украшения. Долой! – И прежде чем, пребывающая в шоке я, что-либо успела осознать, на мою шею легли теплые руки и, расстегнув колье бабушки, бросили его на низкий стол. – А это необходимо приподнять. – те же тёплые руки, приподняли, опущенные матерью рукава, и скрыли плечи. Но самое дикое произошло, когда эта, не побоюсь этого слова, сволочь, опустила руку к моей груди и одним резким движением, подтянуло мой спасительный платок, прикрыв оголенные участки тела.
Моя ладонь пошла в атаку еще до того, как было принято осознанное решение. Но прежде чем рука коснулась щеки противника, кисть была перехвачена и серо-синие, как небо перед грозой, глаза вперились в мои голубые, а пухлые губы ухмыльнулись, прежде чем произнести.
– Нет, малявка! Не стоит будить зверя.
– Щеночка, что ли?!
Леди быть не получается, да и не заслуживает эта мерзость воспитанного отношения.
– Мерзкая сволочь. – почти прошипела.
– Сколько злобы… – уже в голос смеялся этот урод.
– Мой жених отрубит тебе голову! – бросила я от безысходности, прекрасно осознавая, что Герцог Лунгри, вряд ли, станет защищать свою без пяти минут невесту.
– Не думаю.
Эта сволочь даже не повела бровью, и, развернувшись вышла из холла в сторону кухни, засунув руки в карманы прямых синих брюк.
Меня переполняла ярость, и казалось, что все вокруг должно быть поглощено алло-красным столбом пламени, который извергается из глубины моего сердца. Но пламени не было, земля под ногами не разошлась трещинами. И не поглотила очередного невоспитанного обидчика. А все, потому что, моя семья потеряла богатство, и идёт на поводу у общества. Меня защитить, не кому.
За окном продолжало сиять солнце, лучи которого согревали мое тело. Птицы распевали летние песни любви, а в саду, все еще, ждет жених, с которым предстоит познакомиться.
Я расправила плечи и высоко подняла голову. Нет, не позволю ещё одному грубияну сломить себя. Соседи, родственники, те, кто когда-то являлись друзьями нашей семьи, уже давно убили во мне слабую девчонку. Больше никто не сможет заставить меня бояться. Больше не будет краснеющего лица, когда меня осуждают за деяния моего отца. Больше не будет опущенных от стыда глаз. Не позволю никому! Никогда! Нужно быть глухой, буду глухой. Надо стать слепой, ослепну. Надо закрыть рот – закрою. Пусть все видят ту, которую хотят видеть, и не ведают той, кем я, в действительности, являюсь.
Руками, придерживая подол платья, я вышла на лужайку. От яркого солнца, сначала все присутствующие были лишь расплывчатыми фигурами, но по мере приближения, я начала различать лица, на которых расположились широкие лживые улыбки, с нотками презрения во взгляде. И я вспомнила, что тоже должна улыбаться.
– Амелия, ты так выросла. И не скажешь, что еще пару лет назад лазала по деревьям.
Хотелось сказать, что ещё неделю назад я с братьями, ночью, воровала яблоки у них во дворе. Но вместо этого, широко улыбнувшись проговорила.
– Благодарю, графиня Ниата. Как поживает Арен? Я слышала, он ездил отдыхать на источники.
Женщину передернуло, но, к ее чести, лицо осталось таким же сияющим от счастья. Все знали, что ее сынок попортил несколько деревенских простушек. И одна из них понесла. А молодой человек, чистая душа, решил признать свои ошибки, остепениться и предложил ее батеньке свадьбу сыграть. Когда леди Ниата узнала об этом, устроила такой скандал, каких мир не видывал. Простушку с отцом изгнали, сына заперли в доме. Затем сослали к дяде в столицу на «исправление», а на самом же деле отправили в загул. Потому как младший брат леди, отъявленный повеса. Ну, и от непродолжительной, но насыщенной жизни в большом городе, молодой человек подцепил всякой дряни. Его переправили в лучшую лечебницу. Соседям же объявили, что мальчик устал от тяжкой работы с дядей на монаршую особу, и ему выделили отдых на источниках. Именно этой, официальной версии, придерживались все.
– Да, дорогая, – сквозь зубы, с все той же, яркой улыбкой, процедила женщина, кладя свою тяжелую длань на мои, не совсем хрупкие, плечи. – он, все еще, на источниках. Восстанавливается после помощи дяде.
– Ох, эти царские указы. – Я незаметно отняла руку, понимаю, что синяков не избежать, и крепко сжала ладонь, в жесте поддержки. – Все же хорошо, что он помог графу Нуар. Представить не могу, как тяжело приходиться Вашему брату, выполнять все капризы наших правителей.
Женщине польстила мое участие, а ее натянутый оскал и злой взгляд превратились в подобие улыбки. Но, лишь, подобие.
– Твоя помолвка, у всех на устах, девочка моя. Это ж надо было урвать такой лакомый кусочек. – Я подумала, что леди говорит обо мне, употребляя фразу “лакомый кусочек”, и слегка смутилась. Но меня, быстро, спустили с небес на землю. – Одна из самых богатых семей столицы. Герцоги, приближенные к короне. Поговаривают, что отец семейства, бастард бывшего короля, то есть, брат нынешнего. Вот же повезло Вашей семье.
– Да. – протянула я, – повезло.
Отлично, получается, с сегодняшнего дня, у двора появиться новая история о том, как одна отчаявшаяся семья смогла заполучить в будущие родственники богатейших особ. Да еще и кровных родственников самого правителя. Я тяжело вздохнула. Ну почему же мне так не везет? Неужели не могли подыскать мне простого барона? Зачем все усложнять? Появилось острое желание сбежать с приема, к моему любимому озеру, и окунуться в холодные воды источника.
– Амелия, деточка, подойди ко мне.
Голос матери выдернул из мечтаний об исцеляющем одиночестве, и вернул в ужасную реальность. В этой самой реальности, мне предстояло весь день ходить с неестественно широкой улыбкой, мягким голосом, и нежным взором.
Когда солнце начало клониться к горизонту, нас пригласили к огромной золотой арке, под которой и должно было состояться обручение. Мой будущий муж стоял в бело – золотом облачении, с идеально прямой осанкой, и смотрел прямо перед собой, как и полагается. Я старалась идти в алтарю с низко опущенной головой. Правда это не мешало мне, исподтишка, изучить суженного.
Он был хорош. Высокий, широкоплечий, статный, с красивыми, длинными ресницами, за которыми скрывались черные глаза. Я знала, что супруг старше меня на пять лет, но не думала, что он так сильно отличается от известных мне шестнадцатилетних мальчиков. Этот, больше походил на мужчину.
И я вспомнила, что в отличии от удачливой меня, ему досталась, пухлая, несуразная, страшненькая невеста. Неожиданно для самой себя, захотелось выглядеть как соседские девушки. Стать немного изящнее, слегка выше, иметь тонкий стан и красивые изгибы тела, пухлые губы и золотые лоснящиеся волосы. Но у меня всего этого не было.
Дойдя до жениха, я встала напротив него, и подняла глаза. Каким же было мое удивление, когда за спиной будущего супруга, я увидела сволочь, с серо-синими глазами, в синем облачении. Мои руки сами собой сжались в кулаки, тогда как глаза противника хитро сверкнули. Снова появилось острое желание заехать по этой ухмыляющейся морде, кулаком. Но я не могла. “Леди не подобает участвовать в драках” – повторяла мать.
Герцог Арат кивнул мне, снисходительно улыбнулся, и повернувшись к тому, от кого кровь закипала, что-то шепнул. Немного кудрявая, рыжевато-каштановая голова кивнула в ответ.
– Предлагаю начать. Сегодня будет сокращенная версия. – Сказал муж моей тети, который был выбран в качестве старшего от нашей семьи. У отца не было братьев, поэтому муж его старшей сестры был самым подходящим кандидатом. Тем более, он единственный кто не осудил отца. В каком-то смысле, дядя Эдвин стал голосом разума среди сходившего с ума семейства Сойел. Когда мать с отцом ругались, и она грозилась уйти, оставить его со всем тем, что он натворил, именно дядя Эдвин отговорил ее. Когда отец, чуть было не повесился в сарае, желая таким способом смыть позор с семьи, именно дядя Эдвин, нашел его, дергающимся в петле, и уже изрядно посиневшим. А после наругал его за малодушие, и приказал не сдаваться. Не один день понадобиться, чтобы рассказать все те случаи, когда добрый, на первый взгляд глупый, но очень дальновидный дядя, выручал нашу семью. Даже мой брак, с красавцем – богачом, организовал именно он. Одному Богу известно, как дяде это удалось.
