Но двери уже закрылись за ним.

Всю ночь я не находила себе места, думала, что же они сделают со мной. И вот наконец наступило утро. Это я узнала по часам на мониторе, к которому была подключена. В холодном поту я слушала приближающиеся по коридору шаги. Сердце начало бешено колотиться, глаза заволокло дымкой.

В палату вошел все тот же человек и предложил мне помочь одеться. Он положил на койку какое-то жалкое подобие больничного халата.

– Я сама.

Он отвернулся.

– Куда вы меня поведете?

– В центральный штаб.

– Зачем?

– Вас там очень хотят видеть.

– А до штаба далеко?

– Не беспокойтесь, я отвезу вас на инвалидной коляске, ваши мышцы сильно атрофировались за время пребывания здесь.

– Нет, я пойду сама.

Но после пары неудачных попыток пришлось согласиться на его средство передвижения.

Мы ехали по пустым коридорам, минуя их друг за другом, и в моем сознании все они слились в один длинный тоннель… тоннель в никуда. И вот наконец мы в просторном отсеке с сотнями мониторов, которые были развешены вдоль черных стен. На экранах виднелись ангары с бесконечными рядами капсул, какие-то технические помещения, больничные палаты и вполне обитаемые комнаты.

– Кто здесь живет?

– Вы очень любопытная. Здесь живут избранные.

– Кто решил, что они избранные?

– Я.

Из дальнего угла ко мне направлялся мужчина. Тонкие черты лица, прищуренные глаза, поджатые губы, волосы почти до плеч. На нем был фиолетовый бархатный костюм и белая рубашка, а в руках трость бежевого цвета, словно сделанная из кости.

– Кто вы?

– Я здесь – все!

– То есть кто-то здесь живет как нормальный человек, а кто-то гниет в капсулах?

– Да, совершенно верно. Но все же немного не так. Я добровольно вышел из анабиоза со своими доверенными людьми, чтобы сохранить покой граждан. Мы осознанно сокращаем продолжительность своей жизни. И все ради вас, ради моих подданных.

– Даже если вы считаете, что живете полноценной жизнью, поверьте, здесь в бункере вы просто прожигаете ее впустую. Вы не видите солнца, а значит, все это зря!

– Солнечный ультрафиолет приносит очень много вреда, а мы максимально исключаем факторы риска. Смерть – это развлечение для людишек наверху, а мы здесь пытаемся победить ее.

– Но ведь это невозможно.

– Для большинства людей да, но не для меня.

– Вы не Господь Бог.

– Но я все же что-то предпринимаю и, поверь, добился немалых результатов.

В этот момент ко мне медленно приблизились два санитара в белых халатах.

– Что, что вы хотите сделать со мной?

– Вернуть тебя в первоначальное состояние.

– Нет, лучше убейте меня. Только не это! Не вводите меня в анабиоз, умоляю. Я не хочу, не хочу…

– Это уже не тебе решать.

– Лучше утилизируйте меня, чтобы я зря не тратила ваши энергоресурсы.

– Я здесь решаю, кто умрет, а кто останется жить. Ты мне нужна.

– Что? Зачем?! Зачем я нужна вам? Какой от меня толк? Скажите, что вы хотите со мной сделать?

– Как много вопросов. Как много бессмысленных, глупых вопросов, которые для тебя уже ничего не решат. Уберите ее и сделайте то, что я вам приказал. Хотя… Хотя нет, оставьте ее. Давно я так не тешился. Здесь уже никого ничем не удивишь. Пожалуй, я расскажу тебе все. Я так давно не видел искреннего изумления, страха и гнева на чьем-нибудь лице. Пристегните ее к креслу. Наша безопасность превыше всего. Здесь я решаю, когда и кто нужен, а кто нет. Кому жить, а кого принести в жертву ради нашего идеального общества.

– Идеального общества? Это совсем не те принципы, с которыми мы входили в анабиоз.

– О, да ты и вправду дочь своего отца. Возможно, его величайший ум тебе и не передался, но его нескончаемое любопытство налицо.

– Вы знали моего отца?

– Конечно, мы же вместе все это начинали. Но его сгубила глупая сентиментальность. А я, как видишь, сделал правильный выбор. Хотя без его разработок всего этого, возможно, и не было бы. Я создал эту империю, и я здесь решаю все.

– О чем вы говорите? И о каких жертвах идет речь?

– Для того, чтобы существовать, мне и моим приближенным постоянно нужны донорские органы. И люди, находящиеся в анабиозе, прекрасно сохраняют их для нас.

– Что? Вы консервируете людей на органы? Сами живете полноценной жизнью, а они ждут, когда их прирежут как баранов?

– Ну, не все так трагично. Они пошли на это добровольно. Живя так, можно и не заметить, как отправишься в небытие. Им все равно.

– Живя? Это не жизнь, это медленная смерть!

– Видишь, ты тоже поняла это, и я понял, правда не сразу. Но люди сами пошли на бойню, словно скот.

– Их же обманули! Вы их обманули, вы нас обманули своими сладкими речами, обещаниями вечной жизни. Вы создали не идеальное общество, а скотобойню. Как вы могли? Как?

– Твой отец тоже понял, к чему приведут его разработки. И в последний момент отказался входить в анабиоз. Он умолял меня прекратить все это. Но было уже слишком поздно, да и его любимая дочь очень хотела обрести вечную жизнь. Времени искать другой путь уже не было… Мне пришлось подсадить этот вирус твоей маме, чтобы занять мозг ее мужа другими проблемами.

– Что? Ненавижу вас! Убийца! Ненавижу!

Я почувствовала резкий укол в предплечье, и глаза заволокла белая пелена. Похоже, это конец, и скоро наступит полная тьма.

Затем какие-то просветления кусками стали появляться в моем сознании, серо-белые обрывки. Сколько прошло времени? Что со мной? Но никого осознания не приходило. Опять тьма. Наконец туман рассеялся, и я увидела белый лист и абсолютно ничего больше. Неужели они ввели меня в анабиоз и из кибермоделей оставили мне только чистый лист? Так можно сойти с ума за пару-тройку дней! Но мне еще оставили осознание того, кто я, и вроде бы оставили мои воспоминания. Но мои ли они на самом деле?

Так, нужно сосредоточиться. Привести мысли в порядок. Я человек, я дочь своего отца, я женщина, любящая женщина. И что мне теперь с этим делать? В моем симуляторе – только белый лист, наверное, меня не планируют выводить из этого состояния. Что же делать? Ты дочь своего отца, думай, думай, твой отец обязательно что-нибудь придумал бы!!!

Вдруг я почувствовала дискомфорт и жжение, а мои уши пронзил невыносимый назойливый звук. Я даже не слышала его, а чувствовала, и он становился все сильнее. Вскоре я едва могла это терпеть. Что они со мной делают? Уничтожают мой мозг?

Я увидела маленькую брешь в белом листе, а за ней… что это? Крышка капсулы? Опять, опять отказала система? Или это чей-то злой сценарий? Не узнаю, пока не попробую. И вдруг память вернула меня в мой первый сбой системы. Там тоже был этот звук, и он был невыносимым. Что же это? Но сейчас не до вопросов, нужно выбираться. Или в очередной раз потешить сценаристов своим новым побегом? Без разницы, пытаться нужно всегда.

Но все оказалось не так просто. Из последних сил я шарила онемевшими пальцами вокруг себя в поисках края капсулы. Наконец я смогла подтянуться, и яркий свет снова ослепил меня. Ничего не видя, я пыталась перевалиться через бортик, наконец плюхнулась на пол и, цепляясь за какие-то выступы, тяжело дыша, поползла. Немного привыкнув к свету, я наметила себе путь к выходу. Пытаясь встать, вновь падая, вся мокрая от раствора, на коленях, через боль я ползла вперед. Вот заветная панель, кнопка открытия. Зря они не стерли мне память. Или все-таки не зря? Наверное, я не так долго пробыла в анабиозе, мое тело начинало слушаться, легкие вовсю дышали, а мозг вновь и вновь прокручивал воспоминания. Преодолевая, возможно, очень медленно, длинные ангары, я продолжала двигаться вперед. Свет нервно мерцал, пол был очень холодным, а сил становилось все меньше. Вдруг я услышала шум позади и, едва повернув голову, увидела тех же медбратьев в белых халатах. Нет, только не сейчас! Слишком много пройдено, слишком много увидено и слишком много осознано, чтобы сдаться. Хотя если это чей-то злой план, то сейчас самое время прекратить этот балаган.