Другое место тоже часто цитируется и комментируется, благо, оно не столь непосредственно связано с их анализом и к тому же не диктует тяжелых школьных заданий:
«В конце этого пути (т. е. «как вести праведную жизнь») написал я книгу «Следуя Христу». Сегодня, взирая на эту книгу; я отчетливо вижу опасности, исходящие из нее» (WEN. с.401).
Конечно, «взирая на книгу», он стоит перед требованием должного осознания себя всеми принадлежащими ко Христу — в момент фатального разлада, определенного ходом богословской и церковной истории, с наследием Реформации, равно как и в момент начала совершенно определенного новообретения богословских и этических отношений в мире для последователей Христа.
Но это «взирая на книгу… вижу опасности», стало предметом ожесточенной критики. Политически понятое «подвижное гетто» Бонхёффера все более принимало форму гетто абсолютно закрытого, стерильного для внешних влияний. Драгоценное инобытие благодати стало неуловимым, снова «дешевым» («Биография», с.527).
Такая направленная вовнутрь самокритика следовала за критикой, направленной «вовне». Вспоминается бонхёфферовская рекомендация Рёдеру из высшего военно-судебного совета: пусть он для разрешения своих сомнений по поводу лояльности и верности государству прочитает комментарий из «Следуя Христу» к Посланию к Римлянам, гл.13 (с.199 и след. наст, изд.; ср.: WEN, с.75), — чем Бонхёффер, конечно, поставил своего конфидента в ложное положение: не является ли подобный совет скрытой критикой того понимания взаимоотношений христианина и государства, которую Бонхёффер сформулировал в этой книге?
Что должно означать то обстоятельство, что в заключении предисловия 1937 года к книге «Следуя Христу» при решении вопроса о том, чем является следование для людей обычных профессий, с его пера буквально срывается: «для рабочего, для делового человека, для сельского хозяина, для солдата» (см. наст, изд., с.9), но не для негров, не для женщин? Это выглядит анахронизмом. Но при этом не надо упускать из виду, что «Следуя Христу» содержит целый ряд конкретных политических требований, к примеру, «ради праведности страждущих» и требований принесения клятвы.
Систематической критике многократно подвергалась тенденция Бонхёффера к почти полной идентификации Церкви и Христа (ср.: Е.Фейль. «Теология Дитриха Бонхёффера», с.186). Но надо все же заметить, что Бонхёффер хорошо понимал обе опасности, подстерегающие здесь исследователя: полная идентификация и полное отрицание экклезиологического единства.
В экзегетике Бонхёффера встречаются наивности. Он не заботится о различении слов Христа и слов Матфея. Неужели он совсем забыл свои великолепные историко- критические лекции на факультете в Берлине? «Бонхёффер имел мужество оставить эти вопросы без внимания, когда писал книгу, хотя знал, что она будет встречена как ненаучная» (У.Харрельсон. «The place of Bonhoeffer», с.125).
Здесь мы имеем вовсе не просто «откат» к временам до «библейской критики». Ибо ёе-то он изучил.
Наверно, трудность здесь заключается в проблеме отношения к миру или, лучше сказать, в определении понятия «мир».
Альберт Альтенер («Дитрих Бонхёффер — учитель молитвы», с.210) утверждает, что в книге «Следуя Христу» — в противоположность «Этике» — ни разу не встречается слово «Воскресение», и в этом можно увидеть решающий дефект концепции.
Райнер Штрунк также описывает затруднения, возникшие у него в связи с неопределенностью понятия «мира» у Бонхёффера:
«[Остается] неясным… что конкретное и что всеобщее, что временное и принципиальное. В понимании следования эта проблема зеркально переворачивается» (с.212).
«…поскольку он (в своей книге, а не в своей жизни) позволяет раствориться конкретно-историческому «миру» в конкретноисторическом следовании, они оба оказываются под угрозой остаться непонятными и абстрактными идеями… И последовавший имеет, в общем, цель, как я понимаю, стать «святым» (что, надо сказать, Бонхёффер не исключал как пожелание и возможность из своего тогдашнего положения)» (с.213).
Разве не это имел в виду Бонхёффер, когда в июле 1944 года в Тегеле он определил следование как лишь одну возможность (отнюдь не единственную) быть христианином:
«Это погружение в спасительные страдания Христа происходит в Новом Завете по-разному: через призвание апостолов, через разделение трапезы с грешниками, через обращение в узком смысле этого слова (Закхей), через деяние великой грешницы (последовавшей без всякого предварительного исповедывания грехов) (Лк.7;), через исцеление больных…» (WEN, с.395).
Райнер Штрунк продолжает:
«Если бы Церковь могла существовать без идеи следования, то есть следования, лишенного конкретного, определенного противопоставления Христа определенной действительности, — то она утратила бы свое существо. Если бы Церковь хотела везде и вообще прикрываться следованием… то она сотворила бы некий совершенный закон, который, войди он в силу, оказался бы невыполнимым в тот же самый момент. Распространение следования как дела, неразрывно связанного с Церковью, означало бы лишь упразднение самой идеи следования. Она лишается в этом случае всей своей остроты и исключительности. Она тогда создает из определенного неопределенное. Из особенного общее место. Из животворящего дерзания скучную повседневность» (с.213).
VII
В необычном свете книга «Следуя Христу» высвечивается в связи с теми вопросами, которые и сейчас вызывают острые дискуссии о «богословии после Освенцима». Данная книга помогает отбросить копившиеся столетиями антииудаистские определения христианского вероучения. Нельзя сказать, чтобы Бонхёффер высказал по этому поводу стройную систему взглядов; думать так было бы неисторично. Что же до фактов, то некоторые мысли на счет христианско-еврейских связей содержатся в рукописи «Этики» от 1933 года (ср.: Э.Бетге. «Бонхёффер и евреи», в: «Звенья. Церковные взгляды Дитриха Бонхёффера», IBF 3, изд. Е.Фейль и Ш.Тёдт, Мюнхен, 1980, с.191 и 200). И все же мы встречаем антииудаистские клише в «Следуя Христу» там, где автор пишет о преемственности двух Заветов. Например, такой стереотип еврейства: «для последовавшего за Христом, в отличие от раввинов, богослужение невозможно, если оно отделено от служения брату» (с.89 наст, изд.); из-под пера Бонхёффера излилось то, чему его когда-то учили и что сегодня любой сведущий еврей отвергнет как абсолютно вздорное. И лишь иногда, как в отрывке о крещении, евреи показываются по-братски (с.196, 197 наст. изд.).
И все же «Следуя Христу» близко к тому, чтобы поднести топор к корням теологического антииудаизма, а именно в сфере излюбленной идеи Реформации — учении о двух предельно разъединяемых областях — «Закона и Евангелия». Бонхёффер вносит принципиальную коррективу в традиционное представление об «отмене закона» Иисусом (см., напр, с.81 и след. наст, изд.), чем уличается древнее исхищрение Маркиона, исказившего слова Матфея (5:17;): «Я пришел разрушить, а не исполнить». В действительном, неискаженном виде это место выглядит так: «Я пришел исполнить, а не разрушить»; подлинная связь с Иисусом, продолжает Бонхёффер, «может быть дарована только в связи с Законом Божьим» (см. с.85 наст. изд.).
Франк Крюземан отмечает, как это далеко простирается у Бонхёффера, когда он говорит об обнаружении смысла Ветхого Завета в Церкви и богословии.
«Он указывает на следующие традиционные формы противопоставления закона и Евангелия, сослагательное и повелительное наклонение… Это противоположение делает возможным то разделение веры и практической любви, в котором следует искать причину кризиса Церкви. Бонхёффер называет это «обесцененной благодатью». Если сводить Евангелие только к прощению грехов, к одному толкованию о благодати, то целое его станет распадаться… наша проблема не праведность деяния, а несомненная вера…» (в сб.: «Освенцим. Кризис христианского богословия», изд. Р.Рендторф и Э.Штегеман, Мюнхен, 1980, с.164).
