О нет, это не касалось умения направлять Единую Силу. Их внесли в книгу послушниц в один и тот же день, и в обучении работе с Силой девочки двигались почти локоть к локтю, вплоть до того, что прошли испытания на Принятую также в один день. Морейн, однако, получила образование, приличествующее благородной девице: взять хотя бы историю или Древнее Наречие, на котором она говорила и читала настолько хорошо, что ей позволили пропускать занятия по этому предмету. Суан же, дочь тайренского рыбака, прибыла в Башню, едва умея читать и считать, но она впитывала знания, как песок впитывает воду. Сейчас уже она обучала послушниц Древнему Наречию – во всяком случае, начальные классы.

Суан Санчей ставили в пример всем послушницам: мол, вот, к чему они должны стремиться. Ну, говоря по правде, их обеих ставили в пример. Кроме них, лишь одна послушница сумела закончить обучение всего за три года. Элайда а’Ройхан, которую Морейн и Суан ненавидели, и Принятой пробыла также всего лишь три года – еще один рекорд. Но вполне возможно, они смогут сравняться с ней и в этом. Морейн слишком хорошо сознавала собственные недостатки, но считала, что из Суан получится превосходная Айз Седай.

Морейн открыла рот, чтобы шепнуть, что терпение предназначено для камней, но тут ветер сотряс оконные переплеты, и еще один порыв ледяного воздуха обжег ей спину. Платье защищало от холода ничуть не лучше, чем если бы она стояла тут в одной сорочке. Вместо того чтобы прошептать то, что собиралась, девушка лишь громко охнула.

Тамра повернула голову к окнам, однако не из-за Морейн. Ветер неожиданно донес звук далеких труб – десятков труб. Нет – сотен! Чтобы звук труб услышали здесь, внутри Башни, их должно быть сотни. А они звучали и звучали, один клич накатывался на другой. Что бы ни послужило этому причиной, случилось что-то важное. Амерлин резко захлопнула лежавшую перед ней папку.

– Морейн, сходи узнать, нет ли вестей с поля боя, – Тамра произнесла это ровным голосом, но в нем слышалось едва различимое напряжение, какая-то резкость. – Суан, сделай нам чай. И побыстрее, дитя мое.

Морейн моргнула. Амерлин действительно была обеспокоена. Но остается только одно.

– Как прикажете, Мать, – не колеблясь, откликнулись Морейн и Суан в один голос, приседая в глубоком реверансе, и направились к двери рядом с камином, которая вела в переднюю. На столике у двери на плетеном подносе стоял серебряный чайник с золотой гравировкой, чайница, блюдце с медом, молочник и большой графин с водой. Вся утварь была серебряной. На втором подносе находились чашки из нежно-зеленого фарфора работы Ата’ан Миэйр. Морейн ощутила легкое покалывание по всему телу, когда Суан открыла себя для Источника и обняла саидар, женскую половину Силы. Девушку теперь окружало сияние, но видеть его могла лишь женщина, обладающая способностью направлять. Обычно пользоваться Силой для повседневных дел запрещалось, однако Амерлин велела приготовить чай быстро. Суан проворно сплела тонкую прядь Огня, чтобы вскипятить воду в чайнике. Ни Тамра, ни Гайтара не сказали ни слова, чтобы остановить ее.

Передняя комната перед покоями Амерлин была невелика, поскольку была предназначена для того, чтобы вместить небольшое количество посетителей, которые ожидали пока о них доложат. С делегациями Амерлин встречалась не в личных покоях, а в одном из залов для аудиенций или в кабинете, который скрывался за следующей дверью. Из-за того что в переднюю выходила одна из стен камина из гостиной, тут было почти тепло. Здесь стоял одинокий стул, украшенный незатейливой резьбой, но широкий и массивный. Несмотря на свою тяжесть, стул был придвинут поближе к одному из стоячих позолоченных светильников, чтобы Элин Варрел, худощавой послушнице-дежурной, было светлее читать. Сидевшая спиной к двери гостиной и увлеченная чтением книги в деревянном переплете девушка не слышала, как, мягко ступая по украшенному бахромой ковру, к ней подошла Морейн.

Элин должна была почувствовать присутствие Морейн еще до того, как та приблизилась и заглянула ей через плечо. Элин была уже далеко не ребенком – семь лет она проходила в послушницах, а в Башню пришла в восемнадцать, – но всех послушниц, вне зависимости от возраста, называли «дитя». Кстати, Айз Седай называли Принятых точно так же. Морейн ощутила ее способность направлять Силу сразу же, как только вошла в комнату. И Элин на таком расстоянии, разумеется, тоже должна была ощутить присутствие девушки. Одна женщина, умеющая направлять, никогда не сможет подойти к другой незамеченной. Если последняя, конечно, достаточно внимательна.

Взглянув поверх плеча Элин, Морейн моментально узнала книгу: «Пылкие сердца», сборник любовных историй. Библиотека Башни была самой обширной в известном мире; в ней содержались экземпляры чуть ли не всех когда-либо напечатанных книг, но эта книга была совсем неподходящей для послушницы. Принятым делали некоторые послабления, – потому что дойдя до этого статуса они уже понимали, что если выйдут замуж, то им предстоит увидеть, как их муж старится и умирает, как старятся и умирают их дети, и дети их детей, и дети их внуков, в то время как сами они нисколько не меняются, – но послушниц попросту втихомолку отвлекали от мыслей о мужчинах и любви и держали в полной изоляции от мужского общества. Послушнице нельзя предпринимать попытки к бегству, чтобы выйти замуж или, еще хуже, зачать ребенка. Обучение послушниц было намеренно жестким – если женщине суждено сломаться, то пусть это произойдет, когда она будет еще послушницей, а не сестрой. Быть Айз Седай и без того нелегкий труд, а если прибавить к этому еще и ребенка, то этот труд станет и вовсе непосильным.

– Тебе следует найти для себя более подходящее чтение, Элин, – ровным голосом произнесла Морейн. – И уделять больше внимания своим обязанностям.

Еще до того как Морейн закончила говорить, Элин с испуганным возгласом выронила книгу и вскочила на ноги. Для андорки она была не очень высокой, но Морейн все же приходилось задирать голову, чтобы взглянуть ей в глаза. При виде Морейн Элин облегченно вздохнула – испугалась она порядочно. Для послушниц Принятые стояли лишь на одну маленькую ступень ниже Айз Седай. Элин раскинула свою простую белую юбку в поспешном реверансе.

– Никто не прошел бы здесь без моего ведома, Морейн. Мериан Седай разрешила мне читать. – Она склонила голову набок, теребя широкую белую ленту, придерживавшую волосы. Вся одежда послушниц была белой, даже тоненькие кожаные туфли. – Почему эта книга неподходящая, Морейн? – Элин была на три года старше, но кольцо Великого Змея и юбка с каймой в глазах послушницы означали бездну знаний. К несчастью, для Морейн существовал ряд тем, обсуждать которые с кем бы то ни было она считала неуместным. Ведь существует такая вещь, как приличия.

Подняв книгу с пола, она подала ее послушнице.

– Библиотекари будут очень недовольны, если ты вернешь книгу испорченной. – Произнося эти слова, Морейн почувствовала некоторое удовлетворение. Такой ответ могла бы дать настоящая сестра, если бы ей не хотелось отвечать на вопрос. В ожидании того заветного дня, когда им будет вручена шаль, Принятые постоянно старались говорить, как Айз Седай, но беспрепятственно тренироваться они могли только на послушницах. Некоторые поначалу пробовали проделывать подобное со слугами, но это приводило лишь к насмешкам. Слуги очень хорошо знали, что в глазах Айз Седай Принятые стоят не на маленькую ступеньку ниже сестер, а лишь на маленькую ступеньку выше послушниц.

Как и предполагалось, Элин принялась озабоченно осматривать книгу, и Морейн продолжила прежде, чем девушка успела вспомнить о вопросе, который вызвал такое смущение:

– Не было ли известий с поля боя, дитя мое?

Глаза Элин негодующе расширились.

– Ты же знаешь, Морейн, если бы пришло какое-нибудь известие, я доложила бы немедленно! Неужели ты сомневаешься?

Она и не сомневалась. И Тамра тоже не сомневалась. Однако если Хранительница или Восседающая еще имели право указать Амерлин на то, что она отдает нелепое распоряжение, – по крайней мере, Морейн думала, что имеют право, – то Принятая могла только повиноваться. Если уж на то пошло, послушнице тоже не подобает указывать Принятой на то, что та задает глупый вопрос.